Последняя патриотическая - Артур Валерьевич Чёрный Страница 17

степь, лесополосы, два «их» поселка, три террикона, ставок, блок – пост, такая же шахта, неубранное поле подсолнуха. Над полем тянется дым – где-то в лесу стоит кухня, и варят обед. По поселкам ходят пешком солдаты. Расслабленные, без оружия, руки в карманах. Через блокпост без препятствий проходят машины. Меж двух поселков катается джип с украинским флагом – чем-то заняты господа офицеры.

– Вон кого надо брать. Ездят друг к другу в гости, – отрываю я от бинокля переставшие гнуться пальцы.

– Не кухня у них там варит, – разглядел в теодолит дымовую завесу Сапожник. – Листву подожгли.

Днем проходит в поселок колонна: два ЗИЛа с двумя БТРами, с «шахидкой» прикрытия – «газель» с открытой площадкой кузова, где самоделкины привинтили «утес».

Вечером колонна обратно… Завтра снова в поселок… Потом из поселка…

У!.. Действует же на нервы! Что-то надо с ней делать…

Связист, самый ленивый, первым нашел теплое место – рабочий балок со столом и огонь-батареей, куда тут же сложили сухпай. А чайник заранее взяли с собой.

Под самой крышей наблюдательный пункт крымчан. С нами их командир Алекс – снайпер из Феодосии. Дома жена да годовалая дочь. Сидит у стола и держит двумя руками стакан – густой кирпичный чай. Рядом винтовка.

– Летают по ночам беспилотники. Я всё пытаюсь сбить, да у нас самое большое ружье – пулемет. С патронами туговато…

– Нам туда, – показываем мы сразу ту сторону фронта.

– Проведу по зеленке. Мин там натыкано. – хватается за слово Алекс.

В зеленку пустили не всех, Орда нарядил лишь друзей-дембелей Дока с Сапожником. С шахты мы наблюдаем, как летит к лесу, пригибаясь на ходу до волка, наша разведка.

На наблюдательном посту у крымчан заместитель Алекса Че Гевара. «С ним осторожнее, – уходя, предупредил заранее командир. – Сам сумасшедшим станешь».

– А моего героя убили. И за эту войну уже двух-трех Че Гевар шлепнули. Неудачно я выбрал. Все пули летят в героев – это аксиома победы, – сидит против меня Че Гевара, обнимая узкие худые колени.

– Чтоб захватить Капитолий, нужно сначала напасть на гусей, – сам здесь сумасшедший, вывожу я законы победы.

– Да, вот мои пули, – уже сам с собой говорит Че Гевара, задирая штанину. На икре – зажившие дыры сквозного ранения. – Летела вот так, – крутит он пальцем в воздухе, тыкая в раны. – Вылетела туда, полетела дальше и где-то упала… – смотрит он сквозь меня тоскливыми глазами поэта.

– Слышь, Че Гевара, в вашем лесу грибы растут? – вспоминаю я, как несколько лет назад собирался отравить пару хороших людей. – Поганые такие. Покушаешь – и сразу того.

– Я грибам предпочитаю траву… От нее весь мир лучше делается. А раньше не понимал, водку водой запивал, – знает он все вехи солдатчины.

– Душевный ты, человек, Че Гевара. – нашли мы друг друга.

Я второй день с карандашом и биноклем, рисую в альбоме картинку – линию фронта. Сначала с высоты шахтенного ствола, после – на границе дикого поля. Сидел в школе на последней парте, в ущерб всем предметам писал походные карты чудовищ истории – Македонского, Чингисхана, Наполеона… Припомнилось через двадцать лет после школы. На шахте еще ничего – можно сбегать до батареи, а вот на улице, где минус с ветром, ложишься на землю и через час не можешь язык во рту повернуть, только мычишь, как туполобое быдло с Майдана.

– Ммммм… Мммай… Майдауны поганы!.. – матерюсь я, валяясь в траве.

Сапог с Доктором сходили в разведку лишь пару раз – «Лазили по кушерям», как выражался Сапожник. На втором выходе им на хвост села разведгруппа укропов – видно, не разевали рты наблюдатели на вражеских терриконах. Засекли, как наши перебежали дорогу, и через десять минут на передок вылетела БРДМ с десантом по всем бортам – снимать сепаратистские шкуры. Но Связист с шахты вовремя заметил десант, который к тому же еще рано спешился, завяз в кушерях. И наши, прижав уши, обратно летели уже не таясь.

Сидят в углу с батареей, дергают чай и вертятся, как на шпиле.

– Да, еще бы немного, и весь ставок захватили бы! – хохочет Сапог.

– Еще пять минут, и флот бы построили! – вмазывает Док кулаком по столу.

– Шашлык бы из вас сделали, – сидит на краю лавки мрачный, как Сатана, Орда.

Перед нами лежит нарисованная карта. Я таскаю ее по столу от одного к другому:

– Куда уходит дорога?! Откуда пришли укропы? Глубина зеленки?…

– Та! – совсем по-хохляцки отмахивается Сапог. – Там всё по-другому видно, чем здесь.

– Мы в картах двоечники, – сознается Доктор начистоту.

Собирались и мы со Связистом в разведку, да показал кукиш Орда:

– Некоторые всю контору спалили… Давай свою карту, покажу командиру. А вместо разведки пойдете на спецзадание – брать диверсанта в нашем тылу.

За день до этого приходили в отряд две местные девки – дворянская кровь, собачья бровь! Ростом под метр восемьдесят, плюс каблуки, малеванные глазища и губы. Маститые! Пришли и сразу: «Кто командир?» И тут же нашлись кроме Севера еще два – Орда и Родник. А другие стояли, вытянув шеи, смотрели и сокрушались, что не командуют в этот день. Девки говорили недолго, время – одна сигарета. «Дам я вам двух орлов!» – мигнул им напоследок старый Орда.

Дело такое: повадился шляться куда-то их странный сосед. При прежней власти открыто сочувствовал Украине, но нынче притих. И вот что ни вечер, то за порог и возвращается только к утру. И всё ползком да тишком, ни одна калитка не скрипнет. И как-то боятся девчонки, что кто-то узнает про этот донос.

– Будете в огороде сидеть, как капуста. Постарайтесь принять живым. Если не получится – шлепнете, – собирает нас со Связистом в засаду Орда. – Нормальное возмещение вам за укропов?

– Пойдет, – по-своему я вижу задачу. – Укропов еще без счета, а таких красавиц на всю Украину не сыщешь.

– Мне первым делом дьявола! – обрывает Орда.

– Это мы и сами понимаем…

Мы трижды собирались туда и трижды откладывали. А скоро Север сказал, что это дело комендатуры, хозяйствующей в тылу, а на передовой и без того хватает задач. А в комендатуре послали этих девчонок куда подальше, это я узнавал точно.

Так и не помогли мы им, увлеченным нашей идеей – борьбой за свободу. Мы часто их вспоминали. За то потрясение, за смелость, за красоту. Они больше ни разу не появлялись в отряде, и никто не знает, что с ними стало потом. Одну звали Катя, а вторую, кажется, Лена.

Простите нас, партизанки, что не помогли.

Легенды