Ганс Шерфиг - Замок Фрюденхольм Страница 29

Он приблизил свое лицо к лицу профессора, и тот немного отстранился, почувствовав сильный запах помады от кудрей начальника государственной полиции. Приглушенным голосом Ранэ сказал:

— Профессор Прос! Очень важно, чтобы вы как историк знали, что я уже утром девятого апреля дал распоряжение сжечь в архиве государственной полиции все документы, которые могли бы грозить опасностью датским подданным или подданным других наций, участвующих в войне против Германии. Я не только немедленно дал распоряжение сжечь эти документы, я лично убедился, что мое распоряжение выполнено.

Профессор взволнованно схватил руку начальника государственной полиции. В этот момент он не мог найти слов. Но его крепкое рукопожатие сказало больше всяких слов.

Когда профессор Прос покинул напоминающий храм зал государственной полиции и миновал катакомбы Полицейского управления, Ранэ взял трубку одного из телефонов на письменном столе и позвонил в Отделение «Д».

— Это Хансен? А, Тюгесен. Слушайте, Тюгесен! Найдите человека по фамилии Прос, в особой картотеке! Прос, Флемминг, он был когда-то студентом факультета общественных наук. Да. Он у вас есть?

Начальник государственной полиции подождал несколько минут.

— Алло! Ну как, есть он у вас, Тюгесен? Прекрасно. Выньте из картотеки его карточку и пошлите ее ко мне, вместе с досье. Спасибо!

Таким образом Флемминг Прос выбыл из политической жизни со всеми ее опасностями и неприятностями.

23

В летний воскресный день на маленьком сквере возле памятника К. К. Скьерн-Свенсену собралась группа людей. Пришли молодые девушки в светлых летних платьях и молодые парни в нарядных синих костюмах. Были школьники и члены молодежного отделения религиозной миссии. Явилась большая часть учителей и учительниц школы. Были и пастор Нёррегор-Ольсен с семьей, пекарь Андерсен с женой и дочерью Алисой. И наконец, Расмус Ларсен, длинный Антон, бойкий продавец из магазина, две толстые дочери Енса Ольсена и жена Мариуса Панталонщика, урвавшая минутку от варки варенья.

Собравшиеся пели под управлением учителя Агерлунда. Сначала спели «Прекрасен наш родной язык», затем «Во всех государствах и странах» и «Выше голову, бравый паренек!»

Учитель Агерлунд, в тренировочном костюме, стоял на возвышении и дирижировал, энергично размахивая руками.

— Внимание! Все поют в один голос! Раз, два, три, начали!

Он преподавал гимнастику и закон божий, кроме того, он пел в церкви, играл в футбол, работал библиотекарем, председателем потребительского общества и ревизором больничной кассы. Он был человек напористый и инициативный. Именно он организовал певческое собрание.

— Пусть эти звуки донесутся до неба! — сказал в краткой речи пастор Нёррегор-Ольсен. — Пусть песня нас подымет и объединит! Пойте все — молодые и старые, получившие в наследство ваш певческий дар, подобного которому нет ни у одного народа! Все мы сидим в одной лодке. Брызги от волн морских настигают нас всех. Но команда в лодке дружная и сплоченная.

Так пусть прозвучит ваша песнь, земляки, вот здесь, на этом красивом датском сквере! Здесь, у памятника нашему великому соотечественнику и прихожанину К. К. Скьерн-Свенсену! Как знать, не слышит ли он наше пение там, где ныне находится его душа? Не порадует ли его наше душевное датское пение? Он был истинный датчанин! Самый датский датчанин! Он знал, что такое верность, он научил нас сплоченности, он питал к людям доверие. Он полагался на бога в небесах, который печется о судьбе Дании!

«Греби, греби, веди ладью!» —пело собрание, а дирижер делал руками широкие движения, будто гребец на лодочных гонках. Серьезные песни сменялись шуточными. «Моряк, он видит больше зла, а не добра, добра, добра!» и «Матери имя — божественный звук» пропел хор. Празднично и весело закончилась встреча, когда все запели старый многоголосый канон: «Братец Якоб, братец Якоб!»

Так началось во Фрюденхольме движение за коллективное пение патриотических песен, одно из звеньев национального фронта.

