Владимир Масян - Замкнутый круг Страница 18

Тому, что его снимут с председателей, Пращак даже обрадовался. Меньше будет донимать Сидор. Какой спрос с обыкновенного мужика? А в лес его не позовут, стар уже. Значит, после перевыборов можно будет попытаться отмежеваться от банды. Авось пронесет!

А пока Саливон решил посоветоваться со своими дружками: машинистом Сидорчуком, мельником и дьяконом Митрофаном. Постояв еще несколько минут на ветерке, он пошел в конюшню, запряг казенного мерина в пролетку и, усевшись на мешок с соломой, гикнул на конягу.

Яков Сидорчук жил на четвертой улице от центра. Но чтобы не мозолить глаза сельчанам, Пращак поехал лугом, вдоль речки, поэтому и не заметил того, что творилось в селе.

Улица была узкой и кривой. У дома Сидорчука стоял военный грузовик. Сердце у Пращака екнуло, но поворачивать назад было поздно: двое солдат смотрели в его сторону. Саливон подъехал.

— Что случилось? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил он солдат. — Я здешний председатель сельсовета.

— Если председатель, то знать должон! — сурово ответил один из солдат и прошел к калитке.

Пращак встал на телеге и заглянул через высокий заросший вишняком плетень. По двору ходили солдаты и длинными щупами протыкали землю. В раскрытых дверях сараев тоже копошились военные, вытаскивали какие-то вещи, складывая их у колодца.

Жена Сидорчука, Палажка, в цветастом переднике, в цветастом платке, но босая, завязывала перед домом узел. Рядом на связанных уже подушках, пуховиках, одеялах сидели четверо ее малолетних ребятишек. Двоих старших и самого Якова во дворе не было.

— Подолян, шевели их! — услышал Саливон знакомый голос, а вскоре и капитан Костерной вырос перед повозкой, протянул председателю руку:

— За связь с оуновцами вывозим их на Север…

— Есть доказательства? — глотая воздух, затравленно спросил Саливон.

Костерной пристально посмотрел на Пращака и вместо ответа сказал:

— Постановление прокуратуры на столе у Косюка.

Пращак, настегивая мерина, мчал глухой дорогой.

Хотел проехать в дом мельника быстрее, а вышло, что опоздал опять. Бородатый Глущук уже сидел в открытом кузове грузовика и равнодушно смотрел, как солдаты опечатывали его усадьбу. Пращак, не выезжая из-под развесистых ветел, развернулся и укатил в луга.

Возле родника сбавил разгоряченный бег коня, остановился. Кругом было тихо. Саливон наклонился к прозрачной воде, зачерпнул ее прямо фуражкой и плеснул в пылающее лицо. Перехватило дыхание, но облегчения не наступило. Саливон поглядел на поднявшийся над селом светлый диск солнца и заплакал.

В тот же день из Здолбицы были выселены на Север семьи пожарника Калюжного и церковного сторожа Мирончука.

Ченцов был в районном комитете партии, когда туда позвонил дежурный по отделу МГБ лейтенант Волощук и доложил, что бандеровцы напали на Здолбицкий маслосырозавод и что с ними ведет бой рота батальона МВД.

Теперь Василий Васильевич понял все. Даже если исключить, что телефонное предупреждение не было провокацией, становилось определенно ясным, что утечка информации из его отдела, как говорят юристы, имела место быть. После ограбления магазина в Лидово Ченцов приказал снять охрану с завода, решив, что его просто-напросто обхитрили. Но стоило снять солдат, как тут же среди белого дня произошло нападение. Хорошо еще, он разрешил Костерному по его настоянию оставить взвод солдат в Здолбице. Видимо, теперь они и вели бой в деревне.

Нужно будет искать, откуда уходит информация. Ченцов ни на минуту не сомневался в своих людях, значит, предательство исключалось. А вот невоздержанных на язык хватало. Кадры наполовину были новыми.

«Ничего не поделаешь, — решил Ченцов, — сам виноват, самому и исправлять придется. В текучке дел забыл о золотом правиле чекистов: где бы ты ни был и что бы бы ты ни делал, помни, что кто-то должен уметь сделать то же самое за тебя. Вот уж поистине: учитель, воспитай ученика!»

По обе стороны дороги мелькали вековые каштаны. Сашка — водитель Ченцова, старшина сверхсрочник — обычно любитель поговорить и в дороге, видя озабоченное лицо начальника, на сей раз молчал и вел «эмку» на максимальной скорости, цепко вглядываясь серыми глазами в ленту дороги. Квадраты брусчатки отливали свинцом, но, когда из-за туч выглядывало солнце, блестели, как после дождя.

