Юрий Виноградов - Операция «Б» Страница 25

«До Берлина еще полчаса! — подумал Преображенский. — Надо бы подняться выше, да кислородные приборы что-то барахлят». Он был уверен, что все остальные самолеты на предельной высоте и огонь зениток им не страшен, и был немало удивлен, когда увидел за собой ДБ-3.

— Кротенко, кто там у нас на хвосте сидит? — спросил он стрелка-радиста.

— Трудно разглядеть бортовой номер, товарищ командир.

— А вы постарайтесь.

— По всей вероятности, старший лейтенант Фокин… Да он к нам с самого начала привязался. Ни на метр не отстает.

«Как же он ориентируется? — подумал Преображенский. — Ведь мы летим без аэронавигационных огней. Ах да, по искрам из выхлопных патрубков, — догадался он. — Вот молодец Афанасий! Видно, хочет дойти до Берлина во что бы то ни стало».

Весь оставшийся путь до Берлина летели в сопровождении лучей прожекторов и огня зенитных батарей. Перед самым городом плотность заградительного огня увеличилась. В воздухе появились ночные истребители-перехватчики с ярко светящимися фарами. Они, точно метеориты, стремительно проносились по темному небу. Главное — не попасть в их лучи-щупальца. А в темноте они могут даже проскочить рядом и не заметить.

Берлин был затемнен.

— Ага, научили мы их светомаскировке! — развеселился Хохлов. Он радовался, что вывел машину на цель.

Кварталы города хотя и не совсем ясно, но просматривались. Хохлов вел машину точно по боевому курсу.

— Есть цель!

— Давай, Петр Ильич, посылай «подарки», — сказал Преображенский.

Сработали пиропатроны. Бомбардировщик подпрыгнул вверх, освободившись от тяжелых бомб. Кротенко открыл нижний люк и вытолкнул пачку листовок.

— Вижу два взрыва! — доложил Рудаков, наблюдая за нижней полусферой. — Еще один! Еще… Горит!

— Порядок, — сказал Преображенский. — Возвращаемся…

Обратный путь над территорией Германии был еще опаснее. Зенитки будто взбесились. Вокруг сверкали шапки разрывов снарядов. Лучи прожекторов ставили сплошные световые завесы. А высота лишь четыре тысячи пятьсот метров, выше забираться нельзя, так как можно задохнуться от нехватки кислорода. Миновали зону обстрела, а тут — новая опасность. По небу метались грозные светлячки ночные истребители с включенными фарами, надеясь поймать своим лучом советские бомбардировщики. Скорость у истребителя высокая, вооружение сильное, попадись в луч — и конец.

— Слева немецкий истребитель! — доложил Кротенко. Он вцепился в турельную установку, намереваясь полоснуть его пулеметной очередью. Но огня приказано не открывать.

Преображенский скосил глаза налево, заметил мелькнувшую рядом тень. «Пронесло!»

И тут же в глаза ударил ослепительный сноп света: ДБ-3 оказался в смертоносном луче другого ночного истребителя. «Попались все же…» мелькнуло в голове. В следующее мгновение Преображенский резко отжал рукоятки штурвала от себя и бросил бомбардировщик вниз. Немецкий истребитель проскочил выше. «Ушли», — вздохнул облегченно экипаж.

Над Балтийским морем лететь стало легче, можно было даже снизиться. Ни вражеских зениток, ни прожекторов, ни ночных истребителей. Сплошные бесконечные облака. Кажется, будто и не летишь вовсе, а висишь во тьме. Лишь монотонно гудят моторы, да качает, точно в легковой автомашине, идущей по плохой проселочной дороге.

Напряжение спало, зато навалились усталость и сонливость. Так бы вот и закрыл глаза. Хотя бы на несколько минут. Но до аэродрома еще очень далеко, и внимание снижать нельзя.

— Петр Ильич, точно ли ты послал «подарки» Гитлеру? — спросил Преображенский, чтобы как-нибудь отвлечься.

— Точнее быть не может, — ответил Хохлов.

— Сегодня же он объявит тебе благодарность.

— А завтра мы ему снова «подарочек» от моряков Балтики.

Замолчали. Говорить не хотелось, было тяжело произносить слова. Монотонное гудение моторов усыпляло. Преображенский напряг всю свою волю.

— Где мы находимся, штурман?

— На траверзе Либавы.

Через минуту, как бы в подтверждение слов штурмана, справа донеслась дробная канонада: вражеские зенитчики открыли огонь.

«Молодец у меня штурман! С таким хоть куда. В сплошных облаках летим, а определил свое место словно в хорошую видимость», — тепло подумал Преображенский о своем помощнике.

— Петр Ильич, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, Евгений Николаевич.

