Николай Гомолко - Лесная крепость Страница 14

Алесь уснул быстро — наволновался, устал. После того как он наломал прутьев ракитника для корзины, он еще долго гонялся по лесу за белками — выслеживал их кладовые. Но хитрые зверьки так ловко спрятали припасы, что ему не удалось их отыскать. Потом Алесь принялся за корзину для ловли рыбы и трудился до самой темноты. Он уж почти закончил ее. Вся надежда теперь на завтрашний улов! Эх, если б хоть что-нибудь поймать…

Голод отнимал у них силы, его было все труднее выдерживать. Правда, Алесь вел себя как настоящий мужчина — ни слова о том, что голоден, ни единой жалобы. Но больше всего тревожила девочка. Она могла захворать — совсем ведь маленькая, разве такое питание ей нужно сейчас?.. Подумалось вдруг о том, что он успел привязаться к девчушке. Она скрашивала их жизнь на этом пустынном острове. И хотя добавила забот, но порой отвлекала от печальных мыслей. Когда он брал ее на руки и, утешая, принимался рассказывать сказки или когда водил по лесным тропинкам, показывал птиц и жуков, а она заливалась звонким смехом, — в эти минуты забывались горечь и отчаянность их положения, не верилось, что идет война, что кругом враги…

Враги! Долго ли пробраться им на остров? А могут и проще — закидать его минами. К такой беде они еще не подготовлены. Нужно, как предлагал Алесь, навязать снопы из камыша, чтобы они всегда были под рукой, — с ними можно будет держаться на воде…

Спит хлопец, намаялся. Завтра у них опять много работы, пусть набирается сил… Все допытывался, как он, Вадим Николаевич, жил при оккупации. Как жил? Тяжело вспоминать об этом. И об Оксане…

Оксана! Познакомились они с ней в Митковичах, на спортивных соревнованиях. Его ученики-десятиклассники встретились с ее классом по волейболу. Игра была трудной и затяжной. Ребята из Митковичей были уверены, что побьют своих противников с разгромным счетом. Но те неожиданно оказались сильнее, и победа осталась за ними. Сколько радости было! Ребята обнимались, прыгали, кричали «ура!». Сильные, загорелые, со счастливыми улыбками, окружили они своего учителя и тренера и подхватили на руки — качать! Он с трудом отбивался от них, но было видно, что сам не меньше радуется победе своих ребят.

Когда прошли первые минуты всеобщего ликования, к Вадиму Николаевичу подошла молодая учительница — классный руководитель побежденных митковичевцев, протянула руку:

— Оксана Рутковская, — сказала она, сдержанно улыбаясь. — Поздравляю вас с победой, коллега! Победа убедительная, мои хорошо начали, но…

— Не хватило пороха, — подсказал Вадим Николаевич. — Пусть знают: в районе у них есть серьезные противники.

— Кто мог догадаться, что именно в Ляховичах они!

Вадим Николаевич крепко пожал протянутую руку, и как-то само собой получилось — задержал ее в своей…

Хороша была Оксана! Статная, лицо белое, большие карие глаза, темные волосы до плеч. И хоть одета просто, но все казалось на ней нарядным, все шло ей.

Потом они отправились в столовую обедать. Разговорились. Оказалось, Оксана преподает немецкий в старших классах. Конечно, нашлось много общих тем, и разговорам не было конца.

Так они подружились. Девушка пригласила Вадима к себе домой, познакомила с родителями.

Очень понравилась ему Оксана. В ней удивительно сочетались милая серьезность и рассудительность с веселостью. У нее был свой самостоятельный взгляд на многие, казалось бы, непререкаемые истины. Нередко она проявляла не женское упорство в желании докопаться до сути того или иного вопроса. Они часами могли спорить по поводу прочитанной книги или захватившего обоих кинофильма… Порой Вадим не мог сопротивляться ее доводам и доказательствам и сдавал свои позиции, что называется, поднимал руки вверх. Вот какой была эта девушка, на вид такая нежная и мягкая.

Они с нетерпением ждали лета, мечтали поехать вместе на Кавказ. Этот такой далекий от Белоруссии уголок родной земли манил их крутыми горными тропами, бурными водопадами, снежными вершинами и синими просторами никогда не виданного моря. Манила их и романтика тех мест, где бывали в свое время Пушкин и Лермонтов, Толстой и Куприн.

Уже были отложены деньги на дорогу, почти собраны вещи. И неожиданно…

Выпускной вечер кончился под утро, но расходиться ребятам не хотелось. Все отправились к озеру. В Полесье много озер, маленьких и больших, в Ляховичах тоже было свое озеро. Решили встретить на берегу восход солнца. Всем казалось, что встреча нарождающегося дня была символична. Это была встреча с их новой, самостоятельной жизнью. Ребята мечтали о том еще неведомом, новом — и трудном и радостном, — что ожидало их впереди.

