Александр Альберт - Десять дней. Хроника начала войны Страница 11

Событие для Гудериана было рядовым, он всегда поступал так, и это обеспечивало ему победы.

Командир 24-го танкового корпуса генерал танковых войск фон Гейер доложил о захвате всех мостов через Буг западнее Бреста.

Внезапность нападения была достигнута на всём фронте возглавляемой им танковой группы. Только крепость Брест яростно сопротивлялась уже в фактическом тылу.

Боевую тревогу командир 6-го механизированного корпуса генерал-майор Хацкилевич Михаил Георгиевич объявил в 2 часа 10 минут. Он не спал в эту ночь, как почти не спал и в предыдущие ночи.

Война, казалось бы, обыденное для военного человека дело, своей непонятливостью – будет? не будет? – изматывала нервы. Приказы, сыпавшиеся из штаба округа, предупреждали о суровой ответственности за провоцирование возможного конфликта. И боевая тревога, объявленная им без приказа сверху, являлась его личным решением, за которое он мог поплатиться должностью.

Объявив тревогу, Хацкилевич приказал вывести танковые подразделения из военных городков в район сосредоточения, юго-западнее Белостока.

Командующий Западным особым военным округом генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов, Герой Советского Союза, вознесённый по прихоти Сталина на высочайший командный пост, элементарно боялся. Боялся потерять должность, боялся, что рядом окажется подчинённый более умный в военном деле, чем он, командир танковой бригады в испанской Гвадалахаре, затем начальник автобронетанкового Управления РККА и вот всего как год командир одного из главных округов. Он боялся присланного в заместители бывшего командующего Одесским военным округом генерал-лейтенанта Болдина – может занять его место. Именно это способствовало тому, что командующим авиацией округа стал генерал Копец, в недавнем прошлом командир эскадрильи, а командующим артиллерией стал преподаватель академии генерал Клич.

Но больше всего он боялся своего хозяина – Сталина. И в угоду ему старался превысить требования, сыпавшиеся из генштаба, о недопущении провокаций, способных развязать войну, к которой, как лично сказал при назначении великий вождь, страна не была готова. Возможно, что кто-то, неизвестный, подсказывал ему на ушко варианты действий, но результатом стало одно – округ был подготовлен к поражению.

Так осталась полностью невыполненной директива Наркомата обороны и Генштаба от 12июня о приведении войск в боевую готовность, запрещавшую проведение учений, в частности, и целый ряд других мероприятий.

15 июня он распорядился вывести все артполки дивизий, корпусов и артполки резерва главного командования в лагеря – там они будут под большим контролем и не смогут ответить ударом на провокацию.

По этой же причине не было выполнено распоряжение о рассредоточении авиации по полевым аэродромам.

С самолётов 21 июня были удалены не только боеприпасы, но и снято вооружение.

Ранее средства ПВО были отправлены на учения под Минск.

На утро 22 июня было запланировано опытно показательное учение – «Преодоление второй полосы обороны противника», на место проведения учений были собраны танки, орудия с личным составом, другое оружие, из частей, расположенных в Бресте. Командиры всех рангов этих частей обязаны были присутствовать при этом.

21 июня учение было отложено, но не отменено, командиры разъехались по своим частям. Утром немцам предоставилась возможность расстрелять, как в тире, всё собранное.

Вопреки приказанию заблаговременно выдвинуть войска к границе и занять рубежи обороны многие части войну встретили на марше.

На госгранице были разбросаны 70 мотомеханизированных батальонов общей численностью 40 тысяч человек, строивших оборонительные сооружения. Батальоны были практически безоружными, кое-где вооружением являлись английские винтовки, оставшиеся от гражданской войны.

По распоряжению Павлова склады с запасом боеприпасов, горюче-смазочных материалов располагались на расстоянии 50–60 километров от границы.

На укреплениях по старой границе было снято, как считали, устаревшее вооружение, но новое установлено не было.

В 22–00 21 июня к нему, сидящему на спектакле, подошел начальник оперативного отдела штаба Семёнов:

– Товарищ командующий, из генштаба сообщили, что в ближайшее время придёт важное сообщение, вас просят быть в штабе.

Павлов кивнул, не отрывая глаз от сцены, рукой показал – идите, приду, и продолжал смотреть спектакль. Семёнов, козырнув, удалился.

Директива № 1 Генштаба за подписями Тимошенко и Жукова была принята и расшифрована в 00–45 22 июня.

Павлов явился в штабе округа в 01–00 22 июня. Ознакомился с директивой, просмотрел разведсводки, выслушал доклады начштаба Климовских, начальника разведки.

