Иван Василевич - Подвиг живет вечно (сборник) Страница 25

Особенно неясное положение сложилось перед фронтом 76-й стрелковой дивизии, начальник разведки которой был освобожден от занимаемой должности. 76-я дивизия в составе войск 47-й армии, ведя тяжелые бои в районе Ковеля, понесла большие потери в личном составе. Каждый солдат и офицер, способный оставаться в строю, был незаменим. Командир дивизии понимал, что в сложившихся обстоятельствах рассчитывать на успех боя, не имея точных разведывательных данных о противнике, дело безнадежное. Разведку следовало немедленно усилить и заменить бывшего начальника дивизионной разведки более опытным и энергичным офицером, способным разобраться в мешанине многочисленных разрозненных немецких и венгерских частей, отошедших в район Ковеля и продолжавших упорно оборонять занимаемые позиции. И тогда, в начале апреля 1944 года, старший лейтенант Э. Г. Казакевич был назначен начальником 2-го (разведывательного) отделения штаба дивизии. В общем виде группировку войск противника на Ковельском выступе он представлял. Дивизионной разведке необходимо было точно установить боевой и численный состав противника непосредственно в полосе 76-й стрелковой дивизии. Новый начальник разведотделения штаба дивизии энергично взялся за дело. План разведки успешно выполнялся. Казакевич лично участвовал в организации ночных поисков и захвате контрольных пленных. Претензий к нему со стороны командования не было.

Все это о новом начальнике 2-го отделения дивизионный прокурор знал и по-человечески понимал, что дело о самовольном оставлении Казакевичем своей части в городе Владимире следовало бы прекратить, но как юрист обязан был руководствоваться законом.

Проще всего в ответе прокуратуре Московского военного округа было бы ограничиться подтверждением прохождения службы старшим лейтенантом Казакевичем в 76-й стрелковой дивизии, его собственным объяснением по этому поводу и официальной справкой о прохождении военной службы, утвержденной командиром дивизии. Личное дело Казакевича осталось в штабе курсантской бригады и в дивизию не поступало.

На основании имеющихся материалов Агабеков заготовил обстоятельную справку, согласовав ее с начальником штаба и с уполномоченным особого отдела СМЕРШ.

В справке указывалось, что член Союза писателей СССР Э. Г. Казакевич 10 июля 1941 года добровольно вступил рядовым в 22-й полк 8-й Краснопресненской дивизии московского народного ополчения, в сентябре проходил подготовку на краткосрочных курсах младших командиров учебной бригады Западного фронта, в качестве командира взвода участвовал в боях под Гжатском, 8 октября 1941 года контужен, после переформирования учебной бригады в 4-ю курсантскую запасную стрелковую бригаду вместе с ней прибыл в город Владимир. В январе 1942 года ему было присвоено звание младшего лейтенанта. Некоторое время он исполнял обязанности адъютанта командира 354-го курсантского запасного стрелкового полка подполковника 3. П. Выдригана, затем назначен заместителем редактора газеты «Боевые резервы» 4-й курсантской бригады.

26 июня 1943 года самовольно выехал на фронт, получив выписку из приказа по личному составу 51-й стрелковой дивизии 21-й армии Западного фронта, которую ему лично вручил приехавший специально для этого в город Владимир сержант из штаба этой дивизии.

В выписке из приказа говорилось, что «прибывший из 4-й запасной стрелковой бригады младший лейтенант Казакевич Э. Г. допущен к исполнению должности помощника начальника 2-го отделения штаба 51-й стрелковой дивизии». Заручившись таким документом и не поставив в известность командование бригады, Казакевич самовольно уехал на фронт. Однако, на всякий случай, оставил у хозяйки квартиры письма на имя командира бригады, начальника политотдела, секретаря парткомиссии и редактора газеты «Боевые резервы». На следующий день после отъезда письма были переданы адресатам. В письмах Казакевич сообщал, что уехал на фронт в 51-ю дивизию, и просил не обижаться на него за самовольный отъезд.

Коменданту железнодорожной станции Владимир и отделу контрразведки СМЕРШ сразу же было направлено донесение с просьбой задержать Казакевича, дезертировавшего из части. Одновременно делом о его побеге занялась прокуратура Московского военного округа.

