Виктор Верстаков - Афганский дневник Страница 2

У меня тоже хорошие соседи: вертолетчик капитан Валентин Швыдкий и связист старший лейтенант Анатолий Бачурин. Анатолий возвращается из отпуска, переполнен впечатлениями, не спит и нам не дает, рассказывает:

— …Свадьбу сыграли — и я в Афганистан. А люди разные… Начали шептать женушке: «Любил бы — не уехал». Спасибо, Смирнов — мой командир — разрешил отпуск. В Москве на Казанском билетов нет, хватаю такси, отдаю половину денег, какие с собой были. Приезжаю вечером, жена и смеется, и плачет. «Прости, — говорит, — знаю, ты устал, но давай сразу поедем к родственникам: пусть убедятся, что ты меня не бросил». Я тут сам едва не заплакал, отдал таксисту оставшиеся деньги, он нас весь вечер мотал по городу: ко всем заехали, показались…

Вертолетчик сочувственно кивал, но в очередной раз поднять голову не сумел: его тоже сморило.

Даже над Кабулом, когда заходили на посадку, проснулись не все: некоторые насильно разбуженные пассажиры поругивались — вполне можно было прихватить еще десяток рулежных минут.

Не рискну объяснять такую ситуацию внутренним или тем более внешним спокойствием. Нынче знаю, что, пока мы летели, в типографии «Литературной газеты» уже набиралось интервью Генерального секретаря ЦК НДПА, Председателя Ревсовета ДРА Бабрака Кармаля: «Сейчас дружба между нашими народами стала еще более крепкой, так как сыны Страны Советов плечом к плечу с нашими героическими Вооруженными Силами, с революционными силами Афганистана помогают нам бороться с империалистической агрессией. Мы высоко ценим эту самоотверженность… Необъявленная война, развязанная империализмом против афганского народа, продолжается, и не только продолжается, а приобрела еще большие масштабы».

Так что, пожалуй, не спокойствие, а ставшая привычной необходимость беречь до поры силы усыпляла армейский люд в грохочущем над Хазараджатом реактивном самолете нашей военно-транспортной авиации.

Было бы долгим и пока еще непростым занятием объяснять, что и почему случилось в Афганистане за последние три года. Поэтому из многих сложностей упомяну только одну, зато вполне конкретную, которую сам не раз видел воочию. Говорю о душманах, которых иногда в Афганистане зовут мятежниками, а наши солдаты и офицеры вдруг стали с недавних пор звать бабаями — конечно, не всерьез, между собой. Душман в переводе означает «враг», силы этого врага очевидны. Помню, в начале января 1980 года много говорил о душманах с командиром советского разведподразделения Валерием Егоровым.

— Если кто и думал в первые дни, что они будут действовать стихийно, без четкого плана, централизованного руководства, то жизнь вскоре убедила в обратном, — сказал тогда Егоров. — Бандиты хорошо вооружены, передвигаются на конях, мотоциклах, подчас даже на джипах. Враг коварный, жестокий, сильный. Тем более что горы — их союзники. Но афганская армия организованней, сильней. Да и мы в случае открытой внешней агрессии друзей в беде не оставим…

Потом заговорили о тактике контрреволюционеров. Душманы группируются обычно в труднодоступных горных районах, терроризируют население, угоняют скот, вырезают семьи членов партии, учителей, активистов. Главная задача народной власти — поднять население на отпор бандитам, донести до жителей самых дальних уголков страны уверенность в приближении окончательной и полной победы.

Задача эта выполнялась, были успехи, и немалые. Увеличивалась партийная прослойка, рос количественно и качественно афганский комсомол — ДОМА (Демократическая организация молодежи Афганистана), открывались новые школы, крепла народная милиция и силы охраны общественного порядка. Но поток вооружения и обученных инструкторов из-за границы тоже не ослабевал, борьба против революции продолжалась, становилась более изощренной, тонкой, продуманной. Запомнился разговор с политработником майором Александром Опариным. Он ведал связями с населением в одной из самых беспокойных провинций на северо-востоке страны, великолепно знал ислам (об этом скажу чуть позже), заочно учился в аспирантуре Ташкентского университета, тема его диссертации — революционные традиции афганского народа.

