Владимир Андриенко - Наследники сына Солнца Страница 7

Я прошу моего повелителя прислать мне войска Египта, которые смогут поддержать славу и волю моего фараона. Если не будет войска в этом году, пусть царь пришлет своего офицера взять меня и моих братьев, чтобы мы могли укрыться около нашего владыки".

— Что это? — Эхнатон никогда не интересовался географией тех мест и слабо представлял себя стратегическое значение Нахарину и Каша. — Он не желает сражаться? Я все верно понял? Он хочет сбежать из своего города?

— Этот Риб-Адди никогда не вызывал моего доверия, о владыка, — вставил свое мнение Маи, верховный военачальник всех войск Египта. — Не думаю, что владыка должен принимать его у себя в Ахетатоне.

— Риб-Адди, верный слуга фараона и Египта. Он оказал нам множество важных услуг, — возразил Нехези. — Почтенный Маи забывает, что я только что вернулся из Сирии и знаю обстановку и в Сирии и Палестине. Такое же послание я привез к моему повелителю от Ракеша и Хоремхеба. Все умоляют прислать войска. А если мы станем предавать наших союзников, то у нас их совсем не останется.

— Но я дал Хоремхебу два корпуса ливийских наемников, — ответил Эхнатон. — И он обещал мне навести порядок и приструнить наших врагов. Что же ему еще нужно?

— Хоремхеб, о владыка, одержал в Сирии множество побед, и достоин всяческой похвалы.

— Но, тем не менее, он просит войск снова? — с усмешкой спросил Маи.

— Потому что его два корпуса сократились в численности за это время вчетверо. У него много дезертиров, ибо средства на содержание войск для него не поступали никогда. Повелитель, в Сирии положение весьма серьезное. Кочевники хабиру совсем обнаглели и захватили множество городов. Хоремхеб опасается, что нам придется уйти из Сирии и Палестины. И тогда хетты что стоят за этим придвинуться к нашим границам в Дельте.

— У меня мир с царем Хаттуссили. И разве есть повод опасаться царя хеттов?

— Хоремхеб считает, что за всеми нашими негораздами в Сирии стоит именно царь Хаттуссили. Но действует он пока чужими руками. Вожди хабиру ездят на хеттских колесницах и вооружены хеттским оружием. Разве это просто совпадение? Хабири уже захватили Дамаск и Кадеш и контролируют все торговые пути. Мы также потеряли контроль над Мегидо, Гезером и Аскалоном. А эти крепости обладают важным стратегическим положением.

— Маи, — фараон посмотрел на своего военачальника. — Неужели там все так серьезно?

— Нет, о повелитель. Волею божественного Атона, мы сохраним все, что принадлежит нам. Просто господин Нехези, наверное недостаточно верит в могущество Атона.

— Я верю в Атона единственного и неповторимого бога творца! — вскричал Нехези. — Но и словами Хоремхеба не следует пренебрегать.

— А у меня иные сведения насчет Хоремхеба! — громко заявил Мерира. — Мои глаза и уши есть везде в Египте и его провинциях. Мне донесли, что Хоремхеб неуважительно отзывался о повелителе и критиковал проводимые им для блага страны реформы. Не специально ли он желает в угоду нашим врагам раздуть войну?

— Повелитель! — вскричал Нехези. — Хоремхеб сейчас единственная надежда Египта в Сирии. Это ваш верный слуга и настоящий солдат. Я ручаюсь за него головой!

Эхнатон не нашелся сразу что сказать и Нехези успел немного сдержать его гнев и принять решение относительно Хоремхеба. А своих решений, как известно, фараон никогда не менял.

— Я верю тебе, Нехези. Пусть Хоремхеб и деле командует нашими корпусами в Сирии. Но о посылке туда войск не может быть и речи. Пусть обходиться теми силами, что у него есть. И пусть просит наших союзников исполнять свой долг и сражаться во имя фараона и во имя божественного Солнца!

— Слово и воля фараона! Внимание и повиновение!

— У тебя есть еще прошения ко мне из Сирии и Палестины? — фараон посмотрел на Нехези с недовольством.

— Да, о повелитель. У меня их еще четыре.

— И все просят прислать войска? Я сегодня не стану их слушать. Мне надоели разговоры о войне. Мерира!

— Да, повелитель.

— Идем со мной, я должен тебе кое-что рассказать. А ты, Эйе, придешь ко мне с этими посланиями завтра. А лучше еще позже.

Когда фараон удалился, Эйе подошел к Нехези.

— Ты что себе позволяешь? Ты думаешь если ты Друг фараона, и если ты удачно выполнил порученное тебе дело, то ты можешь вот так дерзить фараону?

