Николай Наумов - На рубежах Среднерусья Страница 24

— Вы исключаете занятие его своими войсками?

— Возникнет необходимость — непременно.

— Так надо знать, каков этот самый рубеж, как лучше расположить на нем свои войска.

— Этот вопрос прорабатывается.

Жуков косо взглянул на Конева — явно соврал. Ибо в «прорабатывается» входило и согласование перемещений войск в ходе оборонительного сражения, но уличать командующего не стал, чтобы не выбить вятского безлошадника из седла.

— Хорошо. Сколько времени уйдет на выдвижение ваших армий на рубеж развертывания для контрудара, если противник создаст угрозу выхода к Курску с севера?

Конев этот вопрос не прорабатывал, ибо полагал, что войска его фронта будут решать задачи в полосе Воронежского фронта и только при переходе в контрнаступление. Правда, учитывая, что Ватутин штабник, не проведший ни одной нормальной оборонительной операции, может допустить прорыв своей обороны. Но в этом случае Степной фронт нанесет мощный контрудар, который непременно послужит началом контрнаступления. Конев и доложил маршалу этот вариант действий.

Жуков сжал губы и, помолчав, заключил:

— Ставка исходит из того, что оборона Центрального и Воронежского фронтов должна выстоять и не допустить прорыва. Поэтому ваш вариант оценки обстановки при вводе в оборонительное сражение будем считать критическим. До приезда Александра Михайловича на ваш фронт предлагаю проработать еще два варианта: ввод части войск фронта для оказания помощи войскам Воронежского и ввод ваших армий в непосредственное соприкосновение с врагом для перехода в контрнаступление.

Осечка в оценке обстановки при вводе войск фронта в сражение остро задела самолюбие Конева, и он не без усилия над собой произнес «слушаюсь!». Жуков оценил сдержанность Конева и примирительно заключил:

— Принимать решение на фронтовую операцию по памяти — дело крайне сложное. Поэтому, прикинув его на глазок, надо наложить его на карту и привязать к местности. Так поступают даже классные модельеры. Поэтому сначала проскочим к Щиграм, оттуда к железной дороге Воронеж-Оскол, затем, Иван Степанович, посмотрим, насколько оборудованы оборонительные рубежи вашего фронта. В оставшееся время я проскочу в танковую армию Ротмистрова.

Щигры для Жукова были важны потому, что противник, упершись в прочно удерживаемый Курск, непременно сместит свой удар именно к этому городку, чтобы замкнуть кольцо окружения, в котором, по его расчетам, окажутся войска двух фронтов. Это пять армий, около пятидесяти дивизий. Хотя Георгий Константинович был убежден, что сюда враг не пробьется, но контур предстоящего сражения все же может криво изогнуться. Прикинув, как сохранить проход для отвода войск на оборонительный рубеж Степного фронта, маршал помчался к Дону. По нему оборудовался государственный рубеж обороны. Вернее, восстанавливался. На нем сейчас работала саперная армия вместе с местными жителями. Они многое уже подправили, укрепили, в ряде мест берега реки эскарпировали.

Вдоль оборонительного рубежа Жуков помчался к последнему пункту полевой поездки — к городку Лиски. Здесь, у моста через Дон, его встретил командарм пятой танковой Ротмистров. Как мог узнать? В расположении его войск хотел появиться неожиданно — не получилось.

Жуков остановил машину, не доехав до командарма. В его облике увидел солидность и — гордыню. Второе пришло к нему, когда командовал танковой бригадой под Москвой, а должность командарма сделала его высокую пополневшую фигуру вроде бы каменной, будто он готовил ее, чтобы на пьедестале выглядела несгибаемой при любых фронтовых обстоятельствах. Усы, прежде несколько вислые, теперь острыми кончиками отлетали в стороны. Во время доклада, по-лекторски отточенному, глаза генерал-лейтенанта выражали величественную мудрость. Жуков недолюбливал командующих, спешивших получить очередное звание и должность, Ротмистров жаждал очередного.

Посадив командарма в свой «виллис». Жуков помчался по расположениям танковых корпусов. Уже у Острогожска он увидел «болтающихся» танкистов. Свернул к югу — «болтающиеся» стали попадаться на глаза одиночками и группами. Голосом, налившимся возмущением, спросил:

— Вы что, командарм, устроили выходной для своих войск?!

— Моя армия еще заканчивает переформирование. Вот и…

— На войне, генерал, выходных не бывает! Одно предупреждение о начале немцами наступления не подтвердилось, и вы расслабили свои войска.

