Элисон Уэйр - Плененная королева Страница 54

Но тут вдруг Генрих увидел, что Розамунда стыдливо поглядывает на него из-под длинных ресниц. Этот простодушный взгляд выдал ее. Нет сомнения: девушка нашла Генриха привлекательным. Она вполне может оказаться сговорчивой. А тогда он не станет чувствовать себя таким уж виноватым за то, что лишил ее девственности. Король, как он любил хвастаться, был простым человеком, неизменно честным с самим собой, и потому довольно скоро все его рыцарские принципы оказались отринуты. Виновата одна только Розамунда с этим ее стыдливо-простодушным взглядом. Девушка сама спровоцировала его. Господи, как же он хотел ее!

Конечно, Генриху пришлось отпустить ее руку, когда он привел Розамунду в замок отца, и ее мать, многословно благодарившая короля за то, что тот проводил ее дочь домой, увела Розамунду – помыться и переодеться к вечернему пиршеству. Генрих с неохотой позволил девушке уйти, пробормотав несколько любезных слов, после чего удалился сам, чтобы слуга тоже привел его в порядок.

Позднее, сидя на почетном месте за высоким столом, король выбрал с предложенного ему блюда куриную ножку, рассеянно вонзил в нее зубы, затем повернулся к сэру Уолтеру.

– Сегодня я познакомился с вашей дочерью Розамундой, – громко сказал он, стараясь перекричать болтовню и смех. – Мне показалось, что она добродетельнейшая молодая леди.

Сэр Уолтер посмотрел через стол туда, где сидели его сыновья и Розамунда с сестрами. Генрих проследил за направлением его взгляда. Весь вечер король косил в ту сторону. Глаза девушки были скромно опущены, ела она деликатно, ее золотые волосы ниспадали на плечи и грудь, словно роскошная накидка, а губы созрели для поцелуя. Розамунда являла собой образец красоты, и Генрих опять почувствовал, как желание сжигает его.

– Да, ваше величество, – рассеянно ответил сэр Уолтер. – Она милая девочка. Монахини хорошо воспитали ее. Скоро придется подыскивать ей мужа.

– Она еще не помолвлена?

Вряд ли это имело какое-то значение. Не помолвлена, так скоро будет. Любой мужчина, знающий толк в женщинах, в одно мгновение ухватится за нее.

– Нет, ваше величество. У меня много детей, судьбу которых нужно уладить.

– Мне все это прекрасно известно! – улыбнулся Генрих. – У меня своих детей куча. – Но воспоминание о них не охладило его пыл. Король замолчал на мгновение, ум его лихорадочно работал. – А что, если Розамунду взять ко двору в дамы королевы? За ней будет хороший присмотр, и я сам подыщу ей достойного жениха.

«Еще никогда не было сказано более правдивого слова», – подумал он.

– Ваше величество, для меня это будет огромная честь! – растекся в благодарностях сэр Уолтер. – И для моей дочери. Можете не сомневаться.

– Сейчас королева Алиенора находится в Анжу, – сказал Генрих. – Но некоторые из дам ждут ее возвращения в Вудстоке. Я сам направлюсь туда, когда уэльским бунтовщикам будет преподан урок. – Генрих лгал, но сэру Уолтеру не обязательно знать об этом. – И мои люди с удовольствием проводят вашу дочь в Вудсток. Или же вы можете снарядить для ее сопровождения своих воинов.

Как и предполагал Генрих, высокомерный, честолюбивый отец ухватился за его предложение, и было решено, что Розамунда отправится в Вудсток.

Все оказалось как нельзя просто.

В ту ночь Генрих лежал без сна, он отдавал себе отчет в том, что задуманное им – великий грех и большое зло. Но ничего не мог с собой поделать, не мог противиться притягательности Розамунды. Он должен обладать ею – он с ума сходил от желания. От одной только мысли о Розамунде плоть его восставала. А ни о чем другом Генрих думать не мог.

Слабый голос предупреждал короля, что за все придется заплатить, но ему было все равно. Дьявол, обитавший в нем, побуждал его взять то, что он хочет. Если потребуется, Генрих бросит вызов всему миру, но овладеет этой девочкой. Вот как далеко зашло дело.

Когда в начале сентября настало время отправляться в Вудсток, дома не было никаких слезливых прощаний, в отличие от того, что происходило три года назад, когда Розамунда отправлялась в Годстоу. Девушка уже привыкла жить вдали от семьи. Она, словно агнец, рожденный для заклания, покорно отправилась с Генрихом, доверчивая и уважительная. Если Розамунда и подозревала, что за всем этим стоит нечто большее, чем ее служба королеве, то ничем себя не выдала.

