Татьяна Адаменко - Патрик Леруа. Годы 1821—1830 Страница 8

– Не сомневаюсь.

– Но вы же не это выяснять пришли? – басовито хмыкнул Гийом, и в глазах его промелькнула настороженность, совершенно не вяжущаяся с его простецким обликом и манерой речи. – Я могу чем-то помочь? Да вы располагайтесь, – спохватился он. – Тут у нас по-простому…

И верно. Стол, полдюжины стульев, длинная скамейка у стены – вот и вся обстановка. Дальше, в тупичке коридора виднелась дверь с решеткой на маленьком оконце. Узилище, надо полагать.

– Я буду очень благодарен, если вы ответите на несколько вопросов о семье д’Эвре. И о том… трагическом происшествии.

– Хм, несколько вопросов… – и в глазах мэтра Гийома, разменявшего четвертый десяток лет, проскочила смесь недоверия и усталости. Надоели ему вот такие «вопрошающие», и столичный чиновник с непонятными полномочиями тоже, естественно, не обрадовал. Кто знает, какие у него связи, и что будет, если отказаться удовлетворить его любопытство. Пожав плечами, мэтр Гийом, видимо, решил идти по пути наименьшего сопротивления.

– Неужели в свободное от работы время статейки кропаете? – все же подпустил он шпильку.

– Нет, – кротко ответил Леруа.

– Покойного я знал мало, – предупредил его Гийом.

– Я хочу узнать не про него, – Леруа уселся на скрипучий тяжелый деревянный стул, – Меня интересуют нынешние владельцы замка Моро. Вы их хорошо знаете? Я не нашел в бумагах, сколько вы уже занимаете этот пост…

– Этот пост я занял пятого фрюктидора, года республики…

Леруа поперхнулся.

– Однако, вы тут явный долгожитель.

– Бывает, – не без удовольствия согласился полицейский.

– Что делала семья все это время?

– Ну… Тяжело им было. Их первое время Рошмон, лакей старый, который ферму от их деда получил, содержал, потом умер. Какие-то деньги приходили, уже при первом консуле, потом все заглохло, видать родственник какой умер, и остались они на ферме втроем. Но друг за друга крепко держались, не оторвешь. Шарль, как старший из мужчин, сразу кинулся деньги зарабатывать. С самой мелкой торговлишки начал, чуть не на себе товар таскал. Все, что из города к нам привозят – все готов был доставить. Братец при нём, хотя временами его батрачить отправляли – больше проку. Сестру они работать не отпускали – хозяйство вела.

– И в столицу не подались?

– Пока братья сопляками были – чего им там делать? Золотые с мостовых собирать?

– Тоже верно.

– Понемногу на ноги встали, Шарль лавку открыл, ту, которую сейчас Лозо держит. Жениться хотел, но только не здесь, не в деревушке. И что-то у него не срослось…. Н-да… Словом, после того, как император англичанам блокаду объявил, они уже вполне достойными гражданами были. К Сильвии многие сватались.

Гийом недовольно скривился, и Леруа решил, что сам он вряд ли стремился взять в жены такую девушку, но просватать кого-то из родственников – вполне возможно.

– И что, всем отказывала?

– Она тогда уже хотела в замок вернуться. Спесь свою дворянскую в карман спрятала, но если человек чего по жизни задумал, того не спрячешь. Первой павой в округе была, остальные на неё равнялись, дурочки. И вот, выскочила. Удачливая – и замок её, и голова на месте осталась…

– А Шарль?

– Что Шарль? Он как торговцем стал, так по жизни и пошёл. Я хоть и в глуши живу, но таких повидал, что дворянин, то сын фермера, а жилка одна… К старости капиталец приличный скопят, будут на ренту жить. У Шарля, конечно, вечные незадачи с женитьбой имелись. Претензии-то у него по сватовству были как у аристократа, владельца замка, а выйти за него были согласны только те, кого и делец устраивал…

Леруа задумался. Гийом тоже помолчал.

– Что-то мне подсказывает – неспроста вы, мсье, этим делом интересуетесь. Не из чистого не отягощенного корыстью любопытства. Что же вас не устраивает в семействе д, Эвре, что вы не поленились сюда прийти?

– Скажите, мэтр Гийом, этот вот новобранец, которого вы сейчас накачали вином – лет через двадцать, он сможет вспомнить вкус?

– Может, и вспомнит, – пока не понимал полицейский.

– Но вот вы окажетесь рядом, и вдруг услышите, что тот будет врать, как его отпаивали лучшим бордо. Не этим, – Леруа напоказ принюхался, – домашним, а из бутылки, что в погребе двадцать лет стояла. Про штыки и бандитов многие врут, и это, можно сказать, естественно, а вот когда начинают врать про такие мелочи…

– Врут все, мсье, и по любому поводу. Так вас смутила какая-то мелочь, и вы постарались найти объяснение позаковыристей? Простое вас не устраивает?