— Но я не дерзил ему, а только сказал…

— Но я предупреждал тебя, что этого говорить владыке не следует. Разве не так?

— Так, господин. Но я обещал Хоремхебу, что…

— Иными словами ты нарушил мое повеление молчать. Ты хотел все сделать по-своему, и что получилось? Твой Хоремхеб едва не лишился головы. Ты хоть это понимаешь? Маи едва не уничтожил его сейчас. Да и твое собственное благополучие сейчас висело на волоске. Эхнатон хочет слышать только о храмах Атона и о новом культе. А сейчас его характер совсем испортился. Он закипает от малейшей искры. И в гневе он страшен. Может и тебя отправить в казематы где работают палачи Мерира. А там шутить не любят.

— Но что же делать? Ведь Хоремхебу нужна помощь, господин. Я же тебе все рассказал. Неужели и ты ничего не понял? В Сирии и Палестине наши дела совсем плохи.

— Да все я понял, Незхези. И мне это известно и без докладов Хоремхеба. Я ведь занимаюсь международными делами Египта. И я хорошо знаю, что происходит в Хеттии, Палестине, Вавилонии, Ассирии и в других станах. Но не все так просто как тебе кажется.

— Но что же делать?

— Ничего не делать без моего приказа. Не забывай, что ты мой секретарь и писец. И ты состоишь при моей особе.

— Я это всегда помню, господин. И верность тебе я сохраню всегда.

— Я верю тебе, Ты не переметнешься к моим врагам, и ты все без утайки рассказал мне о твоих отношениях с Мерира. Это хорошо, Нехези. Но это не главное сейчас. Мне нужно чтобы мои верные слуги доверяли мне во всем и делали так, как я скажу. В Египте назревают большие события.

— События? — не понял Нехези своего господина.

— Но сейчас не будем более говорить об этом. В этом дворце и стены имеют уши. Отправляйся к скульптору фараона Тутмосу и последи за тем, чтобы во дворец доставили новую статую нашего повелителя…

Статуя фараона, что был изваян скульптором сидящим на троне, в торжественном облачении, смотрела на Нехези своими громадными каменными глазами. Он поразился тому, как точно скульптор предал лицо повелителя Египта. Фараон у него получился как живой. Мастер подчеркнул все физические недостатки владыки Верхнего и Нижнего Египта: худые руки, полные бедра как у женщины, выпуклые злые глаза, вялые дряблые щеки, выступающий вперед лоб.

— Ты сотворил лучшую статую повелителя, — восхищенно прошептал Нехези.

— Твоя похвала радует меня. Может и самому фараону эта статуя понравиться. Я сделал Его святейшество таким как видел его месяц назад когда был удостоен чести присутствовать на приему во Дворце.

— Фараон любит, чтобы его изображали таким, каков он есть. Лести скульпторов он не переносит.

— Я и сам такой скульптор, который не умеет льстить. Я хочу ваять людей такими какие они есть, чтобы те кто станет жить после нас имели представление о своих предках. Вот эта статуя должна ясно показать, что повелитель страдает. Он болен, и ему не до дел государства, но долг вынуждает его сидеть на троне и принимать государственные решения. Именно, таким он должен запомниться потомкам.

— Его святейшество повелел доставить твою работу во дворец. И если она ему понравиться, то владыка будет щедр в своей награде.

— Для меня важна одна награда, — ответил скульптор Тутмос, молодой человек которому не было еще и 25 лет от роду. — Я хочу сделать скульптурный портрет Нефертити. Её красота заслуживает того чтобы сохраниться в веках.

— Таких портретов сделано уже немало, Тутмос, — сказал Нехези.

— Да. Но ни один из них точно не предал её неповторимости и красоты. Я бы сделал его по-другому.

Нехези приказал слугам со всей осторожностью доставить статую во дворец. Для скульптора Тутмоса он предоставил свои носилки.

Сам он решил пройти по городу без сопровождающих и охраны. Пусть себе скульптор насладиться комфортом.

Но прошелся по кварталу ремесленников и у лавки медника неожиданно встретил Пэнтоэра. Тот торговал медный кувшин и ругался с хозяином лаки, пытаясь сбить цену.

— Смотри на чеканку, нечестивец! — кричал торговец. — Ты видишь изображение солнца Атона! Смотри, я изобразил его, как надо изображать великое Солнце! Чего же ты торгуешься? Да я больше должен брать!

— Сам ты нечестивец! Требуешь за медный кувшин непомерную плату и еще смеешь мне выговаривать! Да я сейчас снесу тебе голову!

— Успокойся, Пэнтоэр! — весело произнес Нехези, приблизившись к лавке. — Я куплю тебе этот кувшин. Пусть возьмут с меня сколько он стоит.