Александр Чуксин - Однополчане Страница 29

— Товарищ полковник, задание выполнено. Прямым попаданием на аэродроме уничтожено до шести самолетов противника. Все сфотографировано. Во время разворота от цели самолет ведущего стал беспорядочно падать, потом вышел в горизонтальный полет. Радист передал: «Капитан тяжело ранен. Принимайте команду». Я принял. Истребителям отдал приказание парой сопровождать подбитый экипаж. Через несколько минут истребители нас догнали. Ведущий передал мне: бомбардировщик пошел на снижение и на небольшой высоте, возле гор, врезался в лес.

Прошло двадцать минут, а Пряхин все не возвращался. Лида в волнении ходила по комнате. «Неужели придется ехать, не дождавшись Дружинина, не увидев Василия и Яшу Колоскова»? — беспокойно думала она. Как хотелось встретиться со старыми друзьями, поговорить с ними.

В соседней комнате задребезжал звонок телефона, через несколько минут оттуда вышел подполковник Руденко, он поспешно направился к выходу.

— Куда вы, Александр Васильевич? — крикнула вдогонку Лида.

— Скоро вернусь, подождите, — взволнованно сказал начальник штаба.

— Ради бога, говорите, что случилось? — Лида схватила его за руку.

— Сам не знаю, Лидочка! — и он быстро сошел с крыльца.

Лида нерешительно пошла к автобусу. Надо было ехать. Уже в машине Лида достала из сумки потертый конверт, перечитала короткое письмо Василия Пылаева.

«…Часто вспоминают тебя, твою заботу. За все большое спасибо от меня и стрелка-радиста. Твоей дружбой, Лида, я очень дорожу. Пиши мне. До свиданья. В. Пылаев».

— Нужно же было так неудачно приехать.

Как ни тихо были сказаны эти слова, шофер услышал их и решил успокоить девушку:

— Вы не переживайте, может, они живы.

Лида невольно вскрикнула и схватила шофера за плечи.

— Подробностей не знаю. Слышал от ребят, что сбили один самолет, а чей — не сказали.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Окруженный нашими истребителями, самолет Дружинина опускался все ниже. Григорий потерял много крови, сознание его слабело. «Только бы удержать управление, успеть посадить самолет, — напряженно работала мысль. — Спасти экипаж во что бы то ни стало». На мгновение он посмотрел в боковое окошко кабины. Внизу — Карпатские горы, покрытые лесом. Сесть трудно, но дальше лететь он не в силах. Теряя сознание, Григорий выключил зажигание, и в ту же минуту самолет врезался в лес.

Немного погодя из задней кабины вылез штурман Кочубей, за ним показался стрелок Репин. Настороженно озираясь, прислушались. В лесу было тихо. Слышно было только, как из разбитых баков, хлюпая, вытекает бензин. Ребята подошли к кабине и вытащили раненого командира. Дружинин, не открывая глаз, тихо стонал.

— Петя! — обратился к стрелку штурман Кочубей. — Километрах в двух отсюда хутор, я заметил его с воздуха. Иди за помощью.

Репин положил в карман гранаты, перезарядил пистолет и побежал в направлении, указанном штурманом. Кочубей склонился над командиром и стал перевязывать ему раны.

Репин вернулся очень скоро. За ним плелся маленький старичок.

— Проводника привел, — переводя дыхание, заговорил сержант, — он сторож часовни. Охраняет чудотворный источник. Больше там никого нет, а вот за горой, в четырех километрах отсюда, хутор, там есть врач.

— Папаша, поможешь? — спросил штурман. Старик закивал головой.

Из летних комбинезонов летчики сделали походные носилки, бережно уложили раненого и вслед за стариком двинулись в путь.

— Мой командир, — говорил старику Репин, — вам помогать летал. Там сбили. — Он указал рукой на долину.

— Дюже жалко, — обернулся старик к сержанту. Помолчал и вдруг оживленно добавил. — Бывал и я в ваших краях. В императорском полку служил, в Москве жил. Нас оторвали от России, но мы ее не забывали. Она одна нам родная…

Обойдя нависшую скалу, они спустились в глубокое ущелье. Откуда-то донесся шум.

— Что это? — настороженно спросил Кочубей старика.

— Вода.

Вскоре показался водопад. С большой высоты вода низвергалась на остро торчавшие внизу камни, пенилась, клокотала. Немного отдохнув, пошли дальше. В гуще леса, возле развалившейся охотничьей избушки, старик остановился.

— Дальше нельзя, мадьяры. Ждите, приведу врача, — сказал он и скрылся в густом кустарнике.

— Вдруг предаст? — неуверенно произнес Репин.

— Живыми не сдадимся. А если придется умереть, то умрем умеючи. У тебя сколько патронов?

— Шестнадцать и три гранаты.

— Хорошо, приготовимся на всякий случай к обороне и будем ждать.

Они внесли Григория в избушку и стали у входа. Дружинин открыл глаза, губы чуть-чуть пошевелились.

— Наверное, пить хочет, — сказал Репин и побежал к ручью, протекавшему где-то недалеко отсюда.

Петр Репин очень любил своего командира. Год тому назад, он работал оружейником. Когда он узнал, что немцы задавили танком его деда, он пришел к командиру эскадрильи и попросился на передовую. Дружинин зачислил оружейника в свой экипаж стрелком.

Набрав полную флягу родниковой воды, Репин повернул обратно. Вдруг справа затрещали сучья. Репин схватился за гранату. Показался старик, а с ним невысокий человек с маленьким чемоданчиком в руках. «Врач», — догадался Репин.

В избушке врач зажег несколько свечей, и стало сразу светло. После осмотра раненого он что-то сказал старику.

— Раненому необходима срочная операция, — перевел старик. — Недалеко отсюда стоит подвода. Надо перенести туда вашего командира.

— Жить будет? — спросил штурман.

— Пока трудно сказать. Вы оба оставайтесь здесь, — продолжал старик. — В село вам нельзя, там полно мадьяр. Ночью пришлю проводника или сам приду. О раненом не беспокойтесь. Придут ваши, сдадим в лазарет. А пока вот вам ужин, — он достал из большого кармана сверток.

Кочубей и Репин подошли к раненому, молча поцеловали его. Старик и врач перекрестились.

Ночью пришел старик и повел летчиков на восток. Перед рассветом он вывел их на грунтовую дорогу. Внизу лежали предгорья, сплошь поросшие лесом.

— Пройдете Яблоницкий перевал и речкой дойдете до Коломы, там ваши, — указал рукой старик. — Через два дня будете дома. Ну, в добрый путь, сынки.

— До свиданья, дедушка. Хороший ты человек! — ответил Репин.

К своим они все-таки не пошли. Они решили сначала убедиться в том, что с командиром все в порядке, что ему не грозит опасность. Ползком пробираясь по обочине дороги, друзья достигли окраины хутора и залегли в винограднике. Они видели, как старик не спеша подошел к воротам двора, где жил врач, посмотрел по сторонам, потом открыл калитку и скрылся в саду.

По единственной улице хутора шла группа пьяных мадьяр. Стараясь перекричать друг друга, они горланили песню. Следом проехало несколько автомашин, потом все стихло.

Штурман и стрелок решили подождать еще немного. Недалеко от них бежала узкая, но быстрая горная река. Вода, ударялась о большие камни, лежавшие в реке, далеко разбрасывала брызги.

— Какая сила пропадает, — тихо заговорил Кочубей. — Кончится война, здесь электростанцию построят.

— А я так думаю, неплохо здесь построить и лесопильный завод, — кругом лес, да и электричество будет свое.

— Меня бы назначили электромонтером, светом залил бы всю местность. Я ведь до армии был электромонтером на шахте. Люблю эту специальность, — проговорил Кочубей.

Он вытащил из кармана пистолет, пересчитал патроны, приказал Репину:

— Лежи здесь, в случае чего — дай знать.

Он поспешно перелез через низкий забор и уверенно пошел к дому. Не прошло и десяти минут, как Кочубей вышел вместе со стариком и подозвал Репина:

— Пошли в комнату. Командир бредит, тяжело ему.

Завтра один из нас уйдет к своим, а другой останется с командиром.

Назавтра Кочубей недалеко от хутора встретил передовые танковые части, вместе с ними вернулся за командиром эскадрильи и сержантом. У Дружинина уже началось заражение крови. Врачи решили отнять раненому левую ногу. Ампутация прошла благополучно. Дружинина отправили в госпиталь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

День выдался тяжелый. Вылет следовал за вылетом. Почти все время летчики полка были в воздухе. Уже вечером Василий Пылаев вернулся из последнего полета. Весь этот день он летал со штурманом Снеговым.

Летчик и штурман были земляками. Лейтенант Снегов родом из Керчи, родители его, потомственные рыбаки, всю жизнь провели на море. Отец мечтал передать свою профессию сыну, но, когда началась война, Снегов добровольцем ушел на фронт, был зачислен курсантом в штурманское училище, после окончания получил назначение в полк Зорина. Полковник сразу заметил и оценил хладнокровие, храбрость Снегова, умение его четко и быстро исполнять свои обязанности. Утвердил его в должности штурмана звена. Шатаясь от усталости, тяжело ступая, в мокрых унтах, Пылаев говорил сейчас Снегову: