Александр Авраменко - Ни шагу назад! Страница 27

— Беглый огонь! Стрелять без команды!

Следуя моему примеру, танки батальона открывают стрельбу с такой скоростью, с какой только могут бить их орудия. Следом подтягиваются остальные машины бригады. Трещит рация, это комбриг:

— Давай, Столяров, веди нас! Бей гадов!

Далеко впереди, в двух километрах, суетливо копошатся немцы, выкатывая на прямую наводку нашу смерть, восьмидесяти восьми миллиметровые зенитки. Но наша пальба достигает поставленной цели: расчеты не выдерживают и бросаются в укрытие. Удачное попадание опрокидывает одну из зениток, и она утыкается стволом в землю. Вздымается пронизанный искрами мощный взрыв, разносящий в клочья всё вокруг — кто-то угодил в склад боеприпасов. Не своим голосом я реву:

— Вперёд, Коля, ВПЕРЁД! ОГОНЬ! НЕ МОЛЧАТЬ! ОГОНЬ!!!

Багровая пелена застилает мои глаза, то САМОЕ, жуткое состояние, когда я не человек, а что-то, созданное для убийства. Мозг работает, будто швейцарский хронометр, фиксируя всё вокруг, сознание как бы предугадывает действия противника, Сейчас меня не остановить никому! Ни Богу, ни Дьяволу, ни человеку!

— Стой!

Танк замирает на мгновение, и тот час впереди, на том самом месте, где мы только что могли быть, вздымается в небо мощный разрыв, барабанят по броне земля и осколки.

— Вперёд!!!

Рассерженный рёв дизеля.

— Лево, два! Огонь!

Разрыв сдувает с замаскированной самоходки сено, и «штука» вспыхивает чадно-синтетическим пламенем.

— Вперёд, Коля, вперёд!

Навстречу выскакивает пехотинец в мышиного цвета мундире, в руке что-то напоминающее громадную воронку. Коротко тарахтит башенный пулемёт, и фашист исчезает под гусеницами. Поворот по улице — прямо перед нами баррикада, из-за которой торчит ствол зенитной счетверенной установки. Она изрыгает огонь, но я разражаюсь про себя жутким смехом — на что они рассчитывают, сволочи?! Что-то рвётся, пронзительный визг проползающего под днищем ствола, на мгновение режущий уши. Гремят пулемёты. Все три: башенный, стрелка-радиста, кормовой. Струи трассеров полощут вдоль улиц деревни.

— Вперёд, Коля! Дави!!!

«КВ», словно чудовищный дракон из легенд, которые так любила нам рассказывать мать, рвётся вперёд. Моя ненависть, моя ярость будто подстёгивает стальное чудовище, и танк кажется воистину неуязвимым для врага… С грохотом рушатся деревянные балки амбара, из которого торчит ствол, увенчанный массивным набалдашником, скрежет раздавленного грузовика, чадное пламя горящего фашистского танка…

Мозг словно киноаппарат — фиксирует мгновения боя и тут же стирает их до поры до времени… Всё придёт потом, а сейчас — ВПЕРЁД! Там мелькают фигуры в ненавистном обмундировании, они падают под огненными жалами трассеров, скрываются в столбах разрывов, а мы мчимся вперёд, на запад! Дали прикурить! И тут… Жалобный взвизг металла, кажется, что танк вскрикивает от боли и замирает… Попадание?! Нет! Дизель по-прежнему рычит, но машина начинает ползти назад. Вначале медленно, а затем всё быстрее и быстрее. Разворачиваю панораму, но ничего не могу разглядеть, и тут толчок, «КВ» замирает.

— В чём дело, Коля?!

— Трансмиссия, товарищ майор! Коробка! Вал, видно, оборвало…

Изо всех сил, от бессильной злобы бью по стенке башни, в ушах треск рации:

— Столяров! Что случилось?! Попали?!!

Делаю глубокий выдох, пытаясь успокоиться, затем докладываю:

— Коробка передач накрылась, товарищ комбриг. Мехвод докладывает, что оборвало первичный вал. Двигаться не могу.

Ответную речь Тимофея Ивановича выслушиваю с большим уважением, поскольку ТАК ругаться не умею. Он проходится по адресу создателей КПП и тем, кто её изготавливал. Ещё бы! В такой момент потерять грозную боевую машину не по вине врага, а из-за обычной поломки…

— Ладно, майор, оставайся. Сейчас наша пехота подойдёт, так ты через них с рембатом[20] свяжись, починишься — догонишь. А мы — на Терновую…

— Есть, товарищ комбриг! Всё понял!

Щёлкаю тумблером, переключая на ТПУ.

— Глуши мотор, Коля. Приехали.

