Иван Кривоногов - Родина зовет Страница 18

Однажды Михаил-повар утром после раздачи чая передал через Василия Истомина, чтобы я зашел на кухню. Михаил был нашим хорошим советчиком. Мы посвятили его во все приготовления к побегу. Я поспешил на кухню. Михаил прикрыл дверь и тихо сообщил мне следующее:

- Полицай составил список тех, кто собирается бежать. Не сегодня-завтра выдаст всех. Сейчас ему нужно знать, когда и в каком направлении вы побежите, чтобы вас встретить пулеметным огнем. Он ведет усиленную разведку, а среди нас есть люди, которые или продались, или же просто не могут держать язык за зубами. Быстрее принимайте решение.

Вечером в укромном месте собралась почти вся наша группа.

Мы решили в первую очередь убрать с дороги полицая и как можно скорее. Следить за полицаем было поручено всем. Если кто встретит его в удобном месте, должен его убить. Мне же прямо поручалось выследить полицая и кинжалом прикончить его.

- Сумею ли я его одолеть? - нерешительно произнес я.

Полицай был большого роста, плечист и здоров, как бык, а я - маленький и истощенный. Но отказываться от поручения товарищей нельзя. Лобенко и Истомин подбадривали меня: [84]

- Ванюша! Собираемся бить фашистов разного размера - значит, вопрос исчерпан.

На другой день я приступил к выполнению поручения. Придя в конюшню, взял кинжал и целый день ходил с одной мыслью, как бы встретить полицая где-нибудь в укромном месте.

Но подходящего момента не было. Он то в караульное помещение пойдет, то на курятник, то в лагерь. И все это на виду у всех.

Прошел весь день, а мне так и не удалось подкараулить его в подходящем месте. Не удалось и на второй день, и на третий. Мне было стыдно перед товарищами. Я - организатор побега, и первого же поручения выполнить не могу. Не думают ли товарищи, что я просто трус и болтун.

Настал субботний день. Мы собрались еще раз, чтобы обсудить положение. Все понимали, что медлить больше нельзя: не сегодня-завтра нас заберут. Полицай мог в любую минуту передать немцам список.

Тогда я предложил план, который пришел мне в голову во время нашего небольшого совещания. После работы два человека должны попросить полицая, чтобы он проводил их вместо конвоира к свинарнику, расположенному недалеко от лагеря, на краю села. Там работал наш военнопленный, и ему надо было помочь засыпать картофель в котлы для варки свиньям. Я задержусь подольше в конюшне и, когда двое пленных и полицай пройдут, отправлюсь следом за ними. У одного из разбитых сараев, мимо которых проходила тропа к свинарнику, нанесу полицаю удар кинжалом.

Кончился рабочий день, команды одна за другой возвращаются в лагерь, а я все перебрасываю сено, делая вид, что хочу его положить в кормушки лошадям.

Возле караульного помещения находилась колонка с водой и небольшой бетонный бассейн. Придя с работы, пленные вышли к бассейну мыть котелки. Полицая среди них не было. Потом вижу, из лагеря выходят двое без котелков, а сзади идет полицай.

Теперь я уже не думаю, смогу или не смогу одолеть его. У меня одно желание - скорее, скорее бы он прошел мимо.

Они идут по направлению к свинарнику. Справа - [85] Федя Аноприк, член нашей группы, слева - Загинай. Но почему Загинай? Ведь он не посвящен в наши планы? Раздумывать некогда. Я бросил вилы, ощупал кинжал и вышел из конюшни. Сначала подошел к бассейну, чтобы меня видели, потом незаметно юркнул в сторону и побежал к разрушенным сараям. Полицай и наши товарищи уже возвращались. Вот они подходят к сараю, где за дверью спрятался я. Под их ногами хрустит битая черепица, обвалившаяся с крыши. Мимо меня проходят Аноприк и Загинай, в двух метрах от них идет полицай. Вот он поравнялся со мной. Я весь подобрался для прыжка.

Только бы он не оглянулся…

Собрав все силы, я прыгнул на полицая и ударил его кинжалом. Удар был нанесен не совсем точно, но кинжал уже торчит у него в шее. Однако полицай оказался настолько силен и здоров, что не упал, как я этого ожидал, а левой рукой через правое плечо схватил меня за руку. Я никак не могу выдернуть кинжал, чтобы нанести ему второй удар.

А Загинай и Аноприк стоят поодаль и смотрят. Загинай не знал, зачем он идет на свинарник, и просто не понимал происходящее, а Аноприк растерялся. Я чувствую, что один полицая не одолею.

Кричу:

- Помогайте! А то будет плохо!

