Александр Дюма - Маркиза де Бренвилье Страница 6

Совершив этот акт, занялись составлением описи. Одним из первых предметов, привлекших внимание должностных лиц, стала шкатулка, которую требовала маркиза. Ее настойчивость возбудила любопытство, и потому начали с нее; все собрались, чтобы взглянуть, что в ней находится, и произвели вскрытие. Ну, а теперь мы приведем протокол, ибо ничто в данном случае не способно произвести столь сильного воздействия и не звучит столь ужасающе, как официальный документ:

«В кабинете Сент-Круа была обнаружена шкатулка размером фут на фут, при открытии которой наверху был обнаружен полулист бумаги, озаглавленный «Мое завещание», исписанный с одной стороны и содержащий нижеследующее:

«Покорнейше умоляю тех, к кому попадет эта шкатулка, оказать мне одолжение и передать ее в собственные руки маркизе де Бренвилье, проживающей на улице Нев-Сен-Поль, поскольку все, что находится в шкатулке, имеет отношение только к ней и принадлежит ей одной, да к тому же содержимое никому не может принести никакой пользы, а равно и никакой корысти; в случае же если маркиза умрет раньше меня, прошу сжечь шкатулку со всем содержимым, ничего не открывая и не перебирая. А чтобы потом не было ссылок на неведение, клянусь Господом, которого безмерно чту, и всем святым в мире, что все сказанное здесь — истинная правда. В случае же если это мое желание, всецело законное и здравое, не будет выполнено, пусть поступившим будет стыдно передо мной и на том и на этом свете, и торжественно заявляю, что такова моя воля.

Составлено в Париже пополудни 25 дня мая месяца 1672 года.

Внизу приписано нижеследующее:

«Один пакет предназначен г-ну Пенотье, каковой и надо ему отдать».

Понятное дело, подобное начало лишь усилило всеобщее любопытство, послышался удивленный шепот, затем вновь воцарилась тишина. Вот что в шкатулке было обнаружено и занесено в опись:

«Найден пакет, опечатанный девятью печатями с разными гербами, на котором написано:

«Бумаги, не представляющие ни для кого никакого интереса, в случае моей смерти сжечь. Покорнейше прошу тех, в чьи руки они попадут, сжечь оный пакет, не вскрывая. Поручаю это их совести».

В пакете находились два меньших пакета со снадобьем из сулемы.

Item [16], пакет, запечатанный шестью печатями с разными гербами, с подобной же надписью, в котором также оказалось полфунта сулемы.

Item, пакет, запечатанный шестью печатями с различными гербами, с подобной же надписью, в котором находились три других пакета: один с полуунцией сулемы[17], второй с двумя с четвертью унциями римского купороса, третий с прокаленным очищенным купоросом.

В шкатулке обнаружена большая квадратная склянка емкостью в полштофа[18], наполненная прозрачной жидкостью, посмотрев которую врач г-н Моро объявил, что не может определить ее свойств до проведения проб.

Item, еще одна скляница с полусетье прозрачной жидкости[19], на дне которой находится беловатый осадок. Моро сказал о ней то же, что и о первой.

Небольшой фаянсовый сосуд, содержащий около трех гроссов очищенного опиума[20].

Item, сложенный листок бумаги, в котором находилось две драхмы порошка едкой сулемы[21].

Далее, маленькая коробочка, в которой находится разновидность минерала, именуемого адским камнем[22].

Далее, листок бумаги, в который завернута унция опиума.

Далее, кусок чистой сурьмы весом в три унции.

Далее, пакет с порошком, на котором написано:

«Для остановки кровотечений у женщин». Моро сказал, что это сухие цветы и бутоны айвы.

Item, был обнаружен пакет, опечатанный шестью печатями, с надписью на нем: «Бумаги, в случае моей смерти, сжечь», в котором лежали тридцать четыре письма, написанные, как было сказано, г-жой де Бренвилье.

Item, еще один пакет, опечатанный шестью печатями, с той же надписью, что и предыдущий, в котором находятся двадцать семь листков бумаги, и на каждом написано: «Некоторые любопытные секреты».

Item, еще один пакет под шестью печатями с той же надписью, что и предыдущий, в котором находятся семьдесят пять писем, адресованных разным лицам».

