Сокровище тамплиеров - Джек Уайт Страница 45

Анри не щадил себя, и вот настал день, когда, садясь в седло, он уже не ощутил невыносимой боли. По вечерам каждый взмах меча, всё более решительный и точный, позволял нанести по-настоящему сильный рубящий удар.

Рыцарь трудился всё усердней, и прежние воинские навыки всё быстрей возвращались к нему. К нему возвращались и сила, и выносливость, и ловкость, и умение управляться с конём. Его лицо и руки обветрились, ибо он выезжал и практиковался в любую погоду, и, хотя Анри не стал более мускулистым, он чувствовал, как с каждым днём мышцы наливаются силой. Теперь ему не составляло труда атаковать тренировочный столб, осыпая его всё более уверенными ударами и делая лишь краткие передышки. Упражнения начали доставлять ему удовольствие, а ощутимые успехи не могли не радовать. За последнее время Сен-Клер даже приноровился ездить и упражняться в полном вооружении, почти не ощущая тяжести доспехов.

В начале июля Анри приютил на ночь проезжавшего мимо французского рыцаря и за трапезой узнал от гостя, что между королями Филиппом и Генрихом разразилась война, что герцог Ричард, оскорблённый очередным отказом отца признать его наследником английского трона, открыто встал на сторону Филиппа против Генриха. Совместные силы короля Франции и герцога осадили Ле-Ман, город, в котором Генрих родился и который, по слухам, любил больше прочих.

По словам гостя, французского рыцаря дю Плесси, он отбыл из-под осаждённого города два дня тому назад и по личному поручению Филиппа отправился с депешами на юг — через Тур и Пуатье в Ангулем.

Но несмотря на настойчивые расспросы хозяина, дю Плесси ничего не смог поведать ни об Андре Сен-Клере, ни о мессире Робере де Сабле, которому Андре сопутствовал в разъездах с апреля месяца, с визита Ричарда в замок Сен-Клеров. Анри так и не удалось узнать, участвует ли его сын в осаде.

Однако по прошествии нескольких недель, а именно прекрасным летним днём шестого июля Андре приехал домой. Он был один, в добром здравии и прекрасном расположении духа: юноша радовался тому, что вернулся в свои владения, хотя и собирался пробыть здесь всего несколько дней. Он тоже держал путь в Ангулем, чтобы доставить официальные документы от мессира Робера де Сабле, пребывающего в Орлеане, настоятелю ангулемской обители тамплиеров.

Приезд Андре вызвал во всём замке радостный переполох, потому что молодой человек пользовался всеобщей любовью и его не видели уже несколько месяцев.

Старший Сен-Клер снисходительно отнёсся ко всеобщему ликованию и весь день не обсуждал с Андре никаких серьёзных дел. Лишь после ужина, когда челядь ушла спать, отец и сын остались вдвоём за кувшином любимого золотистого вина Анри — такое вино всегда закупали для него на винодельнях лежавшей более чем в ста милях к востоку Бургундии.

Бо́льшая часть разговоров за общим столом касалась в тот день нового образа жизни мессира Анри; все домочадцы наперебой рассказывали, каких отменных успехов он добился и как сильно поздоровел. Но когда Андре попытался снова заговорить на эту тему, его отец только отмахнулся.

— Мы достаточно поговорили обо мне и о моих делах. Меня гораздо больше интересуют твои дела и ты сам. Чем ты вообще занимаешься? Я полагал, ты сейчас в войске Ричарда, а он, насколько помнится, хотел держать мессира Робера под рукой. Из единственного письма, которое ты прислал в прошлом месяце, я решил, что, куда бы ни направлялся мессир Робер, ты едешь вместе с ним.

Андре усмехнулся, наклонив голову.

— Не всегда, отец. Но признаюсь, мессир Робер принял в моих делах живейшее участие и с того дня, как поверил в мою невиновность, многое для меня сделал.

Андре улыбнулся более открыто.

— Если меня откажутся принять в храмовники, то уж всяко не по вине мессира Робера, — уже не так торжественно продолжал он. — Он решил, что я вполне гожусь в тамплиеры. У меня было время, чтобы как следует всё обдумать, и теперь я склонен с ним согласиться. А вы, отец, будете вы недовольны или разочарованы, если я стану полноправным членом ордена?

— Храмовником-монахом?

Анри искренне удивился: ему никогда не приходило в голову, что сын может взвалить на себя монашеское бремя. Некоторое время старый рыцарь сидел в молчаливой задумчивости, покручивая кончик уса.

— По правде сказать, не знаю, что и ответить, Андре. Буду ли я недоволен? На первый взгляд причин для недовольства нет. Но за первым взглядом следует второй и третий. Буду ли я разочарован? Хмм... Два года тому назад, когда была жива твоя мать, это, несомненно, стало бы разочарованием. Может, потому что она всегда мечтала иметь внуков. Но теперь она покинула нас, упокой Господи её душу. Ты — мой единственный сын, последний из нашего рода... Значит, если у тебя не будет сыновей, наша ветвь Сен-Клеров прервётся.

На губах Анри промелькнула чуть заметная улыбка.

— Правда, род Сен-Клер сохранится, ведь у нас достаточно кузенов и других родичей, хотя среди них нет по-настоящему близких нам людей. А тот, кем ты больше всего восхищаешься, — сам рыцарь Храма и, следовательно, монах. Поэтому, если ты решил вступить в орден, ты окажешься в доброй, благородной компании.

Помолчав, Анри заключил:

— Нет, Андре, если ты всё серьёзно обдумал, я не буду недоволен и разочарован. А если бы ты принёс окончательные обеты после нашего прибытия в Святую землю, мне вообще не на что было бы жаловаться.

— Вы ведь понимаете — моё решение означает, что после смерти мне придётся передать этот замок и всё моё имущество ордену.

— Я понимаю, но какое это имеет значение? Никто не сможет претендовать на наши владения после того, как я умру, а ты станешь монахом. Конечно, лучше будет пожертвовать имущество ордену, где оно сможет послужить благой цели, чем передать алчным родственникам, которые начнут из-за него грызню. Что ж, если таково твоё желание и