Петр Андреев - Военные воспоминания Страница 28

Правда, бывали и исключения. У нас ходили слухи о недостойном поведении начальника связи полка капитана Черепанова. Рассказывали, что капитан Черепанов, несмотря на то, что в доме находились женщины, приказывал хозяйке пожарче натопить печь, раздевался в присутствии женщин и закладывал одежду в печь.

Немецкая армия и в санитарном отношении имела перед нами преимущество. Я не знаю, были ли у них организованные санобработки, но они были обеспечены мылом для мытья и специальным мылом для намыливания при бритье. Но самым большим преимуществом у них было отсутствие понятия стыда. По рассказам жителей одной из деревень, немцы приказывали натопить печь до такого состояния, чтобы в избе было жарко, как в бане и нагреть как можно больше воды. Затем, среди комнаты устанавливалось корыто и, невзирая на присутствие в доме женщин, устраивали помывку. Причем, они по очереди усаживались в корыто, а одной из женщин приказывали их мыть.

Наступление развивалось успешно. Бои шли за населенные пункты. Сплошной линии обороны противник не имел и, опасаясь выхода наших войск в тылы, откатывался на новые позиции, не оказывая долгого сопротивления.

12 декабря, продвинувшись на 20 км, вышли на реку Упа на участке Площанка-Слободка.

В середине декабря батальон старшего лейтенанта Кривенцова ночью, на дровнях, прошел в тыл противника на 20 км, занял районный центр поселок Дубна и удержал его до подхода дивизии. Сопротивление противник на этом участке оказывал слабое. В это же время отряд конных разведчиков лейтенанта Воропаева перешел линию фронта у села Воскресенское, прошел около 125 км по тылам противника и за 8 суток уничтожил свыше сотни гитлеровцев.

Направление наступления дивизии изменилось. Теперь мы продвигались не на юг, а на северо-запад, в направлении на Алексино, а затем повернули чуть западнее, на Калугу. На границе Калужской области шли бои за деревни Титово, Кутьково и Столбово.

А пока отметим некоторые детали жизни подразделений нашего полка. Я уже писал, что в окружение в Брянской области попало примерно половина частей и подразделений дивизии. В первом же бою у города Карачев мы потеряли батальон, прикрывавший наш отрыв от противника. Непрерывные, в течение месяца, бои в районе Тулы еще больше обескровили дивизию. Пополнения дивизия не получала. Но вот началось наступление и пополнение, хотя и маленькими ручейками, стало вливаться в подразделения. Вышла из окружения и к нашей дивизии присоединилась группа офицеров штаба 254-й стрелковой дивизии. Офицеры вынесли знамя своей дивизии. А поскольку знамя нашей дивизии осталось в частях, не попавших в окружение, то мы оказались без знамени, а значит, и без номера. С присоединением к нам группы офицеров 254-й с. д. нам был присвоен номер этой дивизии.

Приходили к нам окруженцы, как одиночки, так и целые группы солдат и офицеров. Один из них, младший лейтенант по фамилии Шило, прошел по дорогам войны в должности начальника связи нашего дивизиона до самой Эльбы и закончил войну майором. Частично дивизия пополнялась и за счет вернувшихся в свои деревни окруженцев, с приходом наших войск вновь мобилизованных.

Теперь остановлюсь подробнее на истории младшего лейтенанта Шило. Считаю необходимым показать на этом примере, как «ценились» у нас люди, в том числе офицеры, которых так не хватало нашей армии. Судите сами, какая нужда была в командирах, если временами полками командовали младшие лейтенанты, а (артиллерийскими!) взводами - совершенно неграмотные лейтенанты, вчерашние ездовые!