Грохот вентилятора смолкает и наступает благословенная тишина, изредка прерываемая гулкими ударами далёких выстрелов…

Глава 20

«Ил», повинуясь рулям, опустил нос, и все шесть стволов полыхнули огнём. Струи трассеров взбили фонтаны пыли и выгоревшей земли, упёрлись на мгновение в металлический кузов немецкого бронетранспортёра. Несколько пуль отрикошетили от брони в разные стороны, чертя розовые круги в воздухе. Рука потянула рукоятку управления на себя, и машина стала выходить из пологого пике. Сзади бушевал ад — двадцать шесть штурмовиков «работали» по колонне на совесть… Капитан включил передачу и произнёс:

— Уходим. Домой.

Штурмовик слегка накренился при развороте…

После памятного разгрома в полк, наконец, пришли новые машины. И пополнение. Пятнадцать лётчиков в командирских званиях. Из запасного полка. Правда, с «Ил-2» никто из новичков знаком не был, но каждый уже успел повоевать раньше на «Су-2». И выжить. Поэтому особых затруднений при переучивании не было. Кабину изучили быстро, а особенности пилотирования трудностей не представляли. Поскольку вели себя в воздухе «сушка» и «Ильюшин» почти одинаково. Например, посадочная скорость у них совпадала. Обе машины были такими же тяжёлыми при развороте и наборе высоты… И сегодня у новичков состоялся первый вылет на боевое задание.

От истребителей сопровождения Столяров отказался раз и навсегда после того памятного для него случая, когда их бросили, словно кость псу, на растерзание фашистам. Вернувшись, капитан попросту взял аэродромный автомобиль-пускач и поехал в Сталинград. Там, в штабе воздушной армии выяснил, чьи самолёты несли охрану его штурмовиков и направился в «гости». Разборка была сильной — он добился, что всех трусов попросту разжаловали и отправили в пехоту…

А через неделю после этого полк получил новенькие машины, и даже — с установленными на них рациями! Лётчики воспрянули духом. Впрочем, пока не было машин, пилоты всё равно не сидели без дела: командир полка загрузил их теоретическими задачами. С утра до вечера пилоты изучали силуэты и технические характеристики наших и немецких машин, запоминали наизусть характерные ориентиры на окружающей Сталинград местности. Капитан принимал зачёты, на неисправных машинах проводил занятия по устройству самолёта. Он готовил людей к предстоящим боям, чтобы сохранить как можно больше жизней. И лётчики понимали это, занимаясь с изумившим Владимира усердием и старательностью…

— Товарищ командир! А у нас новые соседи!

Владимир наконец сбросил парашют и потянулся, с хрустом разминая тело. Техник заговорщически подмигнул левым глазом, подавая кожаную куртку.

— Зенитчики, товарищ капитан.

Настроение у Столярова сразу испортилось.

— Что же в этом хорошего, Костя? Немцы теперь будут бомбить их каждый день. И нас заодно.

— Так, товарищ капитан, это же женский полк! Там такие девчонки! От них уже приходили знакомиться — у наших орлов слюнки потекли…

— А вот это ты видел?

Владимир развернул техника к огромному столбу дыма на горизонте. Это пылал Сталинград, подвергаемый ежедневному налёту воздушного флота Вольфрама фон Рихтгофена.

— На город каждый день сотни тонн бомб сыпется! На головы женщин и детей! А ты о бабах!

— Так, товарищ капитан, война — войной. Но жизнь — она штука такая. Продолжается в любых условиях… И это, вас командир зенитчиков дожидается в штабе.

— Так что ж ты молчишь?!

Столяров размашистым шагом направился к землянке штаба, бросив на ходу:

— Разбор полёта будем проводить перед ужином!..

За столом сидел пожилой майор с петлицами артиллериста и пил чай. При виде ворвавшегося в землянку Столярова он аккуратно отставил чашку и, не спеша, поднявшись, приставил к виску ладонь:

— Майор Чугункин, командир 332-ой отдельной зенитной батареи. Ваш новый сосед.

Владимир в ответном жесте вежливости так же отдал честь и представился. После церемонии они вновь сели за стол, и майор продолжил чаепитие, попутно излагая суть дела.

Его батарею перебросили сюда для организации воздушного заслона на пути немецких бомбардировщиков к ближайшей железнодорожной станции, от которой шли пополнение и техника в город. Но поскольку выгрузили их, как говорится, в чистом поле, а мужчин у них раз, два, и обчёлся, то майор рассудил о том, что мужскую силу требовалось искать у соседей. Ближайшим же соседом зенитчиц был штурмовой полк под командованием капитана Столярова. Ну а сила требовалась для строительства землянок и блиндажей для личного состава батареи. Если позиции для зениток девушки ещё могли кое-как отрыть, то ворочать тяжеленные брёвна и рельсы для перекрытий им было просто не под силу….