Антон Кротков - Мертвая петля для штрафбата Страница 22

По лбу и щекам мужчины градом катились крупные капли пота, спина давно стала мокрой, словно он сидел в парной, во рту появилось горький привкус желчи, который бывает лишь при длительных максимальных перегрузках. Отставному капитану всё меньше нравился гладиаторский бой, в котором его вынудили участвовать. Бортовая радиостанция нефёдовского «Яка» была настроена на ту же частоту, на которой общались его спаринг-партнёры. По бодрым переговорам пилотов «Ла-11» между собой и с наземным командным пунктом Борис знал, что «охотники» уже несколько раз на доли секунды ловили фрагменты его «Яка» в прицелы своих фотокинопулемётов и вот-вот надеются зафиксировать свою победу на киноплёнку. Кажется, в этот раз ему действительно быть битым, хорошо ещё, что не по-настоящему, а только условно!

А ещё Борис слышал, как о каждой его попытке преподнести «команде легавых» неприятный сюрприз наземные наблюдатели немедленно докладывают пилотам «лавочкиных» и те сразу принимают меры. С земли были лучше заметны некоторые нюансы боя. Это открытие когда-то сделали немцы, которые всегда заранее высаживал и в районах будущих воздушных боёв наземных наблюдателей с радиостанциями. Но в нынешней ситуации дополнительные «кляузы» с земли обеспечивали солидную фору противнику, и без того превосходящему Нефедова по всем статьям. Это походило на нечестную драку, когда судья внаглую подыгрывает одному из бойцов.

Не стесняясь вероятного присутствия среди публики внизу высоких чинов, Борис смачно обложил по радио крепким матом неведомого ему наземного соглядатая. За что тут же получил с КП предупреждение.

— Пятьдесят шестой, прекратите засорять эфир! — раздался в наушниках строгий голос. — Не можете держать себя в руках — сдавайтесь.

— Ага, щас, вприпрыжку! — зло выдавил из себя Борис, с трудом втягивая в лёгкие воздух из-за навалившейся на него перегрузки. — Замучаетесь выхлопные газы за мной глотать.

— Эй, в «Яке», это ты нам? — В наушниках весело зазвучал басок одного из преследователей. — Ничего, мы потерпим. Всё равно тебе недолго осталось от нас бегать. Учти, нам уже поляну накрывают. Так что приглашаем тебя выпить и закусить на собственных поминках. Коньяк наш.

— Спасибо за приглашение, любезные сеньоры, — отозвался Нефёдов, оглядываясь на мчащиеся следом «ястребки», — только прежде купите картину, а уж после заказывайте раму для неё.

Между лётчиками завязалась язвительная словесная перепалка, которая лишь обострила накал боя.

— Ну ничего, я вам дам прикурить! Запомните Борьку Нефёдова, соколы вы мои сизокрылые, — цедил сквозь зубы «Анархист», зло ухмыляясь своей задумке. — Сейчас устроим вынос тела. И музыку подберём соответствующую.

В этот момент прикрывающая и атакующая пары в очередной раз поменялись местами: одна только что ушла в набор высоты, а вторая с огромной скоростью уже мчалась на «Як» со стороны солнца. Интуитивно предчувствуя приближение подходящего случая для решающего финта, Борис заранее немного поднабрал высоту, утратив при этом важное позиционное преимущество. Но чего мелочиться, когда рассчитываешь сорвать банк! Как говорится: «Либо грудь в крестах, либо голова в кустах». Зато теперь он начал снижаться, скольжением разгоняя самолет. Лётчики пикирующих на него сверху «Ла-11» на фоне земли этого сразу не заметили. С наблюдательного пункта их тоже не успели предупредить, что «Як» опасно разгоняется. Когда «лавочкины» приблизились достаточно близко, Борис показал им лёгким креном на крыло, что намерен виражить влево, а сам вдруг резко «дал ногу» вправо, круто уйдя вверх боевым разворотом. Имея запас скорости, он быстро догнал ту пару, что только что гоняла его в партере, а теперь набирала высоту. Пилоты этих «Ла-11» беспечно не заглядывали в зеркала заднего обзора и не крутили головами, чтобы проверить обстановку за спиной. Они были абсолютно обескуражены, когда с земли вдруг сообщили, что они условно сбиты, и велели идти на посадку.

На коварного одиночку тут же набросились пилоты двух оставшихся самолётов. Но Борис уже почувствовал себя хозяином положения. Командира группы он только что вывел из игры, а с остальными разобраться — вопрос техники. Нефёдов резко «закрыл» газ и выпустил посадочные щитки, словно подвесив свой самолёт в воздухе. Нагоняющий его ведущий Ла-11 мгновенно проскочил вперёд и оказался в прицеле у Нефёдова. Борис тут же нажал на гашетку фотокинопулемёта и весело доложил «земле»:

— Тридцать второй уничтожен — очередью в упор. Мир его праху!

Нефёдов даже игриво покачал крыльями своего самолёта, ехидно говоря по радио условно уничтоженному противнику:

— Приглашение на поминки остаётся в силе. Для «покойников» вход и коньяк бесплатный.

Четвёртого «Лавочкина» Борис быстро доконал в бою па вертикалях, вынудив выпустить шасси и произвести посадку. При этом, гоняя противника на крутых петлях, Борис словно объезжал дикого степного скакуна, приговаривая: «Ну куда ты, дурень, денешься… Спокойней, спокойней, не надо нервов… А вот мы тебе уголок срежем. Что будешь делать?… Не-а! Не выйдет у тебя этот фортель, милай… Этот фокстрот я тебе сам сбацаю в лучшем виде… Всё равно тебе не уйти от папочки… Иди сюда, моя жар-птица!»

Глава 6

Только на земле Борис узнал, кому обязан участием в воздушном спектакле. Зарулив самолёт на стоянку, Нефёдов выключил двигатель, быстро отстегнул ремни, отсоединил штуцер радиостанции. Затем рывком подтянулся на руках и ловко, словно гимнаст, перемахнул через борт кабины. Встретивший его пожилой механик имел вид именинника. Он смотрел на лётчика влюблёнными глазами. Техник принялся заботливо помогать Нефёдову снимать парашют, горя желанием услышать подробности потрясающего боя, который, как и все, наблюдал с земли. Но Бориса теперь интересовало другое. Закуривая небольшую диковинную трубку, сделанную в виде головы Мефистофеля, он поинтересовался:

— Не знаю, как обстоит дело в ваших краях, только слышал я, мой милый Санчо Панса (после войны в Испании Нефёдов шутливо именовал так всех своих механиков), будто в американских ВВС тамошних пилотов по возвращении из вылета отправляют в специальный профилакторий, где молоденькие красотки делают им массаж. Причём массажистки непременно работают в неглиже. Как считаешь, это правда?

— Брехня! — отмахнулся техник, с озабоченным видом пытаясь что-то отыскать в бесчисленном количестве карманов, нашитых на его старый комбинезон.

— Да нет, мне знакомый врач по секрету рассказывал: ихняя буржуазная медицина установила, что прямой контакт с женским телом — лучшее средство мужчине снять накопившийся стресс.

— Всё равно брехня. Жёны тех лётчиков бунт устроят против таких процедур…

Техник наконец нашёл то, что искал, а именно самодельную зажигалку, сделанную из гильзы, закурил папиросу и хитро прищурился на лётчика:

— А ты, паря, я погляжу, не только пижонить и чесать языком мастак. Так наших полковых уделал, что любо-дорого было поглядеть. Сразу видать — ас первостатейный!

— Я?! — удивлённо ткнул себя пальцем в грудь Борис и придурковато осклабился. — Да чё ты, папаша! Я ж почтальон! У себя в Фергане почту по аулам на старой колымаге развожу. А это, — Борис похлопал по борту истребителя, — так, хобби. Приработок к пенсии. Вот, может, сегодня побалуют старичка-отставничка халявным коньяком.

В это время к стоянке самолёта стремительной царственной походкой приблизился молодой щёголь лет 28-30 в светлой, шитой золотом генеральской форме. Правда, его мальчишеская физиономия не слишком сочеталась с генерал-лейтенантскими погонами и солидной пачкой орденских колодок. Особо важную персону сопровождала свита из старших офицеров, а также каких-то франтоватых молодых людей и элегантного вида девиц. При их появлении техник вытянулся в струнку и отдал честь. Но на Борисе военной формы не было, поэтому он продолжал невозмутимо потягивать трубку, со спокойным интересом разглядывая визитёров.

— Ну, здравствуй! — Молодой генерал с улыбкой протянул Борису руку, словно старому другу. Обернувшись к свите, высокий гость уважительно и одновременно с какой-то хозяйской интонацией в голосе пояснил: — Вот он — знаменитый «Анархист»!

Генерал будто представлял особо ценный экземпляр, с трудом добытый для собственной коллекции. И его спутники с большим любопытством рассматривали Нефёдова как редкость и диковинку. Но Борис и виду не подал, что смущён и удивлён столь ажиотажным интересом вельможной публики к собственной персоне. Он спокойно отвечал на вопросы, по-прежнему не выпуская трубку изо рта.

— Ты прям Лемешев в воздухе! — похвалил его какой-то молодой крепкий блондин в спортивном свитере и светлых брюках навыпуск. — Только зачем же так ругаться? Наши девушки, конечно, ко всему привычны, но от такого трёхэтажного мата даже они покраснели.