В 02–00 отдал приказание всем военачальникам прибыть в штабы, предложил объявить боевую тревогу. Выслушал доклады:

– 3 —я армия Кузнецова – войска занимают сооружения;

– 10 – армия Голубева – штабы на местах;

– 4 – армия Коробкова – войска готовы, боеготовность Брестского гарнизона обещал проверить;

– командующий ВВС Копец – авиация рассредоточена, доложил лично, прибыв в штаб вместе со своим заместителем Таюрским.

На звонок Тимошенко в 03–30 ответил: всё спокойно.

В 03–38 Кузнецов: – по всей границе орудийная и ружейно-пулемётная перестрелка.

Проводная связь повсеместно стала пропадать.

Голубев из Белостока в 04–00: – у нас всё спокойно.

Голубев через двадцать минут: – на границе стрельба.

В 04–30 Павлов по ВЧ докладывает в Генштаб о происходящем.

Через десять минут связь прерывается.

В 05–00 Кузнецов: – атаки сдерживаются, связь прерывается снова.

В 07–00 – Голубев: – на всём фронте перестрелка.

Начальник оперативного отдела штаба Семёнов: – взята Ломжа, 6-я кавдивизия пытается его отбить.

113 стрелковая дивизия 10-й армии ведёт бой, батальон связи – в окружении.

Павлов: – приказ 10-й армии – развернуть противотанковую артиллерию в районе Михалово, преградить путь танкам.

Коробков: – 4-я армия будет наносить контрудар на Жабинки.

– Как на Жабинки? Это же 30 километров от границы! Почему? – растерянность Павлова усиливается. Проводной связи нет, радио забито помехами.

Коробков: – корпус Оборина бросаю в контратаку.

Коробков: – пехота отходит к Кобрину.

Командир 14-го механизированного корпуса 4-й армии генерал-майор Степан Ильич Оборин день 21 июня провёл в Бресте в 22-й танковой дивизии своего корпуса. Несмотря на то, что 61-й танковый полк майора Иванюка только что вернулся с полевых занятий, Оборин решил провести внеплановый строевой смотр.

За смотром с интересом наблюдали немцы со своего наблюдательного пункта, расположенного в двух с половиной километрах за рекой Буг.

После ужина Оборин с командиром 22-й дивизии генерал-майором танковых войск Пугановым и его заместителем полковником Кононовым выехали на полигон южнее Бреста, где 22 июня планировалось проведение учений по прорыву второй полосы обороны условного противника.

Осмотр выстроенных для встречи подразделений 28-го стрелкового корпуса и корпусной артиллерии, а также танков Т-26 корпуса, был прерван посыльным из штаба армии, передавшим приказание Павлова отложить учения.

Оборин связался со штабом армии, уточняя – отложить или отменить? Нет, учения только откладываются. Он поблагодарил командиров и приказал им вернуться в свои части, оставив технику и обслугу на месте.

В 03–15 немцы открыли шквальный огонь по разведанным заранее целям. Взрывы накрыли артиллерийские парки, стоянки танков, казармы, склады неприкосновенного запаса, горючего и боеприпасов. Били по домам комсостава, по окружному госпиталю. Была уничтожена большая часть автотранспорта, полностью уничтожен конский состав батарей.

Через двадцать минут после начала немецкой артподготовки, крепость, полигоны с артиллерией и техникой, полевые аэродромы, расположенные вблизи границы, с выстроенными в красивые ряды самолётами, стоявшими без вооружения и боеприпасов, подверглись беспощадной бомбардировке с воздуха. Сумевший взлететь под бомбами лейтенант Кокорев пошёл на таран немецкого бомбардировщика – стрелять ему было не из чего. Это был первый таран в войне.

У многих бойцов не было патронов, их не успели выдать. В места сосредоточения от двух стрелковых дивизий, расположенных в Бресте, явились бойцы, из которых можно было составить не больше двух батальонов, а войска, предназначенные для обороны, не смогли попасть в неё – единственный выход – северные ворота – был перекрыт огнём немецких батарей и выходящими из крепости войсками. В крепости остались и около месяца сражались бойцы и командиры, не сумевшие вырваться из неё, защищавшие свои семьи.

Ничем другим произошедшее, кроме как изменой командного состава, вырвавшиеся из ада не могли объяснить.

Сержант проснулся мгновенно, словно и не спал. Взглянул на часы – 15–10. Осмотрелся – рядом, подложив под щеку ладонь, посапывал Саша Брынцев. Пересчитал спавших – шестеро, значит двое в дозоре, молодец заместитель!