Юрий Виноградов - Операция «Б» Страница 26

Внимание Нечепоренко слева по курсу привлек особо яркий пучок света: лучи прожекторов, уставшие от длительной пляски, словно замерли, затем медленно начали клониться в сторону Берлина. В центре их перекрестия он вдруг увидел силуэт дальнего бомбардировщика. В следующее мгновение на его месте блеснуло оранжевое пламя. Стало ясно, ДБ-3 взорвался. Очевидно, один из зенитных снарядов точно угодил в бомболюк, авиабомбы сдетонировали и развалили самолет на куски.

До боли защемило сердце. Кто из его боевых товарищей погиб на подходе к Берлину? Капитан Есин в Кагуле взлетал последним, двенадцатым. Перед ним стартовал ДБ-3 старшего лейтенанта Финягина со штурманом лейтенантом Диким. С Сашей Диким они дружили, вместе учились в Ейском военно-морском авиационном училище. Перед взлетом они крепко обнялись и пожелали друг другу боевого успеха, обязательно вернуться на аэродром и отметить победу. А может быть, взорвался другой самолет? Чей же тогда? Десятым взлетал экипаж капитана Плоткина. Его штурман лейтенант Рысенко тоже учился вместе с ними…

Нечепоренко сильно тряхнул головой, словно стремился избавиться от неприятных мыслей. Склонился над расчетами, ввел коррективы в угол прицеливания, ведь теперь высота шесть тысяч метров. Кажется, все в порядке.

— Подходим к цели!

Уже открыты бомболюки, снят предохранитель с электросбрасывателя. Сигнальными огнями штурман довернул ДБ-3 точно на боевой курс.

— Боевой! Так держать!

Как только заветная черточка вползла в пузырек прицела Нечепоренко нажал кнопку электросбрасывателя. Восемь зажигательных и фугасных авиационных бомб полетели на город, в котором уже бушевали десятки пожарищ от сброшенных бомб ранее отбомбившихся самолетов.

— Пошли, родимые!

Напряженный взгляд в прицел на затемненный Берлин. Вздох облегчения, радости, гордости: красноватые точки, все восемь, вспыхнули почти одновременно.

— Есть цель!

Есин развернул подраненную «букашку» на обратный курс. Освобожденному от бомбового груза самолету лететь гораздо легче, но подбитый правый мотор тянет вполсилы.

И опять, в который уже раз, впереди огненный маршрут до самого Балтийского моря. Снова устрашающие шапки разрывов зенитных снарядов окружили самолет, сопровождая его полет до Штеттина. Есин привычно бросал бомбардировщик в стороны, вверх и вниз, сбивая прицельный огонь немецкой зенитной артиллерии. И так все долгие полчаса полета. Слева проплыл горящий Штеттин — опять кто-то не дошел до Берлина и бомбил запасную цель, еще немного и «букашка» войдет в спасительное воздушное пространство над Балтийским морем. Зенитки уже больше не сопровождают самолет. Можно чуточку расслабиться, как вдруг холодящий сердце крик стрелка-радиста по СПУ:

— Истребитель справа! Перехватывает нас!..

Есин скосил глаза в указанном стрелком-радистом направлении, заметил мощный луч от фары-прожектора немецкого ночного истребителя и в ту же секунду отжал ручку штурвала от себя, направив бомбардировщик круто вниз, в облака. И вовремя! Истребитель пронесся рядом, потеряв в зоне видимости советский самолет.

Около тысячи метров летел вниз ДБ-3, пока не достиг облаков. Есин перевел его в горизонтальный полет.

— Молодец, стрелок-радист, — похвалил он Нянкина. — В самый раз заметил ночник. Спасибо тебе. Выручил.

— Вот только резануть по нему не успел, — попытался оправдаться довольный похвалой командира Нянкин.

— Ничего. Основное в нашем деле — засечь истребитель.

— Полюбили нас немецкие ночники, — вмешался в разговор штурман. — Четыре атаки произвели! Надо же…

Снизились до четырех тысяч метров, сняли кислородные маски. Под фюзеляжем темные нагромождения облаков. Есин определил, что снарядом или пулей поврежден наддув правого мотора. Пока он работает, но может и заглохнуть от перегрева.

— Стрелок-радист, Нянкин, подготовь резиновую лодку к действию, — приказал Есин.

— Что, так опасно, товарищ капитан? — встревожился стрелок-радист. Есин усмехнулся.

— На всякий пожарный…

— Ох, давненько я не плавал на любимой резиновой лодочке по не менее любимому Балтийскому морю да еще при штормяге в шесть баллов! — пошутил Нечепоренко.

На шутку штурмана никто не ответил. Впереди предстоял двухчасовой полет над бушующим морем с поврежденным мотором.