Федя Аноприк бросился к нам и толкнул полицая в грудь. Тот повалился и выпустил мою руку. Я выдернул кинжал и стал изо всей силы наносить ему удар за ударом, но полицай вдруг вывернулся, вскочил и побежал. Побежал в обратную сторону от лагеря. Я бросился за ним… Пробежав метров тридцать, настиг его и несколькими ударами прикончил.

Теперь нужно было убрать труп и уничтожить следы нашей битвы. Когда я вернулся к сараю, то увидел, что Аноприк и Загинай стоят, не зная, что делать.

Я велел зашвырять следы крови мусором. Они быстро исполнили мое приказание. Теперь нужно было хотя бы временно куда-то спрятать труп. Втроем еле доволокли до полуразрушенного сарая, втащили в какой-то чуланчик и засыпали мусором.

Обтерев руки и кинжал, мы быстро подошли к лагерю. Товарищи, поджидая нас, делали вид, что все [86] еще моют котелки. Я отстал немного и спрятал кинжал. Потом подошел к бассейну, вымыл руки и незаметно кое-где замыл пятна крови. Истомин и Лобенко подошли ближе. Я чуть слышным шепотом сказал:

- Задание выполнено.

- Молодец, Ванюша! - тихо проговорили они. - Значит, начало есть.

На ужине и на вечерней поверке полицай не присутствовал. В нашей группе знали, что он больше не придет, а остальных мало беспокоило его отсутствие. Загинаю было строго наказано молчать.

Немцы спросили:

- Где полицай?

Гриша- переводчик равнодушно ответил:

- Куда-то ушел.

Нас распустили. Я лег на свое место. Подо мной спал Василий Истомин, рядом Володя и Василий Лобенко. Они рассказали мне, как сегодня молотили пшеницу. Володя запустил в барабан молотилки вместе со снопом вилы. Молотилка вышла из строя. За это их избили, но в суматохе им все же удалось припрятать мешок пшеницы. Во время этого разговора к нам подошел повар Михаил. Немного послушав, он спросил:

- Ну, все в порядке, командир?

- Да, - ответил я.

Он понимал все, объяснений больше не требовалось. Еще ближе придвинувшись ко мне, он зашептал:

- Готовлю кое-что вам в дорогу. Сам пока останусь здесь, чтобы поддержать остальных.

На другой день немцы опять спросили:

- Где полицай?

А потом сами же стали говорить, что он уехал в центральный лагерь.

С выступлением мы немножко задержались. Эмиль Бриль обещал нам достать карту Франции. Без нее было просто невозможно пускаться в опасный путь по чужой стране. Но пока мы ждали, случилось непоправимое. Шеф хватился пшеницы и поручил старшему конюху поискать ее по сараям. В один воскресный день солдат добрался до сарая, где под кучей мусора был спрятан полицай. Перепрятать или зарыть мы его так и не смогли. Солдат раскопал мусор и вместо пшеницы обнаружил труп. [87]

Мы видели в окно барака, как солдат побежал в караульное помещение и как спустя некоторое время уже несколько солдат с автоматами и винтовками бросились по дороге к свинарнику.

Я встревожился.

Вскоре солдаты вернулись. Они вбежали в караульное помещение и тут же выбежали обратно, направившись к нам в лагерь. Пленные смотрели в окно, не понимая, почему так бесятся немцы. Но я-то отлично понимал…

Немцы, вбежав в ворота лагеря, засвистели. Мы выскочили во двор и встали в строй. Перед строем, злобно поглядывая на нас, стояли немецкие солдаты с автоматами. Громобоя от нас забрали на фронт. А нам прислали раненого на русском фронте унтер-офицера. Он также стоял перед строем с пистолетом в руке и пытливо рассматривал всех нас. Наконец минутное молчание разразилось громким криком.

- Где полицай? Где полицай? - повторял унтер-офицер. - Кто из вас знает, где полицай?

Строй замер. Как ни надрывались унтер-офицер и солдаты, ни один из нас не произнес ни слова. Да и что могли сказать немцам в ответ на их вопросы военнопленные? Немцы бесились долго, грозили расстрелять всех до одного, если мы не скажем, где полицай. Унтер-офицер попробовал говорить с нами по-русски, старательно выговаривая слова.

- Вы знаете, где полицай. Вы его убили…-произнес он. - Кто убил полицая?

Но строй по-прежнему молчал.

Унтер- офицер пришел в ярость. Он громко заорал по-немецки:

- Что молчите? Может быть, вы сегодня или завтра перебьете всех нас и тоже будете молчать?

Мы молчали.

Тогда унтер-офицер начал выбирать тех, кто поздоровее, и выводить из строя. Выбрал семь человек. В эту группу попали Василий Истомин, Василий Лобенко - здоровые, крепкие ребята. Они выбежали строиться в одних нательных рубашках с засученными по локоть рукавами. Володя также попал в эту семерку. Семерых повели по дороге в направлении свинарника, а нас загнали в барак и заперли. [88]