Юрий Гайдук - Штрафбат. Закарпатский гамбит Страница 29

– Не обессудь, хозяюшка, за вопрос, но в этом доме, надеюсь, можно всё при тебе говорить?

Из информации, полученной через Тукалина, он догадывался, что главный человек в этом доме все-таки Ванда, и она же, воспользовавшись своими связями в криминальном мире, сотворила Мадьяра тем, кем он стал на сегодняшний день. Залетных, даже авторитетных людей не очень-то жаловали местные аборигены, а тут вдруг какой-то одессит, на тебе – пахан. И именно от Ванды, видимо, зависело то, сможет ли Мадьяр свести вместе Боцмана и того самого «Михая», который был связан с националистическим подпольем, который, вне всякого сомнения, подпитывался зависшими на Западной Украине уголовниками.

– Говори! – тряхнула копной волос Ванда. – У нас с Аврамом друг от дружки секретов нет.

– Даже не сомневался в этом, – подсластил Андрей и, кивнув Мадьяру, чтобы разливал по второй, произнес негромко: – В прошлый раз ты спрашивал, как долго думаем здесь задержаться. А я сказал, что как только дельце одно обтяпаем, так и рванем за кордон.

– Так, – подтвердил Мадьяр, ставя пустую бутылку на стол. – И что за дельце такое? Надеюсь, щас-то можешь колонуться?

– Могу. Тем более что это дельце нам в одиночку трудненько будет поднять.

– То есть потребуется наша помощь? – уточнила Ванда, на которую, казалось, совершенно не действовала водка.

– Да, – кивнул головой Крест. – Работаем без шкапуна [68] , по одной лишь наводке, так что потребуется дополнительная информация и, возможно, машина на одну ночь.

– Что за информация? – моментально отреагировала Ванда, переводя на себя стрелки.

Какое-то время Крест молчал, словно продумывал, стоит ли раскрываться неизвестной бабенке, переглянулся с Боцманом, и когда тот кивнул согласно, произнес, уставившись немигающим взглядом в лицо хозяйки дома:

– Спрашиваешь, что за информация? Что ж, могу и расколоться. Лично мне потребуется кое-какая дополнительная информация насчет городского банка. Всё остальное я беру на себя. А твой муженек наслышан, как я работаю.

Над столом зависла могильная тишина. Судя по всему, и Мадьяр, и его жена-красавица могли предполагать все что угодно, но только не то, что Боцман с Крестом решатся подломить банковский сейф.

Боцман с Крестом также молчали в ожидании, как отреагируют на это предложение Мадьяр с Вандой. Точнее говоря, как отреагирует на это Ванда, которая действительно могла принести в клювике всю информацию по городскому банку.

– И что вы думаете там взять? – наконец-то подала голос хозяйка дома.

– Что, спрашиваешь, думаем взять? – хмыкнул Боцман. – В общем-то немного, но чтобы хватило на всю братву для первых трех лет безбедной жизни в той же Европе или в Америке.

– То есть на то время, пока сможете на ноги встать? – уточнила Ванда.

– Можно сказать, что и так.

– А откуда знаете, что в том сейфе не только на вас хватит, но и на нашу долю останется?

– Сорока на хвосте принесла. А также она принесла и то, что в сейфе том не только упакованные в пачки бумаги лежат, но и конфискованные огоньки [69] с рыжевьем [70] хранятся. А этого, поверь мне, на всех хватит.

И снова над столом зависла почти могильная тишина, которую каждый мог расценить по-своему. Андрей Бокша, уже полностью вжившийся в роль того самого Боцмана, которого он пытался выжечь из себя всё то время, что был на фронте, думал, что этот базар будет держать Ванда, однако ее опередил Мадьяр:

– Набой [71] , конечно, интересный, но, думаю, у вас ничего не получится. По крайней мере с нашей помощью.

– Почему? – чуть ли не в один голос воскликнули Боцман с Крестом.

– Да потому, что вы здесь уже наследили и заяву о себе сделали, когда ксивники с кошелями на барахолке подчистили.

– И что с того? – удивился Крест.

– А то, что в городе вскоре после освобождения не очень-то хорошие люди появились, которых пасёт [72] какой-то крупный мусорило из городской ментовки.

– И что с того? – повторился не очень-то многословный Крест.

– А то, что они обложили данью всю братву и с каждой бомбежки [73] заставляют платить своеобразную дань.

– Что за дань такая?

– Да всё вроде бы как по закону. Ты садишься в катране за стол, и ихний человек обдирает тебя ровно настолько, сколько посчитает нужным.

– Что-то не узнаю я тебя, Мадьяр, – насупился Боцман. – А вы-то чего за хрипло их не возьмете?

– Пробовали и за хрипло брать, – не очень-то весело хмыкнул Мадьяр, – да только ихний мусорило тут же такое подпакостил, что человек десять сразу же на нарах оказались. Вот и думай теперь после такого плюмба, стоит с ними связываться или нет.

– Ну а мы-то здесь с какой стороны? – удивился Боцман. – Нас ни тетя, ни дядя в вашем гадюшнике не знают. Замутим в одночасье растрату с криком [74] – и только-то о нас и слыхали.