На затянутый утренней сизой дымкой аэродром Кагул дальние бомбардировщики садились с ходу. Самолеты сруливали с посадочной полосы на поляну, летчики глушили моторы, и усталые, измученные экипажи неуклюже вылезали из кабин, как по команде ложились на мокрую от ночной росы траву и тотчас погружались в сон. У всех было только одно-единственное желание — спать, спать, спать…

Мгновенно заснул и Преображенский, пристроившись рядом со штурманом. Очнулся он от осторожного прикосновения руки Оганезова. Рядом с военкомом полка стоял по-отцовски улыбающийся Жаворонков.

— Товарищ генерал, — полковник встал, пытаясь надеть на голову тяжелый шлем. — Товарищ генерал…

Жаворонков остановил его движением руки.

— Я все уже знаю, Евгений Николаевич. Молодцы, что и говорить. Герои!

— Все вернулись? — спросил полковник Оганезова. Военком отвернулся, подавил вздох.

— Кто не пришел?

— Ваня Финягин…

— А может быть, еще придет?! — сон как рукой сняло с Преображенского. Оказывается, он не так уж и мало спал. Солнце давно вышло из-за леса. Времени вполне было достаточно, чтобы старший лейтенант Финягин прилетел в Кагул. Что с ним? Сбит над Берлином? Получил пробоины от зенитных снарядов и сел на воду где-то посреди Балтийского моря? На резиновой надувной лодке экипаж может продержаться несколько часов и даже суток.

— Летающие лодки капитана Усачева уже полетели по маршруту, — угадав, о чем думает Преображенский, сказал Оганезов. — Хотя есть свидетели, что старший лейтенант Финягин сбит зенитками при подходе к Берлину. Штурман лейтенант Нечепоренко и стрелок-радист старшина Кудряшов из экипажа капитана Плоткина видели в небе мощный взрыв.

На машине подъехали к командному пункту. Жаворонкову надо было уже докладывать наркому ВМФ о втором налете, а один самолет не вернулся.

— Ждать больше не будем, — сказал он начальнику штаба авиагруппы. — Давайте составлять шифровку…

Капитан Комаров в журнале боевых действий в разделе «Потери боевого состава» вынужден был сделать запись:

«09.08.41. ДБ-3 № 391113. Финягин, ст. лейтенант — летчик. Дикий, лейтенант — штурман. Марокин, старшина — стрелок-радист. Шуев, краснофлотец стрелок-радист.

Самолет не возвратился из района южной части Балтийского моря после бомбоудара по г. Берлин. Судьба экипажа неизвестна».

Газета «Правда» сообщила:

«В ночь с 8 на 9 августа группа наших самолетов совершила второй полет в Германию, главным образом с разведывательными целями, и сбросила в районе Берлина на военные объекты и железнодорожные пути зажигательные и фугасные бомбы. Летчики наблюдали пожары и взрывы. Действия германской зенитной артиллерии оказались малоэффективными.

Все наши самолеты вернулись на свои базы, кроме одного, который разыскивается».

Пополнение

Для наращивания ударов по Берлину Ставка выделила в распоряжение генерала Жаворонкова двадцать ДБ-3ф дальнебомбардировочной авиации. Жаворонков радовался давно обещанному пополнению. Шутка сказать, теперь можно будет сбрасывать на фашистскую столицу вдвое больше бомб. К тому же двигатели самолетов армейской авиагруппы особого назначения — так в отличие от морской авиагруппы генерал назвал вновь прибывшее подразделение, — более мощные, с форсажем, а значит, и бомбовую нагрузку можно увеличить.

Инженерные батальоны Береговой обороны Балтийского района при помощи местного населения к вечеру 9 августа закончили строительство второго аэродрома в Асте. Генерал послал туда командира авиабазы майора Георгиади, и тот, вернувшись, доложил, что посадку дальние бомбардировщики производить могут.

Армейская авиагруппа оказалась не из одного соединения. В нее входили экипажи ДБ-3ф из 40-й авиационной дивизии под командованием заместителя командира полка по летной подготовке майора Щелкунова и эскадрильи капитана Тихонова, переброшенной с Дальнего Востока. Летчики и штурманы разных экипажей не знали друг друга, вместе не летали, и это очень расстроило Жаворонкова. Слетанность экипажей — великое дело, особенно в таких трудных полетах, которые им предстояли.

Утром 10 августа армейская авиагруппа особого назначения произвела посадку в Асте. Жаворонков с Копновым поехали туда для встречи и знакомства с летчиками.

Первой заботой генерала было рассредоточение бомбардировщиков и оборудование скрытых стоянок. По опыту морской авиагруппы Преображенского, самолеты по подготовленным рулежным дорожкам подогнали вплотную к хуторским постройкам и укрыли сверху маскировочными сетями. Из Кагула прибыла аэродромная команда краснофлотцев и помогла экипажам армейских самолетов надежно укрыть ДБ-3ф. К вечеру работа была закончена. С «чаек», поднявшихся в воздух, поступил доклад, что аэродром Асте совершенно пуст, признаков базирования самолетов незаметно.