Кроме того, в шкатулке были два обязательства — одно маркизы де Бренвилье на тридцать тысяч ливров, второе Пенотье на десять тысяч ливров; первое относилось ко времени смерти г-на д'Обре-отца, второе ко времени смерти г-на де Сен-Лорана. Разница в суммах свидетельствовала, что у Сент-Круа был тариф и отцеубийство у него шло дороже, чем просто убийство.

Итак, умирая, Сент-Круа завещал яды любовнице и другу; ему было мало собственных преступлений, он хотел быть сообщником преступлений, которые совершатся в будущем.

Первым делом судейские чиновники озаботились подвергнуть все эти вещества анализу и провести опыты с ними на животных.

Вот отчет аптекаря Ги Симона, которому было поручено заняться анализами и опытами:

«Этот хитроумный яд ускользает при любых исследованиях; он настолько таинствен, что его невозможно распознать, столь неуловим, что не поддается определению ни при каких ухищрениях, обладает такой проникающей способностью, что ускользает от прозорливости врачей; когда имеешь дело с этим ядом, опыт и знание бесполезны, правила сбивают с толку, поучительные изречения бессмысленны.

Были произведены самые достоверные и общепринятые опыты с различными элементами либо на животных.

В воде вес обычного яда тянет его на дно; вода легче его, он уступает ей и, ускоряясь, опускается вниз.

Испытание огнем не менее определенно: огонь выпаривает, рассеивает и выжигает в нем все безвредное и чистое, оставляя только горькую, едкую материю, которая одна только не поддается воздействию пламени.

Влияние, какое обычный яд оказывает на животных, еще более определенно: он производит злокачественное действие во всех частях организма, куда проникает, и повреждает все, чего коснется, воспаляя и сжигая жестоким огнем внутренности.

Яд Сент-Круа прошел все испытания и ускользнул во всех опытах; яд плавает на воде, он легче ее и вынуждает оный элемент подчиниться; он также оказался неуловим при испытании огнем, после какового от него осталась только безвредная пресная материя; в животных он скрывается так искусно и с такой хитростью, что совершенно невозможно его распознать; у животного все органы остаются здоровыми и невредимыми, проникая в них как источник смерти, этот хитрый яд в то же время сохраняет в них видимость и признаки жизни.

Были произведены самые разные опыты; во-первых, по нескольку капель жидкости, находящейся в одной из склянок, налили в тартаровое масло[23] и в морскую воду, и она не осела на дно сосудов, в которые была налита; во-вторых, оную жидкость процеживали через цедилку, и на дне не обнаружили никакого сухого вещества, горького на вкус, а лишь незначительный серый налет; в-третьих, она была испробована на индейской курице, голубе, собаке и других животных, каковые животные вскорости околели, а по вскрытии на следующий день ничего не было обнаружено, кроме незначительного количества свернувшейся крови в желудочке сердца.

При следующем испытании белый порошок был дан кошке в бараньих потрохах, после чего кошку рвало в течение получаса, а на следующий день ее нашли мертвой; при вскрытии было установлено, что ни один ее орган не претерпел изменений вследствие действия яда.

При втором испытании этого же порошка на голубе тот некоторое время спустя околел, и при вскрытии ничего чрезвычайного не было обнаружено, кроме незначительного количества жидкости ржавого цвета в желудке».

Эти исследования, доказывавшие, что Сент-Круа был весьма основательным химиком, навели на мысль, что искусством своим он занимался не бескорыстно; вспомнили про череду скоропостижных и совершенно неожиданных смертей, к тому же долговые обязательства маркизы и Пенотье смахивали на плату за убийство, но поскольку одна уехала, а второй был слишком могуществен и богат, арестовывать его без доказательств побоялись, и тут вспомнили о прошении Лашоссе.

В этом прошении утверждалось, что Лашоссе в течение семи лет находился на службе у Сент-Круа; таким образом, он не считал перерывом в службе то время, что провел у гг. д'Обре. Мешок с тысячью пистолей и тремя расписками на сто ливров каждая оказался в указанном месте; из этого следовало, что Лашоссе в точности знал, где что в кабинете находится, а раз он знал кабинет, то должен был знать и про шкатулку, но если он знал про нее, то не мог быть невиновен.

Для г-жи Манго де Вилларсо, вдовы г-на д'Обре-сына, заместителя судьи, этого оказалось вполне достаточно, чтобы подать на него жалобу в суд; был дан указ о взятии Лашоссе под стражу, и его арестовали. При аресте при нем обнаружили яд.