Илья Полонский - Безначальцы и чернознаменцы. Анархисты начала ХХ века против Российской империи Страница 6

Еще одним неоспоримым достоинством листовок безначальцев было то, что в них не только давалась критика существующего строя, но и тут же давали рекомендации, что и как следует делать и обрисовывали идеал общественного устройства. Безначальцы выступали за равный раздел земли между крестьянами, обмен продукцией между городом и деревней, захват фабрик и заводов. Критиковались парламентская борьба и профсоюзная деятельность. Революция виделась безначальцам как всеобщая захватная стачка, осуществляемая дружинами рабочих и крестьян.

После того, как анархическое восстание завершится успехом, безначальцы предполагали собрать все население города на площадь и решить с общего согласия, какое количество часов должны работать мужчины, женщины и «слабые» (подростки, инвалиды, старики) для поддержания существования коммуны. Безначальцы заявляли, что для обеспечения своих потребностей и реальных потребностей общества каждому взрослому человеку вполне достаточно работать по четыре часа в день.

Распределение товаров и услуг безначальцы стремились организовать по коммунистическому принципу «каждому – по потребностям». Для организации учета производимых товаров предполагалось создать статистические бюро, в которые выбирались бы самые порядочные товарищи от всех фабрик, мастерских и заводов. Результаты ежедневных подсчетов продукции печатались бы в новой, созданной специально для этой цели, ежедневной газете. Из этой газеты, как писали безначальцы, каждый смог бы узнать, где и сколько хранится материала. Каждый город рассылал бы эти статистические газеты в другие города, чтобы оттуда могли бы выписать производимые товары и, в свою очередь, выслать свою продукцию.

Отдельное внимание уделили железным дорогам, по которым, как говорилось в воззвании, можно будет перемещаться и отправлять товар без всяких платежей и билетов. Работники же железных дорог, от стрелочников до инженеров, будут работать одинаковое количество часов, получат одинаково достойные условия жизни и, тем самым, придут к соглашению между собой.

Дивногорский – необычный «толстовец»

Решение перенести свою деятельность на территорию Российской империи безначальцы приняли еще в самом начале своего существования. Первым в Россию из Парижа в июне 1905 года отправился ближайший сподвижник Бидбея по группе «Безначалие» Николай Дивногорский. Он ехал поездом, по пути разбрасывая из окон вагона листовки с воззваниями к крестьянам, звавшими их восстать против помещиков, жечь помещичьи усадьбы, поля и амбары и убивать полицейских урядников и становых приставов. Чтобы агитация не казалась голословной, к воззваниям предлагались подробные рецепты изготовления взрывчатых веществ и рекомендации по их применению и по совершению поджогов.

Николай Валерианович Дивногорский (1882—1907) был личностью не менее интересной и примечательной, чем идеолог группы Бидбей-Романов. Если Романов до перехода к анархизму был социал-демократом, то Дивногорский сочувствовал… пацифистам-толстовцам, отчего и любил представляться псевдонимом Толстой-Ростовцев, которым и подписывал свои статьи и брошюры.

Дивногорский тоже имел дворянское происхождение. Он родился в 1882 году в Кузнецке Саратовской губернии в семье отставного коллежского регистратора. «Человек подвижный и непоседливый, имел характер непосредственный, темперамент сугубо-сангвинический. Вечно он носился со множеством планов и проектов… По складу своей души искренний фанатик, отзывчивый добряк, что называется, рубаха-парень, с очень некрасивым, но очень привлекательным лицом…», – характеризовал его И. Генкин в воспоминаниях об участниках группы безначальцев (Генкин И. И. Анархисты. Из воспоминаний политического каторжанина. – Былое, 1918, №3 (31). С. 172).

Достаточно непосредственный в бытовых вопросах человек, Николай Дивногорский вел себя так, как будто бы был современным киником, последователем «жившего в бочке» Диогена Синопского. И. Гескин вспоминает: проходя мимо огорода какого-то помещика и будучи очень голоден, он накопал себе картошек и совершенно открыто, ни от кого не таясь, развел костер, чтобы ее приготовить. Его поймали с поличным и побили. Возмущенный Дивногорский в ту же ночь поджег помещика.

