Анна Райнова - Безымянный замок. Историческое фэнтези Страница 6

Резкий и сухой голос князя, многоголосым эхом отразившись от стен базилики, заставил его замолчать.

– Подите прочь все, немедля, – приказал Богдан. Вязкая изумлённая тишь застыла вокруг, окутав людей холодом заползшей в базилику ночи.

Князь оглядел собравшихся тяжелым взором, от которого и у повидавшего на своем веку немало жутких смертей воина кровь застынет в жилах. Со всех сторон послышался шорох шагов и когда дубовая дверь, закрываясь за последним, тихонько скрипнула, над головой коленопреклонённого юноши взметнулся короткий романский меч. Мечислав сжался, изготовившись принять последний удар и отправиться вслед за Казимиром в объятия смерти. Время растягивалось, закипало вокруг вязкой смолой и ничего не происходило. Не выдержав пытки, он поднял умоляющий взгляд. Князь замер. Застыл и меч на половине пути. А теперь, когда он поднял взоры, опускался медленно, невозможно медленно, но опустившись, едва задев оголенную шею бывшего оруженосца, коснулся его плеча. Оруженосец словно в тумане услышал голос князя, произносящий неожиданные слова:

– Да будут перепоясаны чресла твои…

Дальше пустота, он уже ничего не слышал и не видел, звезды исчезли, небо потемнело набежавшими тучами. Он закрыл глаза, сжал в руке образок.

Очнувшись, понял, что лежит на чём-то твёрдом и холодном, хотел поднять веки – не получилось, не хватило сил.

– Приходит в себя, – произнёс рядом каркающий голос, принадлежащий не-то мужчине не-то женщине, такого Мечислав прежде и не слыхивал.

– Он нужен мне живым, – князь Богдан, его стальные нотки.

– Выдюжит, – прокаркало совсем уж на ухо, а глаза открылись сами собой. Белое пятно постепенно оформилось в человеческое лицо, узнавание остудило душу, упрятало её под лёд. Удо? Не может быть! Хотя нет, почему не может, напротив. Ведь не мог же Богдан убить его в базилике, осквернив дом Господень, сей истово верующий слуга Божий скорее уж передаст нечестивого оруженосца в руки этого немчика, чтобы тот…

Мечислав дрогнул. О том, что самые страшные пытки в подземельях замка проходили при участии этого выродка в замке знали все вплоть до последнего поварёнка. Служки судачили, будто Богдан привёз Удо в качестве трофея, после нежданной победы над немецкой ордой, во много раз превышавшей числом объединенное воинство князей Варшавы и Нарочи. Поганое воинство дошло почти без сопротивления до самой столицы княжества Мазовецкого, и только волею подоспевшего князя оказалось остановлено – как века назад, когда пращур Богдана Справедливого, Мешко, вот так же рубал немчуру, как капусту, завоевывая Поморье.

Впрочем, история тёмная, как бы там ни было, князь привез Удо в Нарочь вскоре после появления там Мечислава, да так и оставил жить при замке, хотя где именно обретался молчаливый урод никто не знал, равно как и за какие преступления на родине подвергся отсечению обоих ушей. Он, словно жуткое привидение, появлялся из ниоткуда и пропадал в никуда. Повстречать его на улице считалось дурным предзнаменованием, а местные бабы пугали немчиком не в меру расшалившихся отпрысков. Но рядом с князем его никто никогда не видел. И вот теперь, – ужели ему это снится? И немчина свободно говорит по-польски, невольно щурясь от предстоящего удовольствия, видно, готовя особую пытку.

Сердце сжалось. И в тот же миг к губам прикоснулся кисловатый холод медного ковша.

– Пей! – гаркнул уродец. Мечислав покорно сделал глоток и захлебнулся, горло обожгло. – Пей, говорю, – невзирая на робкое противление лежащего на лавке юноши, Удо вылил ему в глотку всё содержимое ковша. Мечислав закашлялся, тщетно пытаясь сделать вдох. – Княже, сейчас он сможет говорить.

– Благодарю, Удо, садись. Я сам, – недолгое шебуршание, молодой человек понял, что князь сел подле. И едва скосил на него глаза, произнес негромко: – Теперь ты рыцарь, отрок.

Мечислав онемел от изумления и резко сел на лавке; голова закружилась, мысли спутались, а за грудиной ныло так, будто это на него сегодняшним днём всем своим мощным телом обвалился Бурка. Вездесущий Удо мокрой, терпко пахнущей тряпицей заботливо протирал ему лицо и руки. Мечислав сделал попытку отстраниться, но встретившись с укоряющим взором князя, утих.

– У нас мало времени. Не бойся, Удо не причинит тебе вреда, – продолжил князь, – до утра ты должен отправиться в долгий путь. Герб и девиз получишь немедля, равно как доспех и охранную грамоту.

