Алан Саваж - Восемь знамен Страница 7

— Эта больница? — спросил Макартни.

— Нет, — сказал Ван. — Это дом самого богатого в Тяньцзине купца. Наверное, у его дочери чайная вечеринка.

— Для калек?

Ван вопросительно посмотрел на Роберта.

— Мой господин полагает, что никто из этих юных дам, видимо, не в состоянии ходить.

— Ну, немного они могут пройти, но с трудом, — сказал Ван. — Ножки-лотосы, видите ли.

— Ножки — что? — спросил Макартни.

— Когда у богатого китайца рождается дочь, — пояснил Ван, — ее ступни тут же плотно пеленают, так, чтобы пальцы подгибались к пятке. Это можно сделать, пока косточки еще мягкие. А когда они затвердевают, ножка навсегда сохраняет приданную ей форму.

— О Боже! Какая варварская процедура. И вы говорите, эти девушки из богатых семей?

— Только в состоятельных семьях девочкам могут позволить иметь ножки-лотосы. Ножки-лотосы показывают, что дочери в доме никогда не будут работать. Бедные семьи не могут этого позволить, ведь их дочери должны проводить на ногах слишком много времени.

— О Боже! — снова вырвалось у его светлости. — Однако же со странной страной нам предстоит торговать, Баррингтон.

Но это была к тому же еще и богатая страна, что не мог оспорить и сам виконт. От Тяньцзиня они поднялись вверх по реке и вошли в Великий канал. Его вырыли много столетий назад для развития торговли между Пекином и южными районами страны, он протянулся через обширные пространства до реки, именуемой Янцзыцзян, которая, как уверял Ван, была величайшей в мире. Те из иностранных путешественников, кто знал о Ниле, скептически отнеслись к данному утверждению, однако сам по себе канал являлся, без сомнения, изумительным произведением инженерного искусства, несмотря даже на то, что все его сооружения за долгие годы изрядно обветшали.

Незадолго до канала река разделилась на два рукава — основной плавно изогнулся к северу, а меньший, Ханьхэ, устремился прямо на запад. Посольские сампаны направились по основному потоку, между округлых холмов с посевами пшеницы и ячменя, мимо цветущих деревушек, сопровождаемые взглядами приветственно что-то кричащих детишек и машущих вслед женщин, минуя порою заставы знаменных войск — и тогда солдаты кучками высыпали на берег, сверкая оружием, и угрюмо взирали на проплывающие суда.

Они видели разодетых в шелка людей, которые при торговых сделках рассчитывались между собой исключительно серебром, людей, которые выглядели полными энергии и сил — совершенно умиротворенными.

— А чему тут удивляться, если у них самый ничтожный проступок столь варварски карается, — продолжал рассуждать Макартни.

— У нас за кражу вешают, милорд, — осмелился подать голос Роберт.

Макартни поднял палец:

— Норма права может быть зафиксирована в своде законов, однако применение ее возможно лишь в исключительных случаях, только по отношению к неисправимым! Таковых мы теперь высылаем в Австралию. Это милосерднее, чем палочная порка.

«Вот уж сомневаюсь», — подумал Баррингтон, но промолчал. На каком-то этапе путешествия вверх по реке они оказались всего в пятидесяти милях от Пекина, но в городе им побывать не удалось. Вместо этого они продолжали путь по воде до тех пор, пока река не стала слишком мелкой даже для сампанов. Они вынуждены были остановиться, но на берегу посольство уже ждал караван лошадей и повозок.

— Вы в самом деле все хорошо организовали, — выразил свое восхищение Роберт, когда их конный отряд взял направление на север.

— Это входит в мои обязанности, — ответил Ван. — Ваш господин доволен?

— Уверен в этом. Но некоторые вопросы продолжают его беспокоить.

— Скажите какие, Баррингтон. Мой долг сделать эту поездку как можно приятнее для него.

— Не думаю, что лорд Макартни может пожаловаться на условия нашего путешествия. — Роберт счел за лучшее не останавливаться на смехотворных попытках ирландца и его свиты есть палочками из слоновой кости, которые китайцы дали им вместо ножей и вилок.

— Виконта заботит то обстоятельство, что на аудиенции у Небесного величества от него могут потребовать совершить коутоу — поклон до пола.

— Все обязаны совершать коутоу, — отрезал Ван.

— Только не мой господин. Он приехал как представитель короля Георга, все его поступки расцениваются соответствующим образом. Его коленопреклонение означало бы, что на колени встает король Георг. А наш король ни перед кем на земле не опустится на колени.

— Британия столь велика, что ваш король может занимать такое положение?

