Последняя патриотическая - Артур Валерьевич Чёрный Страница 27

Я смотрю на местных, когда они говорят: «Мы в том бою человек сто этих тварей замочили!», «У меня душа поет, когда я вижу по телевизору укропские кладбища!», «Да я б их голыми руками рвал, когда бы не было ничего!» Холодные лица, горящие огнем глаза. Ни тени какого-то успокоения к побежденным. Нет! Здесь укропов ненавидят даже мертвых.

Что ты сделала, Украина, с этими людьми? Скажи!

Девяносто процентов ополчения – это украинцы. Что бы там ни ревели про «наемников Путина», Киев убивает здесь свой народ. Вот что говорят они сами – старые, в основном все советского поколения солдаты республики, бывшие граждане Украины.

«Да мы никогда бы не вспомнили, что мы русские… Мы родились в Советском Союзе. Мы не делились между собой – русский и украинец. Для нас это было одним целым. Но они двадцать лет навязывали нам свою исключительность! Двадцать лет приходили поганить сюда всё, что возможно! Двадцать лет пытались запретить говорить нам на родном языке! Переписывали историю, выпустили сто мифов, что они древнейшая раса земли – великие укры… Их предки выкопали Черное море и насыпали Эверест. Прародитель народов Ной разговаривал на древнеукраинском языке! Овидий писал на украинском. Не веришь?! А до этого дошли уже их идеологи!

Мы ненавидим их!!! Всех!!! Мы больше не хотим с ними жить!!!

Мы идем умирать за одно только право называть себя русскими!»

Да, это всё общие слова людей. А вот одно потрясающее слово Японца.

«Я всей душой с Россией! До конца. Ее конец – это мой конец. Что бы здесь ни было… Пусть она уйдет отсюда. Пусть оставит Донбасс. А я в сердце останусь с ней! Я двадцать три года здесь приспосабливался без нее. И я больше не могу так жить! Не могу жить с их Украиной! Я русский. У меня фамилия русская. А мои предки – черкесы. Они всю жизнь служили русским царям. У меня дед воевал за Россию! А я куда пойду от него?! Да как я приду на его могилу, с какими глазами, если останусь дома?… Я в лес пойду, в поле волком жить буду в норе, но не уйду с русской земли! Я зубами укропам горла грызть буду! Я ненавижу их – украинское! Я ненавижу их!!! Я до конца за Россию!»

Какой дух у людей! Выходили в поле с гранатометом один на один против украинских танков. И били те танки! И ни черта не смыслили в военном деле. А если их научить?! Куда, в какие земли побежит от них Украина?

Был здесь в ополчении один из тех, кто стоял на Майдане. Достоялся. Спрашиваю бойцов:

– А как вы к нему относились? Никто не спросил за Майдан?

– Да по-разному… Спрашивали, конечно. Говорит: мол, не ожидал, что так повернется, что просто стоял, а его обманули. Боец он был никакой. Ушел он скоро от нас.

Он, видите ли, не ожидал… Его обманули… Он просто стоял.

Из-за него это всё началось! И еще хватило совести прийти потом в ополчение. И воевать в нем никак. Почему не погиб?! Кровью смывается самое черное!

Через фронт слышно, как в Киеве и сейчас то и дело кипят возмущенцы:

– За этим ли мы гибли на Площади?!

– Подвиг Небесной сотни.

– Долой правительство!

– Украина, вставай на третий Майдан!

Еще не поняли. Да, за этим и дохли на Площади. Чтобы теперь ходить по миру, протягивать руку. Не было никакого подвига Небесной сотни, был лишь один подвиг – «Беркут». И было быдло, которое заскакалось с пеной у рта: «Москаляку на гиляку! Кто не скачет, тот москаль!» Быдло, которое проскакало страну, которое после пустили на мясо. Они же не виноваты. Они «просто стояли» за триста гривен в день.

И вот пришло время отдавать долги. Да не деньгами, а кровью. Что, жрали американские пирожки? А теперь переваривайте! Какой вам третий Майдан? Это ж не прежние тряпки у власти. Это рейхсканцелярия Гитлера. Вы сами хотели этой победы.

Тикайте, хлопцы, пока вашими головами не начали Подземную тысячу.

Слышишь, ведьма Украина?! У нас нет ненависти к тебе, и нет страха перед тобой. Мы, русское ополчение Новороссии, презираем тебя за предательство своей крови! И это презрение безгранично.

Обратная дорога на передовую. Уснул у окна. Вдруг резко тормозит маршрутка. Окрик водителю, качнулись закрытые шторы, мелькнули стволы. Тут же дверь нараспашку. Заходит солдат: валенки, шапка-ушанка, армейские рукавицы, черный, без погон полушубок. Встал с автоматом, смотрит в салон.

«Проспал», – понимаю я, что не сбежать.

Тот увидел меня, поднимается по ступеням, смотрит в лицо.

– Москали, комуняки есть?

Я в форме, в кармане паспорт России. Оружия нет. Сижу, не встаю:

– Я москаль. Я комуняка.

Встал рядом со мной и молчит.

– … Че Гевара! Ты тут чего? – поднимаюсь я с кресла.

– Шутки тут шутим, – улыбается друг.

Сор в избе

В «Беркут» приехали корреспонденты – узнать новости с передовой, показать всех героев, отработать свой хлеб. Приняли мы их хорошо, сделали памятные фото, по желанию раздали интервью, получили от них подарки – книгу воспоминаний одного генерала, освобождавшего от фашистов Донбасс зимой сорок третьего года.

Мы рассказали журналистам обо всем, кроме тайн, и вынесли всё, кроме сора в избе. Этого здесь хватало…

Как-то уже ближе к ночи из «Беркута» из Макеевки прибыл Находка. С ним еще один россиянин – Ероха. Зашли, поздоровались, дежурно подали руку, сели на табуретах и ни на кого не глядят.

– Приказ Сочи: сдать оружие! – глухо каркнул Находка. – Вернетесь на базу – сядете под арест.

Молчание в комнате. Не ведали мы, что всё повернулось так круто.

– Может, всё-таки объяснишь? – встаю я над ним.

– А чего объяснять? – прямо сидит Находка. – Сами того хотели. Всех обманули, сидите здесь больше срока.

Ну, всё понятно… Интриги Находки наконец-то проняли Сочи.

– Оружие забирай, – первым сдает автомат Орда. – А мы никуда не поедем. Это как Север решит.

Находка выходит из пансионата груженный оружием. За ним, опустив нос до земли, горя от стыда, ступает Ероха.

– Что ж ты, земляк?… Мы от тебя не ждали… – за минуту до этого убил его Орда наповал.

Север не знал, что с нами делать. «Я не могу вас оставить. Мы с Сочи вместе воевали. Что скажут потом? Что Север у своих друзей ворует бойцов?… Я буду просить вас назад, но сначала вам