Евгений Суверов - Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг Страница 23

Мы не любили штабистов. За то, что они создали себе привилегированное положение, были освобождены от службы, от многих трудностей нашей жизни. А главное — меня раздражало их равнодушие к нашим проблемам. Как мы там живём, никого не волновало.

В начале 1989 года личный состав полка, участвовавший в войне в Афганистане, прибыл в Черниговку. Приехали в основном летчики и техники. Из солдат прибыл лишь один, оставшийся на сверхсрочную службу, — Игорь Цибалко, он стал нашим старшиной. По его рассказам, служить в Афгане было тяжело, царила жесткая дедовщина. Многие солдаты стали наркоманами. Процветала торговля между советскими солдатами и душманами. Наши продавали афганцам в основном дефицитное там дерево (авиабомбы упаковывались в деревянные ячейки). Из осветительных бомб вытаскивались парашюты, которые охотно приобретались местными жителями.

Наш полк стоял в городе Баграм, где находилась крупнейшая авиабаза. Солдаты, стоявшие на вышках с крупнокалиберными пулеметами, чтобы не заснуть, покурив травки, стреляли ночью без разбора. Появится вдали огонёк — сразу длинная пулеметная очередь в сторону домов афганцев. Игорёк даже пытался выбивать пулеметными очередями популярные тогда мелодии.

Будучи дежурным по роте, я всю ночь поговорил с дежурным по полку — летчиком, вернувшимся из Афгана. Разоткровенничавшись, он начал рассказывать о боевых буднях:

— Всю ночь пили, а в четыре утра начало полетов. Взлетел еще пьяный, блин, карту забыл. Что делать? Ну не возвращаться же назад. Пролетаю над каким-то кишлаком, мирный он, не мирный, какая разница. Запрашиваю базу, чтобы разрешил бомбардировку: «Хозяин, хозяин, разрешите работать, вижу неприятеля. — Разрешаю». И тонны взрывчатки разносят в пыль лачуги афганцев. Второй взлет, карту взял. Внизу вижу какой-то базарчик. Кто такие? Понятия не имею. «Хозяин, хозяин, разрешите работать. — Разрешаю». И от базарчика ничего не остается. На следующий день в этом районе нашу колонну обстреляли.

Капитан, рассказывая про Афган, играл желваками. Он вспоминал эту войну, погибших товарищей, не понимая, для чего воевали.

— Какая интернациональная дружба с афганским народом? Какое построение социализма? Ты бы видел, как они живут. Средневековье, мракобесие и всесилие ислама.

В феврале назначили нам нового ротного — капитана Водного, тоже «афганца». Вскоре началось укрепление дисциплины. Была создана рота с тремя взводами. Раньше солдаты были поделены между тремя эскадрильями, у командиров эскадрилий часто руки не доходили до солдат (у них других проблем хватало), что приводило к неописуемому бардаку.

Капитан Водный и три командира взвода — прапорщики начали постепенно наводить порядок. Во время подъема ротный и взводные переворачивали кровати со спящими солдатами (дедам как бы «полагалось» поспать), обливали холодной водой бойцов, пытавшихся урвать минуту-другую сна. На гауптвахту отправляли целыми партиями.

Один нервный дежурный по полку, «афганец», совместно с нашим взводным даже размахивал пистолетом, что-то кричал, пытаясь поднять с постели сонного воина.

Начались репрессии. Наказывали всех поголовно, без разбора, пугали дисбатом. Водному лучше было не попадать под руку — говорили он контуженный. Эхо афганской войны. Нужно было менять тактику, на рожон лезть не стоило, и я не попал в число злостных нарушителей дисциплины, с которыми вел тяжелую борьбу ротный по кличке «Джек Потрошитель» со своей командой.

Постепенно страсти улеглись, беспредел закончился. «Джек» одержал победу, хотя, скорее всего, условную. В столовую уже ходили строем, проводилась зарядка, примерно выполнялся распорядок дня и т. д. Хотя до наведения полного порядка было как до построения коммунизма.

В принципе, новый ротный был нормальным мужиком, не подлым человеком. Хотя действовал иногда жестко, на грани, но и другого выхода у него не было. Нужно было наводить порядок в роте.

Назначались командиры отделений, замкомвзводов. Меня назначили командиром отделения, вторым командиром отделения стал небезызвестный «каптёрщик, дилявой челавек» Омар-оглы, замкомзвода стал мой приятель Виталий Городний.

13 марта 1989 года мне было присвоено очередное воинское звание — младший сержант. Радостное событие.