Глава 28

Вудстокский дворец, 1165 год

Розамунда с удовольствием оглядела выбеленные каменные покои, купающиеся в лучах солнца. Покои занимали верхний этаж башни, а внизу винтовой лестницы деревянная дверь выходила в миленький сад, где на зеленой траве в тени грабов, лесного ореха и ясеней росли яркие фиалки, колумбины и розы. Девушка с удивлением смотрела вокруг, а когда увидела приготовленную для нее комнату, ее васильковые глаза расширились еще больше. Такая башня под стать самой королеве! Здесь и в самом деле прежде было жилище королевы, хотя Розамунда и не знала об этом. Кровать с шелковым балдахином была застлана выбеленными хлопковыми простынями и накрыта ярким, в клетку покрывалом. В нише у окна была скамейка с подушками. В комнате стоял сундук с изящными большими канделябрами на нем, великолепное дубовое кресло, на плиточном полу – две табуретки, в стену вбиты резные колышки, чтобы вешать платья.

Генрих с удовольствием смотрел из дверей, как его вожделенная Розамунда радостно вскрикнула, видя такой счастливый поворот судьбы.

– Ваше величество, неужели все королевские дамы живут в такой роскоши? – спросила Розамунда. Она всегда обращалась к нему почтительно.

Взгляд Генриха остановился на ней.

– Нет, – ответил он. – Это только для вас, потому что вы прекрасны.

– Но что скажут другие дамы? – с испуганным видом спросила девушка.

– Ничего, моя милая. Никаких других дам нет! – усмехнулся король, глядя на нее.

– Не понимаю… – недоуменно посмотрела Розамунда.

Генрих помедлил. Один неправильный шаг – и все потеряно. Может, лучше быть с ней честным? Или отложить ответ на загадку на какое-то время, чтобы ее чувство к нему усилилось и расцвело?

Король понимал, что долго ему не вытерпеть. Люди уже шептались и бросали на них косые взгляды. Пока они ехали сюда, свита полагала, что Генрих сопровождает Розамунду в Годстоу, по крайней мере, к такому выводу он пришел, слыша отрывочные фразы. Когда же он привез ее в Вудсток, то почувствовал всеобщее недоумение, а за ним – тайные, неодобрительные взгляды. Но ему было все равно. Он король. Пусть кто-нибудь посмеет осуждать его поступки.

Совесть говорила Генриху, что он еще может оставить эту затею и отправить девочку назад, к отцу, сохранив в неприкосновенности ее тело и репутацию. Еще не поздно проявить благородство. Но дьявол, тот бес, который толкал его под ребро, распоясался без удержу и не желал слушать голос разума. Генрих подошел к Розамунде и обнял ее.

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной, – охрипшим голосом проговорил он, чувствуя, как напряглось ее тело.

Его тело тоже напряглось, но не от тревоги – от похоти. Когда Генрих обнял Розамунду, ему показалось, что он попал в рай. Никогда еще – с тех пор, как познакомился с Алиенорой, – не желал он женщину с такой силой. Но мысли об Алиеноре Генрих постарался поскорее выкинуть из головы.

– Ваше величество, прошу вас… – прошептала Розамунда, дыхание ее стало отрывистым, коротким. – Это нехорошо!

– Разве любить кого-то нехорошо? – спросил Генрих. – Я полюбил тебя с первого мгновения. Твой отец дал мне разрешение привезти тебя сюда – и вот мы здесь.

«И да простит меня Господь за обман», – подумал Генрих. Дьявол в нем шевельнулся снова.

– Мой отец? Я думала, что буду служить королеве, ваше величество. – Глаза Розамунды расширились от недоумения.

– Ты и будешь служить, когда придет время. Но твой отец знает, что королевское расположение можно заслужить разными способами, – сказал Генрих. – Он вверил тебя моим заботам, и я предпринял меры, чтобы найти тебе мужа. – «К черту эту мысль!» – Но не сейчас. Сейчас я хочу одного: служить тебе и владеть тобой. Ты будешь моей, Розамунда? – К ужасу своему, Генрих увидел, что та плачет. – Не плачь, милая, – пробормотал он, гладя ее волосы. – Все будет хорошо, положись на мое слово. Я буду заботиться о тебе, защищать тебя – можешь не опасаться! – Король приподнял за подбородок голову девушки и заглянул в ее влажные голубые глаза. Господи, как же она прекрасна! – Неужели ты не можешь хоть немного полюбить меня? – спросил он. – Я думаю, можешь.

Розамунда смотрела на Генриха, словно впитывая его взглядом.

– Я не знаю… – прошептала она. – Я не могу. Это нехорошо. Не могу поверить, что мой отец отпустил меня для того, чтобы я стала вашей любовницей, ваше величество. Я не могу опозорить мой дом. Это грех, за который мы оба будем гореть в аду.

– Сказки для детей! – презрительно сказал Генрих. – Но даже если бы ад и существовал, я с удовольствием вечно горел бы в нем всего за одну ночь с тобой.