— Британия не очень большая страна, — ответил Роберт, — но в ней живут величайшие на свете воины. Вы видели наши корабли. Разве они не впечатляют своей мощью?

— Они и в самом деле имеют внушительный вид, — признал Ван.

— А ведь это даже не военные суда, а обыкновенные купеческие корабли, — сказал Роберт. — Наши боевые корабли еще больше и мощнее… и у нас их более ста, — добавил он.

— Вы не лжете, Баррингтон?

— Не в моих привычках лгать, Ван.

— Я подумаю, что можно сделать.

На следующий день евнух покинул караван и умчался прочь с небольшим эскортом. Остальные продолжали двигаться на север и вечером стали лагерем в тени Великой стены.

— Стена тянется на сотни миль, — сказал Роберт, когда вместе с Макартни они забрались на зубчатый верх. — Она считается одним из чудес света.

— Ее построили, чтобы не пускать варваров или для того, чтобы не выпускать китайцев? — поинтересовался Макартни.

За стеной их ждала Маньчжурия. Местность здесь была гораздо более холмистая, обработанные поля встречались редко, зато тут и там виднелись пасущиеся стада, конские табуны. В маньчжурских холмах их догнал Ван.

— Я все уладил, — сообщил он. — Ваш господин не должен делать коутоу. Но только он один освобожден от него. Остальные обязаны будут подчиниться.

— Мы будем счастливы подчиниться, — заверил Роберт.

— Вы понимаете, какое это большое одолжение, — сказал Ван. — Оно стало возможным благодаря любезности моего хозяина, Хошэня, Правителя вверенных ему народов.

— Хошэнь может быть уверен в нашей признательности.

— Я в этом не сомневаюсь. Кстати, он собирается побеседовать с вами.

— Он потребует quid pro quo[2], — размышлял Макартни. — Пусть, нам нужно ладить с приятелем. А вы славно потрудились, Баррингтон.

В отличие от виконта Марджорибэнкс имел несчастный вид. Перед ним по-прежнему маячила необходимость пресмыкаться в присутствии императора.

— Сделайте посвободнее бриджи, — веселился Макартни. — Распустите их в поясе, вот вам и выход из положения.

— Сомневаюсь, милорд, что вы поступаете правильно, доверяя этому пройдохе евнуху, да и его хозяину, — предостерег в ответ Марджорибэнкс. — Говорят, этот Хошэнь невероятно продажен. Никакое дело не стронется с места, пока он не получит приличную мзду. И что уж он потребует за оказанную вам привилегию…

— Назовем это мостиком, по которому мы пройдем, когда настанет час, — сказал Макартни. — Пока же все идет лучше, чем я ожидал. — Он улыбнулся своему переводчику. — Мои поздравления, Баррингтон.

На другой день они приехали в Жэхэ.

Глава 2 МИНИСТР

Город Жэхэ лежал в сорока милях к северу от Великой стены, в нижних отрогах гор, отделяющих равнины северного Китая от плато Внутренней Монголии. Уже долгое время он служил излюбленной летней резиденцией императоров, которых манила сюда горная прохлада, а также река Жэхэ, приток Луаньхэ. «Жэхэ» означает «горячая река», бившие по ее берегам теплые источники считались полезными для здоровья.

Сам по себе небольшой, городок разросся из-за дворцовых построек, занявших площадь около пяти миль в окружности, кроме того, рядом с ним возвышался огромный буддийский монастырь ламаистского толка[3]. В Жэхэ, однако, посольство не пустили, а сопроводили в разбитый за городскими стеками палаточный городок. Иноземцев ждала в нем такая же роскошь, как и на сампанах. В этом Роберт убедился самолично, когда Ван Луцин взял его с собой для проверочного обхода.

— Устроит это вашего господина, Баррингтон?

— Все великолепно. Роберт разглядывал двух девушек, которые, склонив головы, ожидали его в отведенной переводчику палатке. — Когда мы увидим императора? — Он знал, что самые разнообразные подарки уже отосланы в город.

— Скоро, — заверил Ван. — Вам понравились эти девушки? И все-таки вы отказываете себе в удовольствии ими насладиться. Странные вы люди.

— Такова воля моего господина.

— Как может господин управлять тем, что находится вне поля его зрения?

Но Роберт велел девушкам уйти — он прекрасно понимал, что может надеяться на продвижение по службе лишь при условии, если останется у Макартни на хорошем счету. Спустя два дня Ван сообщил, что император готов их принять. Собственно говоря, император намеревался пожаловать к ним собственной персоной, поскольку вход в город для них по-прежнему был закрыт.