– Да, да, мой господин, немедля, – жутковатым эхом проскрипел Удо.

Мечислав почувствовал прилив сил, удивительная лёгкость заполнила тело, он огляделся, но не узнал покоев. Низкий потолок, голые стены, копна свежего сена на полу. Пустой табурет, рядом на дубовом столе теплится лучина, а князь и Удо отбрасывают длинные тени, и окон нет. Где же он?

– В подземелье, благородный рыцарь, – будто услышав его мысли, закивал безухим черепом Удо, кривя лицо в странной гримасе, которую с трудом можно было принять за улыбку.

– За что, мой князь такая милость? – слова вдруг вылетели из горла.

Князь поглядел мимо него и произнес без всякого выражения:

– Если справишься, ещё не так одарю. Только в этом спасение твоё, да и моя жизнь тоже. Найди Безымянный замок, что на побережье Балтийского моря, передай его хозяину дар, и тогда у тебя… у нас с тобой, появится надежда, а нет – бесславно погибнешь. Удо, покажи ему ларец…

Ларец?

Захваченный видениями рыцарь сбросил с себя плащ. Нет, так он не уснёт. Ну почему же воспоминания недавнего прошлого всякий раз будоражат душу, который день подряд без сна и отдыха? Эдак он никогда не достигнет заветной цели. При этой мысли Мечислав встрепенулся, приложился к фляге со сливовицей, сделал большой глоток и подхватился на ноги.

Поляна всё так же сияла призрачным светом, в котором он с лёгкостью разглядел среди сваленных тут же своих немногих пожитков переметную суму с заветным ларцом и, положив её под голову, лег подле медленно умиравшего костра. Тепло сливовицы разлилось по жилам, сердце разжалось, успокоилось, мысли обрели ясность и простоту, а затем и вовсе исчезли, наконец, перестав его мучить. Мечислав уснул, точно провалился в яму, на дне которой его ждало забвение.

Глава 3

Шкатулка укажет путь…

Пробуждение было внезапным. Мечислав буквально подскочил от влажного и тёплого прикосновения, слепо нашаривая меч, но сразу опустил руку. Это застоявшийся Серко лизнул ему лицо. Рыцарь поднялся, окружающая серость не позволяла определить местоположение дневного светила, но и так понятно – утро занялось давно, а значит, время для охоты упущено. Осталось только надеяться на вечерние ловушки: осмотрев их, Мечислав вздохнул – ничего. Ни по тропе никто не пробрался, да и на ветку не сел. Четыре штуки слишком мало, но у него веревок в обрез, придется отправляться на голодный желудок, рассчитывая на будущее, может по дороге спугнет кого. Или шкатулка… Мечислав бережно достал ее из переметной сумы. Воспоминания вновь всколыхнулись, но уже блеклые, утренние, проснувшийся разум с легкостью отогнал их нестройную толпу. Удо говорил ему… Как же все-таки странно все повернулось в тот злосчастный вечер.

Пальцы легли на резную крышку, приоткрывшуюся с негромким щелчком, изнутри полилось зеленоватое свечение. По рукам пробежалось тепло, словно их омыли в горячей воде. Мечислав вдохнул полной грудью и огляделся по сторонам. Свечение ларца изменилось, переместившись на северо-восток, он поглядел в непролазную чащобу, через которую ему придется продираться весь этот день, вздохнул, но покорствовал своему странному путеводителю. Шкатулка, как обещал Удо, укажет путь в Безымянный замок, оттуда она пришла, туда же обязана вернуться, а заодно сбережет от опасностей «почище любого распятия», усмехаясь разрезавшей надвое череп улыбкой, прибавил безухий карла, и даст сил, когда их совсем не останется, чтобы дойти до тех глухих мест.

В тот вечер, едва Мечислав пришел в себя, а князь Богдан наспех объяснил новику, кто он теперь такой и что должен делать, Удо подал ему шкатулку. Молодой человек устал удивляться, отупев от происходящего, он покорно слушал, старательно запоминая слова князя и безухого уродца, удивляясь про себя, сколь же разны меж собой эти два человека, и сколь нежданно схожи, словно от угла зрения, от одного только поворота головы различия стирались начисто. И под конец он не мог различать, какие именно наставления дает князь, а какие его безухий служка. Новоиспеченный рыцарь помотал головой, но наваждение не исчезло, напротив, лишь усилилось. Князь и уродец стояли подле и говорили, словно один человек на два голоса, покуда кто-то не потряс новика за плечо. Зрение прояснилось, князь в величии своем отделился от немчика и коротко повелел Мечиславу немедленно собираться и выезжать. Удо мелко закивал.