Владимир Соболь - Кавказская слава Страница 27

ГЛАВА ПЯТАЯ

Спустя месяц после отъезда Георгиадиса, Новицкий уже был в Петербурге и входил в комнату достаточно просторную для гостиничного нумера, но показавшуюся ему с первого взгляда низкой и тесной. Казалось, что весь ее объем занимал один человек — высокий, широкий, с огромной головой, крепко посаженной на мощную шею. Те углы, что оставались свободными от его тела, заполнял низкий и зычный голос:

— Коллежский асессор Новицкий?

— Так точно. — Сергей еле удержался, чтобы не щелкнуть каблуками, не вытянуться в струнку; в штатском платье военная выправка выглядела бы нелепо.

— В армии был?

— Ротмистр Александрийского гусарского, ваше превосходительство. Отставлен по ранению и болезни.

— Где ранен?

— Дело под Борисовом.

— Когда через Березину от Бонапарта бежали?

— Когда Александрийский полк атаковал кирасир маршала Удино.

Каковы бы ни были инструкции Георгиадиса, прислуживаться Сергей не желал. Даже главнокомандующему Грузией, генерал-лейтенанту, кавалеру ордена Святой Анны первой степени, Святого Александра Невского, ордена Святого Георгия второй степени.

Ермолов хмыкнул:

— Любишь свой полк, ротмистр?

— Люблю.

— И за честь его болеешь, я вижу. Так отчего же через женщин место выпрашиваешь? Почему не пошел по команде?

— Долго идти, ваше превосходительство. Пока карабкаешься, все места уже и займут. Обходной путь — он короче.

Ермолов басисто расхохотался. Смех его был прерывист и походил на орудийные залпы.

— Смотри-ка, Андрей Иванович, отвечает вполне по-гусарски. Даже почти по-суворовски.

Только когда Ермолов повернулся боком, Сергей заметил, что в комнате находится еще один человек. Штатский, старше Новицкого всего лишь лет на пять, то есть переваливший за середину четвертого десятка, но уже изрядно располневший. Круглое лицо обрамляли густые черные бакенбарды. Судя по разъяснениям Георгиадиса, это был Рыхлевский, правитель канцелярии главнокомандующего.

— Что же бывший гусар собирается искать на Кавказе? — поинтересовался он, улыбаясь только губами; маленькие глаза его глядели внимательно и настороженно.

— Судьбу.

Ермолов еще раз выпустил смеховой залп и ударил себя кулаком по мясистой ладони:

— Хорошо отвечаешь, гусар. А каково служить будешь?

На этот раз Сергей с ответом замешкался, так что Рыхлевский успел вставить и свой вопрос:

— Чем же вас, господин Новицкий, так увлекает Кавказ?

Ответы свои Сергей поставил согласно субординации.

— Служить намерен изо всех сил. Кавказ же привлекает меня прежде всего тем, что там погиб и похоронен отец. Капитан Кабардинского полка, воевал под началом генералов Лазарева и Туликова.

Ермолов, похоже, об этом не знал. Он покосился на Рыхлевского. Тот кивнул и дальше расспрашивал Сергея уже один. Алексей Петрович отодвинулся в сторону и погрузился в обширное мягкое кресло, заскрипевшее под его тяжестью. Новицкий между тем остался стоять.

— Что вы знаете о кавказских делах?

— По правде говоря, не слишком-то много. Политическая история стран между морями Каспийским и Черным в общих чертах. Несколько знаменитых сражений. Имена — Цицианов, Лазарев, Котляревский, Лисаневич, Греков…

Мысленно Новицкий благодарил Георгиадиса, учинившего ему по приезде в столицу не одну лекцию о жизни Кавказского корпуса. Рыхлевский слушал фамилии боевых генералов и отмечал кивком каждую, что была ему ведома.

— Горские племена?

— Знаю, что они существуют. Слышал о набегах лезгин на Карталинию, Кахетию, Гянджинское и Карабахское ханства.

— Гянджинское ханство ныне Елизаветпольский округ, — подал вдруг голос Ермолов. — Князь Цицианов взял город и переименовал в честь императрицы Елизаветы Алексеевны.

«Главнокомандующий, — подумал Сергей, — тоже хочет выказать свое знакомство с предметом». Но не позволил себе шевельнуть ни губами, ни бровью. Рыхлевский выждал приличное время и, видя, что Ермолов более не собирается говорить, продолжал спрашивать сам:

— Что бы вы предполагали избрать себе основным предметом вашей будущей деятельности?