Инициатива подобного хорового пения исходила от кондитера в Ольборге, и оно быстро распространилось по всей стране. Образовался вседатский комитет коллективного хорового пения, и во многих городах мужчины и женщины сплачивались вокруг нового движения и учреждали у себя местные комитеты. Пение объединяло, создавало общность и сплоченность, к чему призывали ответственные за это лица. Власти благосклонно смотрели на это начинание, и выступления хоров транслировались датским радиовещанием. Петь всем вместе в такое суровое время — очень хорошее дело и отвлекает от тяжелых мыслей. Никто не возражал, чтобы народная предприимчивость устремилась в область музыки.

Ближе к концу лета учитель Агерлунд придумал устраивать общие прогулки. Он предложил ходить по проселочной дороге между спелыми хлебами, по зеленым буковым лесам. Шагая в такт по датской земле в разгар лета, молодежь и старики, высокие и низенькие чувствовали себя единым коллективом, дружным и сплоченным. Во главе колонны шел учитель Агерлунд, вдохновляя соотечественников принять участие в объединенном пении и в общих походах в трудное для Дании время.

А трудностей было немало. Однажды вечером к Мартину Ольсену пришел длинный Антон и сказал, что больше не может принимать участия.

— В чем не можешь принимать участия? В походах?

Нет. Он больше не может быть коммунистом. Обстоятельства не позволяют. Он пришел, чтобы сдать свой партбилет. И делает это не ради себя, он ничуть не переменил своих убеждений, но у него ведь жена и дети…

У Мартина тоже семья.

Однако Антон настаивал, что из-за жены и детей не имеет права быть членом коммунистической партии. Именно теперь, когда в мире все изменилось.

— Ты не платишь членских взносов уже несколько месяцев, — сказал Мартин, — Фактически ты уже выбыл. Так что все в порядке.

— Спасибо тебе, что ты так хорошо обошелся со мной! Я и сам считал, что незачем нам ссориться. А членские взносы я уплачу полностью до единого эре! — с достоинством сказал Антон, — Хочу приличным образом выйти, из партии. Пусть никто не посмеет сказать, что я смываюсь от долгов! Членские взносы будут уплачены до последнего эре! Только сегодня у меня денег нет. Может, в пятницу! Тебе ведь известно, что я безработный.

— Я тоже, — ответил Мартин.

— Ну да, правда. Но я, как ты знаешь, давно уж лишился работы.

Мартин снял Антона с учета. Он понимал, что никогда не дождется от него денег. Собственно говоря, даже хорошо, что длинный Антон пришел к нему сам и заявил о своем выходе. Недавно было принято решение освобождаться от менее стойких членов, по мере того как партийные группы будут разбиваться на меньшие. Необходимо приспособиться к новой обстановке.

— Конечно, я по-прежнему думаю, что правда за коммунизмом, — сказал Антон, — И выхожу из партии вовсе не потому, что не согласен с вами, ты ведь это знаешь. Но раз в мире происходит такое!…

А в мире происходило следующее: при Дюнкерке английские войска были разбиты и оставили европейский материк. Франция капитулировала. В Париже Адольф Гитлер устроил парад победы, флаг со свастикой развевался над Триумфальной аркой.

Самолеты Геринга каждую ночь бомбардировали Лондон и другие английские города. Как писала «Амтсависен», в Англии вышло распоряжение снять по всей стране дорожные указатели, чтобы таким образом помешать немецким десантным войскам, появления которых ждали в течение двух недель, найти без всяких затруднений любую дорогу. Слухи о том, что гитлеровцы собираются ежедневно высаживать в Англии двести тысяч десантных войск, военные круги в Берлине опровергли как явно преувеличенные; речь может идти самое большее о ста тысячах парашютистов.

Не один профессор Пилеус, выступавший по радио, предсказывал гибель британского государства. Многие думали, что вскоре немцы высадят войска в Англии. Такую возможность учитывал и доктор Дамсё. Он объяснял своей экономке, что война, возможно, будет тридцатилетней, однако Англия в конце концов все-таки одержит победу. Может случиться, что немцы совершат вторжение на британские острова. Но им там не поздоровится, британские острова — еще не Британская империя. Английский флот переживет это вторжение, Англия же будет продолжать войну со своих баз и из своих владений во всем мире.

В домике Якоба Эневольдсена — он его сам выстроил возле болота — Оскар Поульсен беседовал с товарищами о войне.

— С политической точки зрения — это война империалистическая, — сказал Оскар. — Война между двумя группами капиталистических держав. Одна часть участвующих в войне государств стремится к новому переделу тех территорий на земном шаре, которые подвергаются капиталистической эксплуатации, а другая часть желает помешать такому переделу. Вот из-за чего ведется война. Такова природа империалистических войн. И эта война принципиально ничем не отличается от прежних империалистических войн.