Леруа подумал… и решил сообщить правду, выяснить, как на неё отреагирует местный страж закона.

– Мы с Арно де Бенажем вместе учились в Сорбонне, когда он ещё был Бенажем без всяких «де». Мы дружили.

– А!

– Не виделись двадцать лет, – спокойно уточнил Леруа.

– Ага… – Гийом налил себе выпить. – И теперь вас смущает такой меткий выстрел в голову?

– В числе прочего. Я не спешу делать выводы, но мне кажется, что в этом деле есть некоторые странности… Но я почти ничего не знаю. Газеты врут, в замке молчат. Вы должны были видеть все своими глазами…

– Если вы хотите оправдать своего друга, то на это мало шансов, говорю сразу. Я был там самое большее через час после того как Шарль нажал на курок. Тело, свидетели, пистолет – все мне сразу показали, со всеми я переговорил. А, главное, тела.

Четыре такие маленьких тела, скрюченных, с поджатыми руками и ногами внутри статуй каких-то там артемид и креатид. Они стояли в потайной комнате, и в самих статуях имелись тайники, в животах, – с большими стеклянными колбами. Все покойные жены вашего Арно как на подбор. Серьги в ушах. Сильвия все рассказала – она зашла в кабинет мужа, увидела вход в комнату, и заглянула туда, когда он снимал часть торса. Тот забыл закрыть дверь. Закричал, погнался за ней. Трое из прислуги видели, как гнался. В личных вещах нашли жидкости для бальзамирования…

– Их могли принести, что ли?

– Статуи? Такие большие и тяжелые? Втайне от слуг? – полицейский саркастически ухмыльнулся.

– Это в любом случае происходило втайне от слуг. Кстати, они все были местными?

– Не все, пятерых де Бенаж привез из Парижа. И один из них подтвердил погоню с топором.

Леруа вскочил и неравно зашагал из угла в угол. Его сухое угловатое лицо было так не приспособлено для эмоций, что казалось, будто гигантский богомол готовится выступать в трагической роли.

– У вас бывает так, что не сходится баланс? – вдруг задал он вопрос Гийому.

– Всегда. Тяжело с арифметикой.

– Так вот у меня уже скоро сутки как не сходится. Когда ехал сюда, был уверен, что Арно просто сошел с ума.

– Такая охота рыться?

– Да, – твердо ответил Леруа.

– Хм, – с явным сомнением мэтр Гийом открыл и закрыл крышку чернильницы, будто думал, выпускать ли туда облако тьмы, – У него была любовница, Жюли Мальво, она жива и сейчас. Невеликого ума особа. Днем по хозяйству возится, вечером лёжа зарабатывает, если желающие находятся. Будь у неё чуть побольше храбрости, давно бы в столицу укатила и сгинула бы. А так ни рыба, ни мясо. Расспросите её.

– Благодарю вас, я так и сделаю.

Дом брата и сестры Мальво действительно находился на самом отшибе, за третьим или четвертым поворотом дороги, когда другие здания в деревни, кроме шпилей церкви, давно скрылись из виду. Но Леруа было не привыкать к продолжительным пешим прогулкам.

Он рассматривал дом Мальво, не пытаясь скрыть свое любопытство, хотя на первый взгляд тот ничем не отличался от своих собратьев в деревне. Дом был очень стар, наверняка в нем сменилось не одно поколение жильцов; в его стенах змеилось несколько широких трещин, две ступеньки крыльца стерлись и почти слились в одну, буйно разросшийся виноград заплел окна. В стоящем нараспашку кривобоком сарае был кучами свален всякий хлам. Однако крыша просто пламенела новой черепицей, труба была сложена из не успевшего потемнеть кирпича, да и ставни с рамами выглядели совсем новенькими.

На двери красовалась начищенная до блеска латунная ручка.

Из крестьянского хозяйства был виноград, яблони или сливы с редкой кроной и несколько опустевших к ноябрю грядок под окнами.

На стук Леруа открыл хмурый заспанный хозяин. Он смотрел на гостя недовольно, но без интереса, а Леруа рассматривал его с тем же изучающим любопытством, что и дом.

Мешки под мутно-серыми глазами, небритость столь давняя, что уже переходящая в бороду, и солома с перьями, прилипшая на штаны из набивного жаккарда. К штанам явно недоставало ливреи, а если слуга так себя запустил, то, значит, он уже бывший слуга. Из тех, кого уволила мадам де Бенаж.

– Мне надо видеть Жюли Мальво. Я от мэтра Гийома, – сообщил Леруа.

– И что, так срочно? – ухмыльнулся мужчина.

Леруа показал свой лучший «обличающий» взгляд – такой бывал незаменим при внезапных ревизиях, и замораживал сердца трусливых казнокрадов.