Перечислив заметные успехи народной власти, Опарин перешел к «но»:

— …Но пока афганцам не удается полностью уничтожить действующие в здешней провинции отряды мятежников, обеспечить постоянство власти в населенных пунктах. К тому же мятежники пытаются менять тактику. Например, перестали угрожать смертью учителям и семерым учительницам в провинциальном центре, продукты у населения теперь не отнимают, а покупают, прислали даже «сохранное письмо» на полученный крестьянами не от них, а от народной власти трактор — дескать, работайте спокойно, хлеб нужен и вам, и нам. По изменения лишь внешние, да и не на главных направлениях. Продолжается насильная мобилизация в отряды и банды; ужесточается месть родственникам тех, кто служит народной власти; выросли денежные вознаграждения за убийства активистов партии; неграмотных запуганных бедняков заставляют выходить на дороги и закапывать на проезжей части мины. Используя религию, подлоги, прямой обман, мятежники пытаются вызвать ненависть населения к «шурави» — то есть к нам, советским. Иногда, что скрывать, получается…

Да, сложно на северо-востоке, в горах у границы с Китаем. Сложно пока даже в центре страны. В провинции Парван мне показали донесение-справку ХАДа (органов государственной безопасности Афганистана) о положении в густонаселенном районе провинции — Чарикарской долине, позволили сделать некоторые выписки.

«Обстановка в Чарикарской долине продолжает оставаться напряженной. Народная власть носит очаговый характер и, как правило, распространяется на здание или крепость. Выезды органов народной власти из мест расположения затруднены.

Чарикарская долина очень сложна для передвижения войск. Маневр затруднен наличием разветвленной сети арыков, множеством виноградников, дувалами и узкими улицами.

Основные группировки мятежников (называю только две самые крупные. — В.В.):

район Ваграма — 800 человек, глава Мулла Фарук, район

Панджшера — 1500 человек, глава Массуди…

На вооружении банд мятежников: крупнокалиберные пулеметы, ручные противотанковые гранатометы, автоматическое стрелковое оружие, противотанковые мины.

На территории долины имеются две враждебные нам партийные группировки, принадлежащие к партии Хезби эслами (лидер Хакматиар Гульбудин) и партии Джамияте эслами (лидер Рабани)… Банды потерпели поражение и нелегально ушли в Кабул.

Летний сезон идет к концу и характеризуется спадом военной активности. Осенне-зимний сезон используется с целью: создания запасов оружия и боеприпасов; ликвидации разногласий; создания единого центра руководства; продолжения устройства засад; нападения на органы власти; террористических актов…»

О врагах революции известно многое. Некоторых знают и в лицо. Командир самого боеспособного корпуса афганской армии полковник Мухаммад Кабир сразу после завершения очередной операции против бандитов рассказывал на подвижном командном пункте корпуса о своем главном противнике — Хакматиаре Гульбудине. Родился в семье помещика, окончил Кабульский университет, умный, энергичный. Однажды отряд Гульбудина был окружен, сам главарь ранен, и все же ему удалось уйти от Кабира. Пока удалось.

Пожалуй, излишне подробно говорю о врагах Афганистана, им и так отводится много места в газетах. Часто публикуются сведения о лагерях контрреволюционеров и наемников, расположенных в Пакистане, Иране, сообщения о финансовой поддержке, о визитах лидеров контрреволюции в США, о поставках оружия в Пакистан и переброске его оттуда через афганскую границу…

Просто хотелось напомнить, что за Гиндукушем пока еще нелегко.

2. Дворцы и палатки

Вполне понимаю, как опасно доверяться первому впечатлению — даже, скажем, о человеке. А тут целая страна, раньше, мягко говоря, мало знакомая. Понимаю, но снова и снова возвращаюсь к первым впечатлениям: субъективным, возможно поверхностным.

Большой ли город Кабул? Как называются его главные улицы и площади? Какие деревья растут вдоль дороги от аэродрома к центру? Могу задать сам себе сотни подобных вопросов, но с ответами спешить не буду. Причины тому: первая — пока не отягощен знаниями, то поневоле полагаешься на собственные ощущения, а я и хочу передать сейчас именно чувство встречи с новой страной. Вторую причину объяснить труднее. Попробую на примере. Кабульский корреспондент «Правды» Леонид Миронов, который за три своих «афганских» года объездил практически всю страну, знает почти каждый перевал на горных дорогах и даже большинство номеров в большинстве гостиниц большинства городов. Но когда я по телефону спросил адрес его кабульского дома, Леонид мне ответить не смог: