Александр Чуксин - Однополчане Страница 28

Такого решения Василий не ожидал. После того, что он натворил, командир вправе был отстранить его от полетов. Василий приготовился к этому и решил проситься на передовую, хоть в штрафной батальон. Лететь заместителем командира группы… Ответственная задача и не каждому по плечу! Пусть командир полка не беспокоится, он не подведет его. Ни в этом полете, ни в дальнейшем.

— Выше голову, старший лейтенант, — сказал на прощание Зорин. — Берите себя в руки. Пока назначаю вас командиром звена, а потом посмотрим…

— Справлюсь, товарищ командир, — четко повернулся Пылаев и, стараясь держаться прямо, пошел в расположение своего звена.

Полковник смотрел ему вслед. «Надо собрать летчиков и поговорить с ними, надо общими усилиями помочь Пылаеву», — подумал он.

Командир полка отошел от окна и взволнованно заходил по КП. Началась пора напряженных боевых вылетов. Полк участвовал во Львовской операции. Сегодня в воздух поднялась эскадрилья Дружинина. Давно бы ей пора вернуться, а вот нет и нет.

На КП вошел Мирон Исаев. Он бесшумно закрыл за собой дверь, и вытянулся по команде смирно.

— Товарищ полковник, наши части ведут бой на окраине Львова.

— Надо сообщить в эскадрильи. Пусть порадуются, — сказал Зорин.

— Все сделано. Я и комсорг Светлаев провели беседу у техников. Радость была большая, — Исаев замолчал. Он не уходил, видно, хотел сказать командиру еще что-то.

— Получили приказ подготовить экипаж. Полетим ночью к партизанам в немецкий тыл, — сказал Зорин.

— Кто полетит?

— Я хотел послать Дружинина.

— Но он еще не вернулся с боевого задания.

В комнату вошел Колосков. Услышав последние слова Исаева, Яков обратился к полковнику:

— Разрешите лететь мне, я сегодня сделал всего один вылет.

— Хорошо, подумаю.

Выйдя из командного пункта, Исаев направился в большую палатку.

Это была комната отдыха. Сюда привозили обед, иногда начальник клуба батальона демонстрировал здесь кинокартины, правда, случалось это редко. Кто-то из летчиков старательно написал на брезенте: «Гостиница пилотов». Это название прижилось.

Только что сюда вошли пилоты из третьей эскадрильи. Сняв шлем, молодой штурман Снегов бросил его на стол. Он был высокого роста, белые, как лен, волосы свисали на высокий лоб.

— Тяжелый полет. Над Львовом было больше пятисот самолетов, — сказал он устало.

— Чей скрипучий голос слышу? — вставая с постели, проговорил штурман полка Морозов.

Это был спокойный, медлительный, добродушный майор. После того, как на Кубани Морозова контузило в голову, он, когда волновался, сам того не замечая, громко кричал, причем ему казалось, что все отвечают слишком громко. Майор сердито повторял: «Не кричите, не глухой, пока слышу». Он любил шутить, но в работе был строг и требователен, особенно к молодым летчикам и штурманам.

— Да, досталось вам, — продолжал он. — Лететь на самолете, у которого отбит хвост, а сзади почетный караул — пара немецких «фоккеров»… В общем, товарищ лейтенант, вы сегодня получили боевое крещение, теперь можете смело действовать, в раю место обеспечено.

Все засмеялись.

— Покажите мне бортжурнал, тогда я скажу, чем вы занимались в полете, — уже другим голосом проговорил майор.

Снегов неохотно достал из планшета небольшой лист бумаги.

— Так и знал, записали только одно время вылета, и все, а курс, высота, скорость где? Не годится, придется доложить вашему командиру эскадрильи.

— Больше этого не будет. Я ведь первый раз в таком полете, забыл.

— Ладно. Завтра проверю, а пока нанесите на карту новую линию фронта. Забывать не разрешаю. Помните, вы в воздухе, где ваши действия рассчитаны по минутам, и, если что забудете, можете поплатиться жизнью.

— Товарищ майор, — попросил Снегов, — вы не докладывайте командиру, больше не повторится.

Штурман полка вскинул густые брови, закричал:

— Не просите и не кричите так громко, не глухой, слышу. Не доложу на первый раз, — и без всякой связи: — Родом вы откуда?

— Из Крыма, товарищ майор.

— Соседи, я с Кубани. Не подведете, Снегов, соседа?

— Что вы!

Майор подошел к Исаеву.

— Сегодня ночью должен лететь с Дружининым, а его все нет.

— Капитан Колосков хочет лететь, Он у полковника сейчас.

— Вот летчик, за друга готов в огонь, — проговорил кто-то из присутствующих.

— Старых летчиков надо беречь, — вмешался Снегов. — Я бы с удовольствием заменил капитана, но разве мне доверят? А такие, как Дружинин и Колосков, заслужили отдых; ветеранов в полку осталось не так уж много.

В палатку вошел начальник штаба Руденко. Все, встали.

— Получена телеграмма, наши взяли Львов.

— Через двенадцать минут прилетает эскадрилья Дружинина, — он повернулся и хотел уходить, но у дверей остановился: — Не забудьте сегодня поздравить Петра Степановича Пряхина и капитана Дружинина с награждением их орденами Ленина…

На командный пункт вбежал растерянный, без фуражки майор, начальник связи. Увидев полковника Зорина, он отрывисто доложил:

— Группа Дружинина, выполнив задание, легла на обратный курс. Ведущий тяжело ранен. В районе предгорья Карпат его самолет врезался в лес.

Майор замолчал.

— А дальше, дальше что? — закричал Зорин.

— Не могу знать, связь с группой прервана.

К штабу подъехал большой санитарный автобус. Из машины вышел Пряхин, за ним Лида Кириченко в аккуратно сшитой шинели.

— Вы, товарищ Кириченко, можно сказать, у себя дома, — говорил Пряхин. — Скоро увидите старых друзей. А сейчас зайдемте в штаб.

— Товарищ подполковник, а Коля где похоронен?

— В заводском саду. Видите акации налево… там, — Пряхин пристально взглянул на девушку. — Идите… я подожду.

Лида сделала несколько шагов и остановилась, стараясь справиться с волнением. Припомнилась вся короткая любовь ее и Николая, от первой встречи в поле до последнего торопливого прощания…

Вошла в сад. Медленно опустилась на колени перед холмиком, усыпанным свежими полевыми цветами. Слезы заливали лицо. Бежали минуты, а Лида все шептала: «Коля, Коля. Любовь моя…» — она не могла оторваться от этой могилы, не могла уйти. Наконец пересилила себя, с трудом поднялась на ноги.

Несколько минут стояла неподвижно, словно к чему-то прислушивалась. Невозможно было поверить, что человека, которому она отдала всю свою любовь, уже нет в живых. И опять, точно в бреду, девушка чуть слышно шепчет: «Коля, Коля… Как же мне дальше жить…» — в последний раз взглянула на холмик и, пряча в душе свое горе, свою любовь, вышла из сада.

У штаба Лиду встретил Пряхин. Ни о чем не спросил, поспешно открыл дверь.

— Петр Степанович. Вот кстати, — обрадовался начальник штаба подполковник Руденко. Встав из-за стола, он обнял Пряхина и, заметив девушку, радостно вскрикнул:

— Лида! Какими судьбами? Вот молодец, приехала. Что там в Киеве? Что новенького? Скоро ли войне конец? — забросал он вопросами прибывших.

— Прежде всего поздравляю вас, Александр Васильевич, вы награждены орденом Отечественной войны. Наших многих наградили, — Пряхин достал из планшета пакет и передал его Руденко. — В Киеве жизнь налаживается, — продолжал он. — И конец войне, видимо, близок. Народ повеселел.

Руденко взглянул в соседнюю комнату, где находился строевой отдел, и приказал писарю:

— Два стула для гостей.

— Лидию Ивановну я встретил в штабе фронта, она отвозила тяжелораненых в тыл. Служит недалеко от нас, а вот ни разу не соизволила приехать к нам.

— Что ж, — шутливо проговорил Руденко, — наверное у артиллеристов лучше.

— Вы для меня родные, — серьезно ответила Лида. — Разве я могу вас забыть. Просто время горячее, выбраться не могла. Я привезла письмо и посылку Дружинину. Отец его с делегацией новосибирской был у нас в части. А где Григорий, Яша, Вася Пылаев?

— Пылаев в воздухе, — ответил Руденко.

— Жаль, мне через двадцать минут надо отправляться, — вздохнула Лида.

— Ну вот, в кои веки собралась и сейчас же уезжать. Как же так? Вы отдыхайте, Лида, а я быстренько на аэродром съезжу. Наши вот-вот вернутся, привезу их.

На аэродроме Пряхин увидел Зорина, следившего за посадкой бомбардировщиков.

Вернулись все самолеты. Только Дружинина не было. Зорин поспешил к севшим экипажам.

— Товарищ полковник, Лида Кириченко привезла Дружинину посылку и письмо от отца.

— Дружинин не вернулся на базу. Был тяжело ранен. Врезался в лес.

— Где?

— На территории противника. Подробностей не знаю.

Летчики с прилетевших бомбардировщиков были построены возле стоянки, где обычно находился самолет командира эскадрильи. Здесь капитан Дружинин объявлял своим летчикам и штурманам благодарность за отлично выполненное задание, разбирал ошибки, допущенные во время полета. Отсюда летчики эскадрильи Дружинина расходились по своим самолетам, чтобы опять подняться ввысь. Командир звена, старший лейтенант Пылаев выровнял строй. Подав команду, подошел к Зорину.