Георгий Косарев - Сердце прощает Страница 12

— Да уж и пора — конец сентября, — сказал Матвей, и, подойдя к своемунапарнику, предложил: — Ты пойди в порядке предосторожности к тому берегу,а я здесь осмотрюсь.

— Пойдем вместе.

— Робеешь?

— Да нет, вдвоем веселее.

— Нет, робеешь... А ты сообрази, кому мы здесь нужны? Ну, а чтобы намдо утра не стоять столбами, я облюбую подходящее местечко в кустах. Будети обзор хороший и укрытие... вроде блиндажа. Советую и тебе.

— Сидор Петрович, что же делать-то? — тихо спросил Виктор.

— Тише. Сейчас поглядим, — прошептал Еремин.

Проводив напарника через мост, полицай вернулся на прежнее место,немного постоял на дороге, а потом решительно направился к кустарнику. Втот момент, когда он вытянул руку, чтобы раздвинуть колючие ветки молодогоельника, Сидор стремительным движением накинул ему на голову плащ-палатку,а Виктор и Борис схватили полицая за руки. Несколько секунд спустя полицайлежал на земле.

— Готов, — глухо произнес Сидор.

— Что будем делать с другим? — шумно дыша, спросил Виктор.

— Возьми пока винтовку полицая и следи за мостом, — сказал Сидор. —Вернется тот, и того придется кончать...

Прошло некоторое время, и второй полицай, осмотрев мост упротивоположного берега, возвратился к своему напарнику. Свернув цигарку изакурив, окликнул его:

— Матвей, ты где?

— Здесь я, иди, — негромко ответил Сидор из кустов.

Полицай, ничего не подозревая, пошел на голос. Сидор вскинулпистолет... Грянули один за другим два выстрела, и тот замертво рухнул наземлю.

Оттащив полицаев от дороги, парни перебежали мост к оставшимсяопорам. Срезав последнее бревно, они выскочили наверх, опасаясь обвала,однако мост продолжал висеть.

— Странно, не рушится, — сказал запыхавшийся Борис.

— Нужна небольшая встряска сверху, и тогда все будет в порядке.Теперь уже повозка с полицаями не проедет.

— Ну, как? — спросил Сидор, увидев поднимающихся по насыпи ребят.

— Ваше приказание выполнено, — по-военному ответил Борис.

— Тогда пошли, время не терпит.

— А как насчет важной «шишки», которая должна здесь проследовать? —спросил Виктор.

— «Шишка» теперь и без нас нырнет на дно, можно не сомневаться, —усмехнулся в темноте Сидор.

— А где наши девчата?

— Я их уже проводил к лесу.

Пройдя с километр, Сидор внезапно остановился.

— Вы, ребята, что-нибудь слышите?

— Гул какой-то. Может, автомашина? — прислушиваясь, спросил Виктор.

— Точно, идет машина, — сказал Борис. — Может, вернемся?

— А мы и отсюда определим, что там будет, — ответил Еремин.

Ждать долго не пришлось. Через минуту раздался со стороны реки треск,сквозь грохот послышались крики, и все стихло.

Несмотря на удачи, которые сопутствовали крохотной группе, СидорЕремин все сильнее ощущал ее оторванность, уязвимость в стихийныхдействиях. Надежной связи, вот уже который месяц, не было ни спартизанскими отрядами, ни с партийным подпольем района. Связь эту надобыло наладить как можно скорее. И он решился.

...Была уже густая темень, когда Сидор вошел в знакомое село ипостучался в закрытые ставни Семена Комова. Последние годы тот работалагрономом в колхозе; в начале пробежавшего лета был выдвинут на партийнуюработу в район, но сдать дела новому агроному так и не успел, — бесследноисчез из своего села перед приходом немцев.

Еще летом, до пожара в поле, Сидор наведывался в село Комова, к егоматери, по оглохшая старуха несла такую несуразную околесицу, что он,раздосадованный, тут же распрощался с ней, так ничего и не узнав о Семене.Но все это время Сидор чувствовал, что есть здесь какая-то закавыка. Онбыл убежден, что не мог Комов пропасть просто так, исчезнуть сам посебе...

На этот раз, разглядев Сидора, старуха молча впустила его в калитку.И, едва он переступил порог, навстречу ему быстро вышел Семен.

— Ну, вот и нашел меня, — сказал он улыбаясь. — Проходи, проходи... Язнал, что ты появишься.