— Прежде всего, я, конечно, ожидал бы пожеланий и приказов будущего начальника, — осторожно начал было Новицкий, но, заметив, что Рыхлевский поморщился, рванулся вперед быстро и безоглядно: — В самом деле меня интересует жизнь людей, населяющих эти земли. Имена племен, стран, их земли, природа, обычаи. Горы, реки, долины, пути караванные и военные. Все, что только может быть полезным тем, кто будет управлять этими землями.

— Стремление полезное, — протянул почти лениво Андрей Иванович. — Увы, но о государствах Европы мы знаем куда больше, чем о своем собственном. Другое дело, подкрепляются ли ваши намерения силами и способностями. На Кавказе, говорят, климат весьма не здоровый.

— Я воевал на Балканах четыре года.

— Языки? — коротко спросил Рыхлевский.

— Французский, немецкий. Английский хуже.

— Жаль, жаль, с англичанами нам там придется встретиться. А что же азиатские?

— Турецкий, достаточно свободно. Армянский — смогу объясниться. Сейчас начал заниматься персидским, основным наречием. Договорился о встрече с хозяином лавки в Гостином, он обещал несколько подготовить меня в грузинском.

— Карты?

— Мне приходилось составлять планы местности во время действий в Болгарии.

— Знакомы ли вы со снабжением, с обеспечением частей и отрядов?

— Я был полковым адъютантом. Покойный генерал Ланской высоко оценивал мои действия.

«Говорят, что неловко себя хвалить самому, — подумал Сергей. — Но кто же сейчас сделает это лучше?»

— Да-да, — потянул Рыхлевский, не отрывая, впрочем, глаз от Новицкого. — Это отражено в вашем послужном списке. А какого мнения о вас генерал-адъютант Чернышев?

— Мне это имя неизвестно, — совершенно искренне ответил Сергей.

По тому, как сжались губы Рыхлевского, он понял, что правитель канцелярии ему не поверил.

— Что же молодца-то более мучить, — забасил снова Ермолов. — По характеру гусар, по задаткам вроде ученый. Нужен тебе такой, Андрей Иванович?

— Думаю, пригодится, — ответил осторожно Рыхлевский. — Возьму его к себе в канцелярию. Дело найдем. Кстати, одним придется заняться прямо сейчас. Да прежде еще два вопроса, простите за прямоту: пьете?

— Нет.

— В карты играете?

— Не приучился.

— Какой же ты, Новицкий, гусар? — Ермолов высоко поднял кустистые брови. — Что же — и жженки сторонишься?

— Жженку пью наравне с другими. В другие же вечера считал необходимым заниматься делами по службе. А гусар, ваше превосходительство, я на коне, с саблей в руках.

— Этого, надеюсь, мы не увидим, — резко оборвал Сергея Рыхлевский. — Ваша задача, господин коллежский асессор, будет совершенно обратная. Вести себя вы обязаны по возможности тише.

— Вот именно, — поддержал своего начальника штаба Ермолов. — Гусарский мундир на Кавказе совершенно не нужен. Хотя качества, привитые вам генералом Ланским, в горах пригодятся. А к грузинцу своему походи. Все легче в Тифлисе будет.

— Что же, Сергей Александрович, со дня сегодняшнего можете считать себя зачисленным на службу со всеми вытекающими последствиями. — Рыхлевский поднялся, показывая, что разговор закончен. — Пока отдыхайте, смотрите, как изменилась столица, вы же не видели ее лет десять. А послезавтра жду вас в соседнем номере, получите первое поручение.

Сергей форменным образом развернулся через левое плечо, едва удержавшись, чтобы не откозырять перед этим…

Вечером того же дня Новицкий отправился в уже хорошо знакомый ему дом, где надеялся сообщить об успехе своего дела. Он появился поздно, гостиная уже была полна, пришедшие разбились на небольшие группки, и разговоры жужжали громче, чем мухи на летней кухне у Марфы.

Прежде всего Сергей направился к хозяйке. Елизавета Николаевна сидела у самовара, разливала собственноручно чай, в который добавляла сливки, которые можно было, казалось, резать ножом. Каждую чашку сопровождала тонкая тартинка из хлеба со свежим, чудесно пахнущим маслом.

— Вы сегодня припозднились, Сергей Александрович.

— Неудачно сложились обстоятельства. — Он еще раз оглядел обширную залу. — А…

— Будет еще позже. Ей неожиданно пришлось дежурить не в очередь, заболела другая фрейлина. Ее же величеству было угодно отправиться в Петергоф.

— Не близкий путь.

— Наша Софи привыкла к путешествиям. Утром она прислала записочку, сообщить, что, если останется жива, непременно приедет. Вы же, тем временем, присоединитесь к какому-нибудь кружку. Не для одной же Софьи Александровны вы посещаете мой салон.