Из Камышинского реального училища Николая Дивногорского отчислили «за плохое поведение» в 1897 году. Он продолжил учебу в Харьковском университете, где и познакомился с учением христианского анархизма Льва Толстого и стал его горячим сторонником. Отрицавшее государственную власть, призывавшее к бойкоту налогов и призыва на военную службу, толстовство прельстило студента Дивногорского. Он пропагандировал учение Толстого среди крестьян сел Харьковской губернии, по которым бродил, представляясь народным учителем. В конце концов, в 1900 году Дивногорский окончательно бросил учебу в университете и отправился на Кавказ в колонию последователей Толстого.

Однако, жизнь в кавказской коммуне скорее способствовала его разочарованию в толстовстве. В 1901 году Дивногорский вернулся в Камышин, накрепко усвоив от толстовства не «непротивление злу насилием», а отрицание государства и всех связанных с ним обязательств, в том числе и военной службы. Скрываясь от призыва в армию, в 1903 году он уехал за границу и поселился в Лондоне. Вращаясь среди тамошних последователей Толстого, он познакомился с анархизмом и стал его сторонником и активным пропагандистом.

В январе 1904 года Дивногорский отправился из Лондона в Бельгию с грузом анархистской литературы, которую следовало переправить в Россию. Кстати, вместе с анархистскими прокламациями он, по старой памяти, вез и толстовские брошюрки. В городе Остенде Николая Дивногорского арестовали бельгийские власти, обнаружив у молодого русского фальшивый паспорт на имя В. Власова. 6 февраля 1904 года уголовный суд города Брюгге приговорил задержанного анархиста к 15-дневному аресту, который был заменен высылкой из страны.

В Париже Дивногорский примкнул к безначальцам и отправился в Россию создавать нелегальные группы. Интересно, что безначальцы, поставив своей целью создание групп в России, решили «не мелочиться» и выбрали для своей пропагандистской деятельности столицы – Москву и Петербург, в которых к 1905 году анархистское движение было гораздо менее развито, чем в западных губерниях.

Прибыв в Петербург, Дивногорский сразу же принялся за поиск каких-либо анархистских или полуанархистских групп, которые могли бы действовать в городе. Однако, собственно анархистов в начале 1905 года в столице практически не было. Существовала только «идейно близкая» группа «Рабочий заговор». С ней и начал сотрудничать Дивногорский, выискивая точки соприкосновения и склоняя ее активистов на сторону «Безначалия».

Группа «Рабочий заговор» стояла на позициях «махаевщины» – учения Яна Вацлава Махайского, негативно относившегося к интеллигенции и политическим партиям, в которых он видел средство интеллигенции для управления рабочими. Махайский безоговорочно относил интеллигенцию к эксплуататорскому классу, поскольку она существует за счет рабочего класса, используя свои знания в качестве орудия для эксплуатации трудящихся. Он предостерегал рабочих от увлечения социал-демократией, подчеркивая, что социал-демократические и социалистические партии выражают классовые интересы не рабочих, а именно интеллигенции, которая рядится в тогу защитников трудящихся, но на самом деле просто стремится к завоеванию политического и экономического господства.

Лидерами «махаевцев» Петербурга были два весьма непохожих друг на друга человека – Софья Гурари и Рафаил Марголин. Революционерка со стажем с конца XIX века, Софья Гурари еще в 1896 году была сослана за участие в одной из неонароднических групп в Сибирь. В глухой якутской ссылке она познакомилась с другим ссыльным революционером – тем самым Яном Вацлавом Махайским, и стала сторонницей его теории «рабочего заговора». Вернувшись спустя 8 лет в Петербург, Гурари возобновила революционную деятельность и создала махаевский кружок, к которому примкнул шестнадцатилетний водопроводчик Рафаил Марголин.

Анархисты-общинники в Петербурге

Познакомившись с Дивногорским, махаевцы прониклись идеями группы «Безначалие» и перешли на анархистские позиции. На привезенные им деньги группа создала небольшую типографию и с сентября 1905 года приступила к регулярному выпуску листовок, которые подписывала «анархисты-общинники». В том, что группа предпочитала называть себя не анархистами-коммунистами, а именно анархистами-общинниками. Листовки распространялись на собраниях рабочих и учащейся молодежи. Из последней и удалось петербургским анархистам-общинникам набрать некоторое количество активистов. К октябрю 1905 года были изданы две брошюры – «Вольная воля» тиражом в две тысячи экземпляров, и «Манифест крестьянам от анархистов-общинников» тиражом в десять тысяч экземпляров.