Еще в довоенные годы у нас в хозвзводе полка служил ездовым рядовой Садыков, казах по национальности. Стройный, красивый, всегда подтянутый, но совсем неграмотный. Я не знаю, как он выполнял свои обязанности по подвозке сена на конюшню, мы каждый день видели его там на бричке, а вот его патологическую тягу покомандовать знали все. Старшина школы иногда, ради забавы, удовлетворял его настойчивым просьбам, покомандовать курсантами, идущими в строю. Садыков всерьез принимал строй под свое командование. И что тут происходило! Садыков из рядового превращался в генерала. Он готов был гонять строй хоть весь день. А надо было видеть, как он реагировал, если кто-то нарочно сбивал ногу. Нам было смешно, а он вполне серьезно готов был заставить «провинившегося» весь день «гонять строевым» или ползать по-пластунски. В окружении ходили слухи, что Садыков тайком ходит в деревни и крадет или отбирает у крестьян овец или телят для штаба полка. После выхода из окружения Садыков был назначен командиром хозвзвода полка, с присвоением звания младшего лейтенанта. Затем, через два месяца, стал гвардии лейтенантом, а еще через некоторое время и гвардии старшим лейтенантом. Иронизируя или завидуя, офицеры поговаривали, что Садыков скоро вырастет до полковника, а то и до генерала. Но что-то случилось, и Садыков прибыл к нам в дивизион командиром огневого взвода. И неграмотный старший лейтенант, раньше видевший пушки только на расстоянии, с облучка армейской брички, стал командовать двумя пушками. Можно себе представить, куда падали бы снаряды, не будь на батарее хорошо подготовленных командиров орудий и грамотного второго командира взвода. Батарейцы ругаясь копали для своего командира укрытие, откуда он и не вылезал, пока не получил нового назначения на должность заведующего продовольственным складом дивизии. Хозяйственники полка рассказывали: «Сидит весь в портупеях, а писари и кладовщики работают». Вспоминая подобное, думаешь, не такой ли офицер командовал «Катюшами» при форсировании Оки у Болхова, когда огнем термитных снарядов был уничтожен только что переправившийся на плацдарм батальон пехоты полного комплекта?

Из рассказа П. Ф. Шило

В 1941 году Петр Филиппович Шило окончил Ленинградское училище связи и получил направление в одну из воинских частей, развернутых на западной границе, в городе Шепетовке. Поезд, в котором он ехал, оказался в тылу противника. С группой офицеров он удачно вырвался из окружения и… попал в руки НКВД. Тюрьма, куда их поместили, была заполнена офицерами - окруженцами, сумевшими прорваться через линию фронта. День в тюрьме начинался с того, что офицеров выстраивали на тюремном дворе. Выводили из строя и тут же перед строем расстреливали двух старших по званию офицеров. Оставшихся в живых, снова разводили по камерам. И так каждый день. До Шило очередь не дошла, он был самым младшим и по званию и по возрасту. В первых числах октября он был освобожден и направлен в 50-ю армию, которая формировалась в Белых Берегах, западнее Брянска. И опять не удалось доехать до места назначения. Опять окружение. И снова путь не на запад, где в Могилевской области Белоруссии жили его родители, а на восток. В одной из деревень он и встретился с нами. В сорокаградусный мороз он был одет по полной форме советского офицера - в прорезиненный офицерский плащ и хромовые сапоги.

Но и этого было мало для испытания П. Шило. Как-то освободили деревню, в которой на одной окраине уцелел один дом, а на другой - сарай. Пехота ушла вперед, а мы остались ночевать в сарае. Хату заняли под штаб. В сарае разожгли костер. На улице костры жечь не разрешалось, поскольку летали немецкие самолеты, да и немецкая артиллерия всегда была начеку. В сарай солдат и офицеров набилось, как говорят, «под завязку» и каждому хотелось устроиться поближе к костру. Мороз был около 40 градусов и, конечно, место у костра в первую очередь было представлено младшему лейтенанту. Он его заслуживал и по званию, и по должности, но больше всего, из-за одежды. Мы были одеты в шинели и кирзовые сапоги, куда, кроме портянок могли положить еще и газетную бумагу, а младший лейтенант был полураздетый. Каждый старался придвинуться к костру поближе. И в результате у младшего лейтенанта сгорела пола плаща. Пока старшина не привез ему шинель, лейтенант ходил в плаще без полы.

К его счастью, а может быть и к нашему, начальника связи нашего дивизиона младшего лейтенанта Ильина назначили начальником штаба дивизиона. Прежний начштаба покинул нас еще под Брянском, прихватив с собой кое-какие документы. Командир дивизиона майор Родионов не отправил Шило в штаб полка, а своей властью назначил его на должность начальника связи, а затем уже оформил по команде.

П. Ф. Шило оказался честным, порядочным человеком. Он не старался выделить себя над другими, даже младшими командирами, а честно выполнял свои обязанности. И даже когда на Днепре он был контужен, то отказался от госпитализации и остался в строю.

Я написал, к счастью, так как были возможны и другие варианты. Например, я знаю случай, когда на один из дивизионов нашего полка из окружения вышел лейтенант. Он готов был петь и плясать от счастья. Но в соответствии с приказом из дивизиона лейтенанта направили в штаб полка. А там, старший лейтенант - помощник начальника штаба, спросил у него: «Где твои солдаты?», потом вывел во двор и застрелил.