— Никак нет, товарищ маршал, — возразил Ротмистров. — Мои войска начали готовиться к наступлению. Я побывал у комфронтом Ватутина — он собирается наступать.

— Собирался. Но уже все свое внимание переключает на оборону. Советую и вам настроить свои ученые мозги на оборону. Вам надо прекратить бардак в расположении корпусов и без промедления начать учить подчиненных борьбе с танками, особенно тяжелыми. Вы хоть одно показательное учение по такой теме провели?

Ротмистров не решился оправдываться:

— Планирую.

— Добейтесь того, чтобы каждый экипаж знал все уязвимые места «тигров» и «пантер». Все танки и самоходки, вооруженные орудиями с дальним прямым выстрелом, собрать в батальон и держать их в резервах корпусов. Что останется — держите в своих руках. Как лучше, no-вашему, применять в обороне танковую армию в полном составе?

— Согласно рекомендациям Генерального штаба, танковую армию новой организации (то есть без стрелковых дивизий), при наличии в ней семисот восьмисот танков, целесообразно использовать для нанесения контрударов.

— А что-то иное ваша ученость не подсказывает?

— Если оборона первого стратегического эшелона будет прорвана в короткие сроки (как в прошлом году), из танковой армии можно поставить огненно-броневой барьер на участках, где танковые силы врага образовали уже брешь.

— Ах, как хочется вам, танкистам, действовать самостоятельно и завоевать ведущую роль танковых объединений в современной войне, — с сарказмом отметил Жуков. — Ради этого вы без оглядки готовы губить танковые корпуса и армии, не задумываясь: а что дальше? А дальше у нас контрнаступление. Вести его без крупных танковых масс — все равно, что плестись с грузом на клячах. Танковые армии и корпуса надо сберегать при самых трудных обстоятельствах. Наносить ими контрудары до того, как танковые группировки врага не буду! обескровлены, — это все равно, что класть голову льву в пасть. В цирке это выглядит сверхсмело, но там звери отдрессированы, а наш противник дрессировке не поддается. Пока. Сам будет стремиться расширить пасть так, чтобы в ней оказалось побольше наших сил, особенно танковых. Так что не кидайтесь на врага, пока не выбьете у него половину зубов. Вы ученый и потому поразмыслите, как вести борьбу с танковыми корпусами, особенно с группами тяжелых танков и самоходок. Может быть, что-то стоящее и надумаете.

— Конечно, танковые массы врага — сила очень серьезная, особенно тяжелые машины. Но в моей армии при доведении ее численности до штатного состава будет около восьмисот машин.

— И потому соотношение в танках в нашу пользу? Только танк танку рознь. А еще выучка экипажей, в основном новобранцев. В боях у них глаза будут косить, а руки дрожать. В силу этого мощь вашей армии уменьшится минимум на треть. Приказываю вам: в первую очередь осмыслить боевые действия вашей гвардейской армии с не гвардейскими пока корпусами в усложнившихся условиях войны и выработать рекомендации вашим подчиненным, вплоть до танкового экипажа, как им держаться в боях.

Жуков отдавал себе отчет, что наговорил командарму немало лишнего (ведь знает, что надо сделать до боя и в ходе него). В общем, поступил как цыган-отец, превентивно выпоровший своего отрока. Когда его спросили, за что он так обошелся с сыном, цыган ответил: «А чтобы знал: за настоящие проказы достанется намного больше».

14

У Россоши Жуков взглянул на солнце — оно заметно скатилось к горизонту, а до штаба фронта по кривым дорогам за триста километров. Прощаясь с Ротмистровым, все же ободряюще пожал ему руку и помчался на Старый Оскол, оттуда до штаба Ватутина уже рукой подать — по прямой всего сто километров. Благополучно переехали по хилому мосту через тощую речонку Оскол, в темноте подкатили к истоку Сейма, и тут шофер не заметил указатель на объезд — на едва сметанном из жердей мостке машину тряхнуло так, что Жуков, крепко сжав зубы, не смог ругнуть шофера. Тот выскочил из машины, присмотрелся к провалившимся передним колесам и горестно признался:

— Виноват, товарищ маршал. До моста, похоже, руки саперов еще не дошли, и вот…

Подбежали сопровождавшие маршала офицеры, еще два водителя. Порученец ругнул маршальского шофера, что просмотрел объезд, и подошел к маршалу, от боли откинувшему голову на спину сиденья.