«Эмка» взвизгнула, задребезжала, запрыгала на железнодорожном переезде в четыре колеи. Грива светлых волос упала на глаза водителю, он откинул их назад взмахом головы. Ченцов покосился на него и поправил съехавшую набекрень фуражку.

За переездом началась Здолбица.

— Направо!

На деревенской улице твердого покрытия не было. В глубоких колеях стояла бурая весенняя вода. Машина, завывая мотором, бултыхалась из лужи в лужу, но упорно продвигалась по пустынной улице, что сразу отметил про себя Ченцов и достал из кобуры пистолет. Глядя на него, водитель положил на колени автомат.

За перекрестком потянуло гарью, показалась кирпичная стена завода. Остановились. Одна створка ворот из толстого листового металла валялась на земле с вывороченной взрывом петлей. Вторая жалобно скрипела, мотаясь взад-вперед под напором ветра.

Со двора навстречу Ченцову вышел солдат с автоматом наперевес и приказал остановиться. Ченцов спрятал пистолет и показал свое удостоверение личности.

— Извините, товарищ подполковник, — смутился боец.

— Вы действовали правильно, — сказал Ченцов и, заметив в глубине двора возвышающуюся фигуру капитана, позвал:

— Костерной!

Иван подбежал к нему.

— Доложите обстановку, — отходя в сторонку, попросил Ченцов.

— Нападение бандиты совершили в тринадцать двадцать, когда все, в том числе и наши солдаты, обедали. Охрана завода оказала сопротивление. Бандиты этого явно не ожидали. Завязался бой. А тут и наши ребятки подоспели. Взяли бандеровцев в клещи и задали им настоящей трепки.

— Сколько их было?

— Около тридцати, товарищ подполковник. Пятнадцать убиты в перестрелке на территории завода, трое раненых покончили с собой или свои же пристрелили, остальные задним двором прорвались и засели в камышах у озера. Подоспевшая из города рота Сивоконя заблокировала эту группу. Сдаться отказываются. Я сейчас туда выезжаю, будем выкуривать гадов!

— Наши потери? — спросил Ченцов.

— В охране убиты трое, двое ранены. У Сивоконя убит солдат, второй тяжело ранен, надежды на то, что выживет, мало. Есть легкораненые, но эти остались в в строю.

— Езжай, Иван Петрович. Надо довести операцию до конца, и прошу тебя: береги людей. Напролом не лезьте. Нужно будет — попросим подмогу.

— Сами управимся, — чуть обиженно пробасил Костерной.

Оставшись на заводе, Ченцов собрал рабочих.

— А где ваш директор?

— Ранен он, в больницу поехал на подводе.

— Кто за старшего?

Вперед протиснулся молодой мужчина.

— Мастер Кольчицкий.

— Воевали?

— Был в партизанах.

— Мастер у нас гарный, — раздалось в толпе, — лупил бандюг, только перья с них сыпались.

— Вот видите, товарищи, что значит коллективный отпор бандитам, — заговорил подполковник. — Если бы вы так всегда нам помогали, давно уже в лесу не осталось бы ни одного бандеровца.

— Мы с того такие храбрые, шо солдаты ваши под боком ховались, — выкрикнул кто-то из толпы.

— Никакие солдаты вам не помогут, если вы сами до конца не осознаете губительность той бандитской войны, которую ведут националисты, не перестанете их бояться, не окажете дружного и повсеместного отпора.

Ченцов попросил рабочих помочь опознать трупы бандитов. Все повалили из цеха во двор. Мастер Кольчицкий тыкал пальцем в убитых и спрашивал:

— Хто знае, чи бачыв?

Мужики отрицательно качали головами, жали плечами. Женщины перепуганно вглядывались в искаженные лица и тоже молчали.

Оповещенные сельсоветом, стали приходить и другие сельчане. Но никто не опознал убитых. Так и похоронили их безродными.

— Боятся выселения, — сказал на прощание Кольчицкий.

Ченцов не ответил.

Гроза лежал в холодной жиже болота, и озноб начинал колотить его. Спускались сумерки. Вот-вот должно было начаться последнее наступление солдат из батальона МВД. Они тоже изрядно понервничали сегодня, гоняясь за боевкарями в камышах у озера, а теперь вот на дальних болотах. Многих из этих солдатиков не досчитаются сегодня на вечерней поверке: люди Грозы за свои жизни платили сполна.

И все-таки он знал: это будет последняя атака. Вместе с ним в живых осталось четверо бандеровцев. Их загнали на дальнее болото и окружили. Через каких-то полчаса станет темно, и тогда можно было бы попытаться уйти. Но этих минут не будет. Их засекли и держат под прицелом. Но держат, пока есть видимость. Значит, начнут вот-вот.