— А я что-то того… Глаза режет. Возьми на полчасика управление.

— Добро, командир. Беру управление, — с готовностью ответил Хохлов, давая возможность полковнику немного передохнуть. Он отодвинул от себя штурманскую карту, поднял с нее гаечный ключ 17 на 9, сунул его в полетную сумку и тепло подумал о нем: «А волшебный у меня ключик! Счастливым оказался! Оба раза удачно слетали на Берлин. Талисман мой да и только. Теперь я никогда не расстанусь с ним…»

Дальний бомбардировщик Есина подходил к Берлину последним, как и при первом налете. На этот раз немецкая противовоздушная оборона встретила советские самолеты еще до подхода к Штеттину. Темное небо рассекали сотни разноцветных лучей прожекторов, повсюду шапки разрывов зенитных снарядов, казалось, простреливается все огромное воздушное пространство от Штеттина до самого Берлина.

Есин не рыскал по сторонам с целью отклонения от зенитного огня, а вел ДБ-3 напрямую, по кратчайшему расстоянию. Вероятность попадания на высоте семи километров не очень-то велика, да и время, такое дорогое в этот момент, нельзя терять. Любое отклонение скажется на изменении курса, скорости и высоты полета.

Нечепоренко с любопытством глядел на безумную пляску беснующихся вокруг лучей прожекторов. Ни один из них так и не нащупал советский бомбардировщик и оттого ошалело кидался из стороны в сторону, вспарывая темноту. Силы у лучей не хватало, они заметно ослабевали на семикилометровой высоте и сверху уже представляли из себя светлые пятна. Шапки разрывов в основном появлялись под фюзеляжем. Иногда они, точно огромные пузыри от дождя, лопались поблизости от плоскостей, и тогда взрывные волны клали ДБ-3 на крыло или подкидывали вверх.

До Берлина оставалось пятнадцать минут полета. И тут зенитная артиллерия прекратила огонь. Стало ясно, на перехвате сейчас появятся ночные истребители. Это гораздо опаснее. Из цепких лучей-щупалец истребителя не так-то просто вырваться.

— Стрелок-радист, все внимание на ночников! — предупредил Есин. — Не давай истребителям выходить на прицельную стрельбу.

— Есть, понял, товарищ капитан! — отозвался Нян-кин.

Немецкий ночной истребитель появился неожиданно, справа по курсу. Свои фары-прожектора он включил в самый последний момент на очень близком расстоянии. Видимо, испугавшись столкновения, летчик взмыл вверх, и в каких-то десятках метров страшной тенью ночник промелькнул над кабиной штурмана.

— Пронесло, — с облегчением выдохнул Нечепоренко. Он был почти уверен, что истребитель теперь навсегда потерял «букашку», но тот через минуту зашел в атаку снизу.

— Немецкий ночник! — закричал Нянкин. — Подходит с задней нижней полусферы!..

Стрелок-радист открыл огонь из пулемета по приближающемуся истребителю, но это не сбило его с курса атаки. И если бы Есин не бросил самолет резко вправо и вниз, неизвестно чем бы закончилась дуэль стрелка-радиста с немецким летчиком.

Истребитель проскочил мимо, а ДБ-3, к радости экипажа, вошел в спасительные облака. Насколько их слой толст — неизвестно. Но хорошо бы облачность тянулась до самого Берлина! Ведь осталось всего десять минут полета.

Облачный слой оказался до обидного небольшим, бомбардировщик всего около минуты пробивал его. Не успел стрелок оглядеться, как к правой плоскости протянулась огненная трасса снарядов и пуль: подстерег все же истребитель советский самолет, немецкий летчик точно рассчитал момент его выхода из облаков. Пулеметная очередь стрелка радиста уже была выпущена впустую; истребитель на большой скорости промелькнул рядом.

Нечепоренко надеялся, что и в третий раз ночник промахнулся, но верная «букашка» вдруг начала заваливаться носом. С ужасом заметил, как правый мотор тут же снизил обороты. Тяга значительно упала, самолет идет на снижение. Стрелка высотомера скатилась до отметки шесть тысяч метров, дальше спускаться нельзя, на высоту до пяти с половиной тысячи метров подняты немцами аэростаты заграждения. Говорить сейчас что-либо Есину бесполезно, капитан лучше него понимает, в какое сложное положение они попали. Разумнее всего сейчас бы освободиться от груза бомб, но ведь Берлин совсем рядом!

Снижение прекратилось, подбитый правый мотор тянул, хотя и далеко не на полную мощь. И тут новое испытание: снова ураганный огонь зенитной артиллерии. В кабине стало светло, лучи прожекторов уже доставали снизившийся советский бомбардировщик. Перекрещиваясь десятками, они ловили самолет, давая целеуказание зенитным батареям.