Семен был низкого роста, с крупным лицом. Волнистые светлые волосыего были аккуратно зачесаны назад. Из-под густых бровей пытливо смотрелисветло-серые улыбающиеся глаза. Сидор глядел на него и думал: «Всю жизнь сулыбкой. Неужто и война не изменила его характер? Такой и помирать будет сулыбкой. Ему все ясно: никаких ни тайн, ни загадок в жизни. А рос ведьбасурман басурманом, первый голоштанец на селе». Семен словно прочитал егомысли:

— Да, Сидор, бежит времечко. Всякое с тобой пережили. А помнишь, какпроводили первую большевистскую посевную? Пригоршнями семена собирали.Пахали на клячах... Я как сейчас помню Авдотьин рекорд. Не баба была, асущая чертовка. И кобыленка-то у нее чуть держалась на ногах. Ветерподует — того и гляди упадет. И на тебе — рекорд, целых полгектараотмахала, а дело все оказалось в пол-литре водки. Напоила она свою лошадкуи та, бедняжка, рванула на рекорд. Если бы Акулина не раскрыла тайну, тотак Авдотья и вошла бы в историю рекордсменкой. И смех, и грех. Жалкотолько кобыленку — издохла через три дня... Да что это я тебе рассказываю?Небось не хуже меня все помнишь.

— Еще бы не помнить! — сдержанно улыбнулся Сидор. — Ведь мы тогда заэтот «рекорд» по выговору заработали.

— Да, — вздохнул Семен и уже серьезно сказал: — Слышал я, горе у тебябольшое... Палачи, только и можно сказать. Идут на все, лишь бы сделатьпокорными наших людей. Вот и придется теперь все силы класть на этуборьбу.

Семен насупил брови, отбросил назад сползшие на лоб волосы. В этуминуту Сидор, кажется, впервые увидел своего приятеля хмурым иозабоченным. Некоторое время они сидели молча, поглощенные собственнымимыслями. Потом также молча закурили. Мать Семена вышла с ведром на улицу ипо чистому полу разлился холодный воздух. За окнами завывал пронизывающийосенний ветер. Семен плотней задернул шторы на окнах и прибавил света влампе. Затем, глубоко затянувшись самокруткой и пуская вверх струю синегодыма, сказал:

— Ну, давай, дружище, говори, как живешь, чем занимаешься?

Семен, судя по выражению его лица, ждал откровенного и исчерпывающегоответа, но Сидор ответил коротко:

— Живу, как бобыль бездомный, мотаюсь от деревни к деревне, прячусь узнакомых, в лесу, того и гляди схватят.

— Ну, и как же ты — так и будешь все время прятаться?

— А что же остается? Было бы хоть оружие, тогда другое дело...

— Это правильно, — согласился Семен, — но ты, наверное, знаешьпословицу: «Один в поле не воин».

— Почему один? Было бы оружие, и люди нашлись бы, — возразил Сидор ипридавил окурок.

Семен тоже потушил недокуренную цигарку и, став еще строже лицом,сказал:

— Послушай, Сидор, есть для тебя одно дело.

— Говори. За тем к тебе и пришел.

Семен побарабанил пальцами по столу, словно собираясь с мыслями.

— Видишь ли, Сидор Петрович, я ведь также на нелегальном положении...Формирую райком... понимаешь сам, подпольный. Получил на то мандат обкома.Так вот, есть решение ввести тебя в состав райкома.

Сидор недоуменно пожал плечами.

— Помилуй, Семен... Образование — семь классов, в районе лицонеизвестное.

— Вот это сейчас и нужно. Если бы тебя знал каждый в районе —ручаюсь, через неделю фашисты вздернули бы Сидора Еремина на горькойосине. Так ведь?

— Так-то так, а все же эта должность не для меня. Не справлюсь.

— Это тоже не довод, Сидор, знаю я тебя и твои способности. В армииты служил, оружием владеешь. Знаешь район, все ходы его и выходы. Да и впартии состоишь наверное с десяток лет.

— Скоро двенадцать, — уточнил Сидор.

— Ну вот, а это что-то значит. Потом как-никак ты колхозныйорганизатор. Подумаем, как и с чего начать. Оружие у нас есть, естькое-какое и продовольствие. Теперь дело за людьми. Надо будет формироватьгруппы, отряды, восстанавливать связь с коммунистами, мобилизоватькомсомол. В районе оказалось много окруженцев. Надо ставку делать и наних. Люди военные, обстрелянные, они могут быть ядром наших вооруженныхотрядов. Вот так, дружище! Как смотришь на это?

Сидор задумался и не ответил.

— Я понимаю, решиться трудно, — помолчав, сказал Комов, — но чтоподелаешь, идет борьба не на жизнь, а на смерть...

Глава седьмая

Староста Яков Буробин, в новом овчинном полушубке, в заячьей шапке,неуклюже протиснулся в дверь избы. Низкий и подвижный, с раскрасневшимсяна стуже лицом, Степан Шумов проследовал за ним, бухнул настывшей дверью.Клуб морозного воздуха с ног до головы окатил Цыганюка, примостившегося улавки за починкой валенок. Старая керосиновая лампа, висящая посреди избы,качнулась и замигала. Наталья подбежала к ней, убавила фитиль, чтобы незакоптилось стекло.

— Здравья желаем! — вкрадчиво произнес староста, снимая шапку.

— Спасибо, коль от сердца, — ответила Наталья и тут же поснимала сгвоздей, набитых на стене возле двери, обиходную домашнюю утварь.