В начале июля 1943 года Казакевич прибыл в штаб 21-й армии (51-я стрелковая дивизия входила в ее состав), где уже было получено указание о его немедленном откомандировании в управление кадров Московского военного округа. 13 июля он прибыл в Москву и получил предписание срочно вернуться в 4-ю запасную стрелковую бригаду. Вопрос о самовольном оставлении части приказано было разобрать в партийном и служебном порядке. Но во Владимир Казакевич не выехал, так как случайно в этот день встретил своего бывшего командира 354-го запасного полка подполковника Выдригана, назначенного заместителем командира 174-й стрелковой дивизии, и по его ходатайству получил разрешение вместе с ним уехать на фронт.

В сентябре Казакевич был назначен помощником начальника разведотделения штаба этой дивизии. 10 сентября возглавил разведгруппу и днем принял участие в захвате в плен немецкого унтер-офицера, за что был награжден медалью «За отвагу».

В октябре 1943 года был переведен на должность помощника начальника оперативного отделения штаба 76-й стрелковой дивизии. В ноябре дивизия вела бои в районе города Орши. Казакевич находился на переднем крае, своими смелыми действиями воодушевлял бойцов дивизии и способствовал овладению сильно укрепленным пунктом Боброво. Награжден за участие в этих боях орденом Красной Звезды.

В марте 1944 года, после пополнения на станции Бологое, 76-я дивизия прибыла под Ковель.

Такова была воинская биография Казакевича с начала войны до весны 1944 года.

Забрав все документы, Агабеков явился к командиру дивизии, который бегло просмотрел заготовленную справку и, немного подумав, сказал:

— Я не вижу серьезных оснований для беспокойства следователей Московской прокуратуры. Казакевич неплохо воюет, да и уехал он на фронт не самовольно, а по вызову командира 174-й стрелковой дивизии. В конце концов, вызов подтвердило управление кадров Наркомата обороны. Что же от нас еще хотят?

— Дело в том, товарищ полковник, что с юридической точки зрения этот вызов фиктивный. Командир 174-й дивизии не имел права подписывать такой документ. Запасная бригада во Владимире ему не подчинена, и Казакевич должен был об этом знать. Так что ссылка на выписку из приказа оправдать его не может. Факт самовольного оставления части налицо!

Командир дивизии встал из-за стола и с раздражением заметил:

— Факт, факт, при чем тут факт! А согласия управления кадров на его поездку на фронт вам недостаточно?

— Устное распоряжение управления кадров не означает снятия вины за самовольное оставление части. Запрос прокуратуры Московского военного округа это подтверждает.

Прокурор по тону разговора чувствовал, что командир дивизии если бы мог, то вообще бы уклонился от ответа на запрос о Казакевиче. Но отвечать надо, запрашивают вторично. Агабекову важно было твердо знать, может ли он, отвечая своим московским коллегам, сослаться на мнение командования и просить прекратить расследование. Поэтому он решил продолжать разговор, переведя его на выяснение дополнительных обстоятельств.

— Я не могу понять, каким образом Казакевич, не имея ни командировочного предписания, ни продовольственного аттестата, сумел приобрести железнодорожный билет, выехать на фронт и без необходимых документов пройти тщательные проверки на контрольно-пропускных пунктах? Не тянется ли за ним и здесь хвост нарушений, и может быть не только административных?

— Ничего, товарищ прокурор, не тянется. Железнодорожный билет военный комендант на станции Владимир выдал без проездных документов. Казакевич предъявил ему членский билет Союза писателей СССР и сказал, что срочно должен выехать на совещание корреспондентов фронтовых газет. Как видишь, писателей уважают не только у нас на фронте, но и в тылу. Продукты кой-какие у него были, а благополучно миновать контрольно-пропускные пункты для находчивого разведчика дело несложное. Все остальное в вашей справке правильно.

— Откуда, товарищ полковник, вы все это знаете?

— Да все оттуда же, из приказа по личному составу 51-й дивизии, из выписки, которую вы именуете фиктивной. Это я лично, будучи тогда заместителем командира дивизии, попросил полковника Телкова подписать этот документ и командировать во Владимир одного сержанта, который и передал эту выписку в запечатанном конверте Казакевичу. Потом я узнал, что сержанта во Владимире арестовали, но, выяснив, что он действительно не знал содержание пакета, отпустили. Таковы дела, и никакого административного или того хуже хвоста за Казакевичем не тянется. А что касается ответа на запрос Московской военной прокуратуры, то напишите: Казакевич воюет. Попросите дело прекратить. Командир нашего корпуса, а также член военного совета армии генерал-майор Королев И. Н. и начальник политотдела армии полковник Калашник М. X. такую просьбу поддерживают.