Александр Антонов - Велиная княгиня. Анна Романовна Страница 8

Никто из врагов не задержал его, все думали, что это их воин. А отрок, добравшись до реки, ринулся в неё и поплыл на левый берег.

Печенеги поняли, что их обманули, стали пускать в беглеца стрелы, но он, ныряя и ныряя, уплывал все дальше, избегая стрел. Отрока заметили и лазутчики Претича, которые сидели, затаившись, на берегу Днепра. Вскоре они спустили на воду долбленку, поплыли навстречу отроку и помогли добраться до берега, потом повели к воеводе Претичу.

Выслушав отрока, поведавшего о бедствиях киевлян, о совете мудрых мужей, Претич решился напасть на печенегов. Он велел тысяцким и сотским собрать вдоль берега все лодки и стянуть их под Киев. Когда все было готово, в ночной темноте посадил дружину на суда и повел её на печенегов. Русичи вооружились не только мечами, копьями и стрелами, но и охотничьими рогами, которые сделали и добыли в округе. Пристав к правому берегу, дружина Претича тихо сошла на землю, подобралась как можно ближе к печенегам, и по знаку воеводы трубные звуки заполонили все пространство, вселив ужас в сонных печенегов. Они подумали, что на них идет вся Святославова дружина, и в панике, бросая оружие, кибитки, имущество, ринулись бежать, спасая свою жизнь. Воины Претича долго преследовали врагов, и трубы, продолжая греметь, гнали печенегов в степи.

Когда же наступил рассвет, Претич вернулся к Киеву, и вновь его воины протрубили в рога. Горожане распахнули ворота. Победителей встретила сама великая княгиня Ольга. Сойдясь с княгиней, воевода Претич попросил её спешно покинуть Киев и уйти с внуками на север.

- Матушка-княгиня, мыслю, что печенеги одумаются и вернутся. Не ведаю, как погоним их в другой раз.

Княгиня Ольга вняла разумному совету и решила уехать в Вышгород, но Претичу наказала:

- Ты, воевода, удачлив. Иди же на встречу с печенегами да скажи их князю, что в Киев пришла вся Святославова дружина, и пусть они просят мира.

Претич ни в чем не отступил от повеления великой княгини. Он взял свои три тысячи воинов и помчал с ними догонять печенегов. Они же остановились в степи за рекой Трубеж. Претич с десятью воинами подскакал к берегу и, встретившись через речку с печенежским князем, сказал:

- Вы, печенеги, храбрые воины, но сегодня мы сильнее вас. Говорю вам, что пришла в Киев вся Святославова дружина, и ежели не хотите разорения, просите мира на три года и уходите, не коснея, с нашей земли. Такова воля моих князей.

- Жди, русич, нашего ответного слова. Ноне мы скажем его, - донеслось из-за реки, и князь с воинами покинул низменный берег.

Претич и дружина ждали ответа весь день и всю ночь. А утром увидели, что за рекой, до самого окоема, было пустынно, лишь кое-где колыхался под ветром оставшийся ковыль. И увел воевода дружину в Киев, ожидая какой-либо коварной выходки печенегов, потому как не считал их совсем глупыми. Они и впрямь знали, что за спиной Претича нет Святославовой дружины, но страх, который посеяли в стане печенегов ночью три тысячи воинов, удержал их от желания вернуться под Киев.

И снова на далекий Дунай помчали гонцы к Святославу, чтобы поведать о том, какой опасности подверглись его мать, сыновья, жена, все киевляне. Святослав ещё не знал, что матушка звала его к смертному одру, потому как видела свою близкую кончину. Шел 969 год.

На сей раз у Святослава-воина шевельнулось в груди что-то сыновнее и отцовское, да и Малуша возникла перед взором, поранила его. Он поднял дружину в седло и налегке скорым шагом повел её в Киев. Коротая почти все ночи в седле, он добрался до Киева, прибежал в княжеские терема, упал на колени возле материнского ложа и со слезами на глазах просил у матушки прощения. Он ласкал детей и Малушу и провел с ними два дня. А на третий день пустился искать печенегов, которые разбойничали по южным землям Руси, и наказал их, восстановил в державе тишину и безопасность. В те же дни разгромленные печенеги, узнав всю силу Святослава, запросили у него мира, и он дал им мир.

Вернувшись в Киев, Святослав недолго наслаждался покоем в палатах. Его снова потянуло на Дунай, потому как он не мог видеть христианских обрядов, всего дворцового благочестия, которое затмило прежнюю простоту языческой жизни. Понимал князь Святослав и то, что, находясь в Киеве, он взваливал на свои плечи управление великой державой. Святославу не хотелось брать на себя эту обузу. Воину по душе были ратные дела.