– А вот тут ты ошибаешься, – насупился Мадьяр. – Эти козлы уже пронюхали каким-то макаром, что вы на мне завязаны. Видать, кто-то следил за Пулей, когда он на базаре работал, и видел, как он вас ко мне привел.

Это уже было не очень хорошо, и Боцман только пробормотал невнятно:

– Значит, теперь и ты у них на крючке?

– Видать, на крючке, – вздохнул Мадьяр. – По крайней мере, один из этих козлов уже подвалил ко мне в городе и спросил, где, мол, можно будет пощупать твоих, то есть моих гостей.

– Даже так?! – насторожился Боцман. – И что ты?..

– А что я? – насупился Мадьяр. – Я послал его куда подальше, так он, кусочник подколодный, еще пригрозил мне тем, что я, мол, последние деньки в паханах хожу.

Слушая невеселую исповедь Мадьяра, в которой он как бы признавался в своем полном бессилии перед «лихими людьми», которых пас крупный мусорило из мукачевской ментовки, Крест, видимо, принял какое-то свое решение.

– И где это тот самый катран, в котором эти козлы вас по миру пускают?

– Вы что… вы думаете, что… – подала не очень-то уверенный голос Ванда.

– А это уже наша забота, хозяюшка, – успокоил ее Боцман. – Так где же все-таки этот катран? Надеюсь, не в Ужгороде?

– Зачем же в Ужгороде? – подал голос Мадьяр. – Прямо здесь, в Мукачево. На окраине города.

– Так это же очень даже хорошо, – повеселел Боцман. – Теперь только-то и остается, чтобы вы свели кого-нибудь из наших с этими козлами. Надо же и нам прописаться у них да и свой должок по карманной тяге отдать.

– Лучше всего, если это будет Мося, – напомнил Крест. – Пора бы и ему в дело входить, а не семечки в лесу лузгать.

– Это… это какой Мося? – уставился на Боцмана Мадьяр. – Это… это не тот ли?..

– Считай, что угадал, – рассыпался довольным смешком Боцман. – Тот самый и есть, которого до сих пор Одесса помнит. Врубаешься, надеюсь?

По лицу ошеломленного Мадьяра можно было понять, что он «врубается».

– И теперь последнее, – переглянувшись с Крестом, произнес Боцман. – Нам надо знать, где квартируются эти козлы. Надеюсь, не по хатам они разбрелись?

Мадьяр покосился на Ванду, и та утвердительно кивнула головой.

– Да нет, не по хатам сидят, одним гуртом пасутся. А берлога ихняя на каком-то хуторе, недалеко от города. Там у них и общак, так они и гужуются.

– Так вы что, только бумагами да рыжевьем с ними расплачиваетесь? – заинтересовался Крест.

– Зачем же одними только бумагами? Котлы берут, особенно рыжие [75] , и шмотьем не брезгуют.

– Что, и свого законного каина [76] на привязи держат?

– Ну, это еще неизвестно кто кого на привязи держит, а насчет законного каина… есть у них и такой.

– И кто же это?

Мадьяр вновь покосился на свою ненаглядную, и Ванда вновь утвердительно кивнула головой. Колись, мол. Один хрен, от этих козлов никакого житья нет.

Мадьяр вздохнул и негромко произнес:

– Сказал бы мне кто-нибудь, что именно этот человек у них за каина стоит, никогда бы не поверил.

– Так все-таки?

– Ну а «все-таки», то уважаемый в городе хозяин чайной, что на вокзале, Ян Мазур.

– Что, из блатных? – отреагировал Боцман.

– Точно не знаю, но личность, по всему выходит, непростая.

– Так, может, мы ему и своё шмотьё сбросим? – подсуетился Боцман. – А заодно можно будет и пощупать его и относительно всего прочего.

– Это то шмотье, что в сельпо взяли?

– Ну! – кивнул головой Боцман. – Там, кстати говоря, мы не одним только шмотьем отоварились, там и круп всяких на целый колхоз хватит.

– Ну, насчет жратвы, положим, я и сам у вас возьму, а вот насчет шмотья… можно будет и попробовать потолковать с ним.

– Так что, берешься?

– Ну а куда я на хрен денусь?

Этим же вечером Боцман переслал Тукалину записку, в которой он нарисовал более объемный портрет Чайханщика. Его причастность к криминальному миру Мукачева, причем не к тому, где почти официально паханил Мадьяр, а к некоему совершенно новому образованию на территории Мукачевского региона.

Глава 10

Сославшись на то, что он «наився от пуза в чайной», Тукалин отказался от приготовленного Христой ужина и завалился на кровать в надежде привести растрепанные мысли в порядок и попытаться вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах он мог встречаться с Курносым. Однако как ни пытался настроить свою память на лица, прокручивая эпизоды даже годичной давности, ничего толкового из этого не вышло, и он даже матюкнулся негромко, начиная проклинать себя за ту излишнюю подозрительность, которой страдали практически все смершевцы, с головой ушедшие в оперативную работу.