Если с командиром роты у меня проблем почти не возникало (было ощущение, что он меня уважает, хотя, может быть, я и заблуждался), то с командиром взвода прапорщиком Дятловым взаимопонимания не сложилось. Недалекий, он требовал того, чего сам, наверное, не знал. Докапывался до всякой мелочи. Короче, как и в учебке, мне «повезло» с командиром взвода.

Как-то Дятлов начал кричать, что он был против моей кандидатуры как командира отделения, что я веду себя слишком независимо, но ставить некого.

— Мне без разницы ваши лычки. Я и рядовым себя неплохо чувствую, — ответил я.

Рассердившись, он выбежал из каптёрки, хлопнув дверью. Хотя, конечно, были и преимущества новой должности. Ходил в наряды только дежурным, официально никто не мог заставить меня выполнять грязную работу, престиж какой-то. Но появлялось и больше проблем, повысилась ответственность за других.

Любимчиком Дятлова стал Омар-оглы. Спелись родственные души. Взводнику нравилась личная преданность друга-«интеллектуала». С криками, непонятной своей тарабарщиной (типа «Динамо Чиев (Киев), вратар Пэлэ…») распинывая своих подчиненных, он старался всячески угодить Дятлову.

— Я фас лублу, таварыч прапорчик!!! — на ломанном русском говорил Омар, преданно глядя в глаза своему «боссу».

Правда, часто Омар сам грубо нарушал воинскую дисциплину, нерадиво нес службу в нарядах, был заносчив и груб с подчиненными. На нарушения «Омарчика» (как ласково звал его наш прапор), Дятлов лишь грустно говорил, шевеля своими усами:

— Ну как же так, Асиф, ну как же так?

Личный состав отделений нашего взвода по моему настоянию был практически разделен по национальному признаку. В моем отделении были славяне, у «Омарчика» — все остальные, тюркоязычные. Многие проблемы были решены. Я понимал, что если разбросать всех подряд, то многие русскоязычные станут выполнять всю грязную работу, ходить в наряды, попадут в «рабство» и т. д. А так Асиф со своей энергией грозно кричал, заставляя работать свою бригаду, напрягая своих земляков, а я спокойно командовал своим отделением. Может, так и нужно строить вооруженные силы, по национальному признаку?

Время шло быстро. Наступила весна. Зима в Приморье пролетела незаметно, она была теплой и малоснежной. Практически ежедневно приходилось отстаивать себя, неизвестно, что мог принести новый день. Нельзя было давать слабину, иначе — труба.

Но у меня была поддержка. По нашей договоренности, если возникали у кого-нибудь проблемы, все мои товарищи вставали и шли на разборки. Это касалось каждого из нас. В единстве и взаимовыручке — наша сила, и это мы прекрасно понимали. Это здорово помогало.

Моим новым товарищем стал Роман Коваленко из Днепропетровска. Парень зарекомендовал себя с хорошей стороны, главное — он не боялся дать отпор. Побеждает не столько мышечная масса, рост, сколько сила духа. Не раз я был свидетелем, когда здоровые парни ломались и давали слабину. А сильных духом, но явно не богатырского телосложения людей трудности лишь закаляли.

В Ромке удивительным образом сочеталась сила и дух. Он был физически развитым, бесстрашным, отличный боец и товарищ. Призыв его был на полгода младше моего, и служил он у меня в отделении. Мы как-то сразу сдружились, и я ему во всем старался помочь.

В феврале произошла разборка с армянами. Миша Осипов стал заместителем командира второго взвода. У него произошли «рамсы» (конфликт) с армянами, они не хотели ходить в наряды.

Ночью, после отбоя пятеро армян подняли Михаила и повели в дальний угол казармы для разборок. Увидев это, я быстро поднял спавших рядом четверых друзей, и мы поспешили на подмогу Мишелю. Наш небольшой отряд быстро рассеял их. Получилось — один на один. Армяне не ожидали такого поворота. Начались пустые разговоры, которые кончились ничем. Драться «горячие кавказские парни» испугались, они согласились идти в наряд. А куда бы они делись? Мы победили!

Суровые будни скрашивали мои друзья, я знал, что они придут ко мне на помощь в случае проблем, это здорово. Это придает уверенности и дает опору в жизни. Что касается наших вечных оппонентов, то многие из них драться не любили и не могли. Любимым видом спорта у южан была борьба, но боролись большинство очень плохо.

Особенность представителей кавказских народов Советского Союза в том, что многие из них смелеют лишь при своем численном превосходстве. При равенстве сил или превосходстве противника они ведут себя опасливо. Беда славян, на мой взгляд, в их повышенном индивидуализме.