Разве могли они знать, что им выпала другая судьба…

Солнце выкатилось из-за леса как-то неожиданно. Все закричали, захлопали. Кто-то даже с пафосом воскликнул: «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»

Не ведали они тогда, что с запада тем временем наплывала на мирную советскую землю зловещая черная туча. Война!

Через месяц фашисты уже были в глубине Полесья.

Появилось непривычное, страшное слово «оккупация». По пыльным дорогам, по улицам шли, четко печатая шаг, рослые солдаты в железных касках, мчались мотоциклы, громыхали танки… Люди затаились в тревоге и ожидании. Может, все это временно — на день, на неделю, на месяц?..

Но проходили дни, недели, месяцы… Минул год, другой. Вадим ушел в партизаны, думал взять с собой и Оксану, но она решила иначе.

В последнее время они виделись совсем редко, и это невольно отдалило их друг от друга.

Как-то, еще на первом году оккупации, они случайно встретились в Митковичах на центральной площади. Мимо шагали в серо-зеленых мундирах гитлеровцы, искоса поглядывали на пригожую девушку. А она, как нарочно, поддразнивала их — весело и громко смеялась.

— Ты не боишься их? — спросил Вадим.

Оксана вскинула голову:

— Пусть они меня боятся!

— Они ведь наглые и жестокие. Прошу тебя, будь осторожнее, Оксана.

— Ну, против наглости тоже есть защита.

Вадим с грустью смотрел на Оксану.

— Ты не думаешь, что нам нужно чаще видеться? А то пройдет еще время, встретимся вот так же случайно и друг друга не узнаем…

Оксана улыбнулась, покачала головой, но ничего не ответила. В глазах ее он заметил какую-то настороженность, что ли? Казалось, она вообще мало обращала внимания на окружающее. Удивительно даже, что она остановилась и заговорила с ним. Он ведь выглядел довольно странно: в старых, стоптанных ботинках, мятом пиджаке, в кепке, которая явно была ему велика. Возможно, прежнее чувство вспыхнуло в ее душе, а может, это просто девичье любопытство? Вадим вдруг подумал — неужели они настолько разные? Как же раньше он этого не видел? Сейчас перед ним стояла совсем иная Оксана: яркий маникюр, накрашенные губы и нарядные лакированные туфельки. Все это казалось неуместным на пыльной площади, да еще рядом с его нечищеными растоптанными ботинками.

— Чем ты теперь занят? — поинтересовалась Оксана небрежно.

— Школа закрыта, ты же знаешь. С отцом землю пашу. Сеем, косим… Но это не жизнь, а существование.

Она спросила его в упор:

— А если пойти в полицию?

Он оторопел:

— Что же я там буду делать?

— Как что? Форму получишь, права некоторые. Ты же неглупый человек, образованный. Неужели тебе надо подсказывать?

«Вот так совет, — чуть не крикнул Вадим. — Она что, издевается надо мной?..»

— Боишься формы?

— Я уже вижу, куда ведет эта форма…

Оксана окинула его пронзительным взглядом:

— Чудак ты, чудак! Нужно же как-то приспосабливаться…

— Ага, говоришь — приспосабливаться. — Ему вдруг показалась ненужной и мерзкой и эта встреча, и никчемный этот разговор с нею.

— Знаешь, Оксана, видно, мы перестали понимать друг друга. Скажи, пожалуйста, а откуда у тебя все это? — Конечно, он имел в виду не только ее дорогие обновки.

— Откуда? Немцы любят хорошо жить и умеют жить… Я ведь была в Берлине.

— В Берлине? — переспросил Вадим Николаевич упавшим голосом. — Кто же тебя пустил туда?..

Оксана передернула плечами:

— Я же переводчица. Дело было одно…

— Неужели все это правда, Оксана?..

И тут что-то былое, прежнее мелькнуло в ее взгляде:

— Вадимка, мальчик мой наивный! Оглянись, подумай… А то будет поздно.

— Если я наивный дурак, то ты обыкновенная дрянь и приспособленка! — возмущенно выкрикнул Вадим. Он плюнул ей под ноги, резко повернулся и пошел не оглядываясь.

Так неожиданно война развела их в разные стороны.

Через несколько дней, раздобыв винтовку, ушел Вадим к партизанам. Лесные братья приняли его, молодого, энергичного, с радостью и через некоторое время доверили возглавить диверсионную группу. А вскоре среди бела дня загорелась митковичская станция. Взрывчатки у партизан не было, поэтому танки, что стояли на платформах длинного состава, они облили керосином и подожгли. Партизанам пришлось как можно быстрее ретироваться. Вадим хорошо знал станцию и ближайшие прилегающие к ней дворы, это и спасло группу.