Княгиня Ольга знала про сына все это, но сама уже не могла держать в руках великокняжескую власть. С каждым днём в ней оставалось все меньше жизненных сил. Она уже вовсе не вставала с ложа. И однажды, когда княгине сказали, что сын готовит ладьи, чтобы уйти к морю и там подняться по Дунаю до Переяславца, Ольга позвала Святослава к себе.

- Сын мой, дни твоей матери сочтены, - начала она своё моление к Святославу. - По воле Господа Бога ко мне уже наведывались святые духи. Скоро я предстану пред ликом Всевышнего. Тебе же быть в Киеве наказываю и велю взять в руки всю державную власть. Древлянскую землю пора усмирить. Печенеги её против тебя ополчили. В Чернигове твой глаз нужен. Новгород крепкой руки просит. Радимичи засупротивничали.

Святослав слушал матушку почтительно, но не всему внимал. О своём думал. Главного воеводу Свенельда вспомнил, метил ему поручить все заботы в киевских пределах. Сам же, вопреки воле матушки, сердцем и душой был уже на Дунае.

Великая княгиня, обладая даром ясновидицы, читала мысли своего сына и печалилась, что беспомощна пробудить в языческой душе христианское начало. И сама не могла понять, почему у неё не хватает сил взять верх над языческим духом Святослава. А ведь каких мужей заставляла выю сгибать, нутро выворачивать да позже даром Божиим - словом ласковым - того же добивалась. Нет, не случайно много возвышенного будет сказано о великой псковитянке после её кончины. Предание наречет её хитрой, церковь - святой, история - мудрой. Все это уживалось в ней одновременно. А ещё был провидческий дар, но силы святого духа в ней ещё не было.

Отчаявшись повлиять на своенравного сына, который стоял перед ней на коленях, Ольга вымолвила последнее:

- Мне осталось три дня, дабы покаяться и помолиться Всевышнему. Прошу тебя, найди священника Григория, он служит в церкви Святого Ильи, и попроси его прийти ко мне. Ещё прошу тебя, погреби меня по греческому обычаю в Берестове в ограде церкви. Справь панихиду с христианскими священниками. Тогда иди, куда судьба зовет. И не забудь, как станешь покидать Киев, поставить к делу моего любимого внука Владимира. Ещё постарайся засватать за него византийскую царевну. Византию надо чтить как великую державу. И Малушу, матушку Владимира, чти…

Слова великой княгини Ольги, нареченной в крещении Еленой, о своей кончине оказались пророческими. Она исповедалась священнику Григорию, попросила у него прощения за то, что когда-то, в давней юности, отвергла его любовь. А на четвертый день после беседы с сыном в лето 969 года от Рождества Христова преставилась и тихо отошла в мир иной. Священник Григорий принял от неё душу и передал её архангелам, чтобы они отнесли святыню в райские кущи. Увидел Григорий и то, чему христиане будут удивляться долгие годы: лишь только душа святой Ольги покинула бренное тело, на её лике появился румянец, а над головой возникло сияние. С ним она и ушла в запредельную обитель.

Глава четвертая. ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ ВО ВЛАХЕРНЕ

Пасха в этот 970 год выдалась ранняя, пришла в конце марта и принесла во Влахерн не столько праздничного духа, сколько тревог и волнений. И во всей Византии жизнь шла в тревожных ожиданиях тяжелых испытаний и напастей. В малоазиатских владениях империи вспыхнуло восстание, которое возглавил знатный патрикий Барда Фока. Это случилось после того, как император Иоанн Цимисхий повелел войскам, что стояли в Малой Азии, поздней осенью минувшего года переправиться в Европу и зазимовать на фракийских и македонских полях.

Восстание Варды Фоки совпало с наступлением на Византию русской рати великого князя Святослава. Император Цимисхий принялся спешно формировать из своей гвардии и добровольцев отряды «бессмертных», чтобы остановить продвижение русских. Он поручил возглавить легионы и полки магистру Варде Склиру и патрикию Петру. Им удалось остановить рать Святослава под Адрианополем. Теперь императору надо было принимать меры, чтобы подавить восстание Варды Фоки в Малой Азии, которое с каждым днём ширилось и занимало новые области.

Иоанну Цимисхию было отчего волноваться. Ещё и года не прошло, как он встал на престол империи. Среди тех, кто поддерживал его во время борьбы за корону, ныне мало осталось преданных ему вельмож и военачальников. И Цимисхий чувствовал, что престол шатается под ним. В Константинополе было много сторонников Варды Фоки - Иоанн знал это достоверно. Восстание против него, возглавляемое талантливым полководцем Вардой Фокой, могло докатиться до Константинополя и принести самые трагические последствия. Поэтому Иоанну Цимисхию пришлось отозвать с мест сражения против русской рати лучшие легионы и полки.