Александр Альберт - Десять дней. Хроника начала войны Страница 3

Старший лейтенант Быстров, он же обер-лейтенант Курт фон Притвиц, шел чуть сзади безоружного солдатика, подгоняя его идти быстрее и одновременно прикидывая, как и где избавиться от него. Он уже всё выяснил – как и где расположена застава, когда и куда уходят пограничники, где располагаются их засады. Нарваться на пограничный наряд ему никак нельзя – это не те караульные с простым, как сапог, сержантом, который ничего у него не потребовал, никаких документов, даже как звать не спросил!

С пограничниками это не пройдет!

Курт шёл, чертыхаясь в душе, снова и снова вспоминая перепетии проходящей ночи.

Четыре года впустую! Два года обучения в сверхсекретном центре подготовки 115-го прусского подразделения военно-морских сил, затем два года специальной академии, где из него, немца, пруссака, сделали русского офицера, научили не только говорить, но и думать по-русски. Шеф, адмирал Канарис, знал свое дело. Обучающиеся были не только полностью изолированы от всего мира, чтобы не было никаких протечек, они жили как бы в русском квартале русского города, их отпускали в увольнение к якобы русским родственникам, где те, несомненно русские, вели разговоры на любые темы, слушали русское радио, читали свежие русские газеты, в которых непрерывно восхвалялся Сталин и его политика. Курсантам было запрещено говорить кому бы то ни было свои настоящие имена и узнавать имена сокурсников. За малейшие нарушения следовало исключение из школы. Куда девались исключенные? Наверное, туда, откуда они не могли ничего рассказать о школе – в могилу. Их, выпускников, к концу обучения осталось чуть больше двух третей.

И вот эта страшная, нелепая неудача!

С наступлением темноты 21-го июня они, группа из шести человек, одетых в русскую форму, с русским оружием и документами, погрузились в планер, буксируемый высотным истребителем, и полетели на восток. Поднялись на высоту шесть тысяч метров, дышать пришлось через кислородные маски. Не долетев до границы пятьдесят километров, планер отцепился от самолета – дальше началось беззвучное планирование в сторону русских. Но не прошло и трех минут как пилот планера обернулся к нему:

– Господин офицер! Мы ослепли!

Курт вскочил и вс тал за спиной пилота – панель управления была темной! Ни одного прибора! Что делать? Возвращаться? Но войны не начинаются по пять раз в неделю! Курт выглянул в иллюминатор – ни одного ориентира внизу! Курт лихорадочно прикинул – до района Белостока, где находился штаб 10-й армии, и куда он, согласно документам, был якобы командирован, оставалось лететь сорок, с небольшим, минут.

– Сколько времени в полете?

Пилот посмотрел на светящийся циферблат наручных часов:

– Четыре минуты сорок секунд.

– Наша скорость?

– Полагаю, что сто двадцать километров в час!

– Сколько лета до границы?

– Двенадцать минут.

– Двенадцать минут летите прямо на восток. Направление на восток сможете удержать?

– С трудом, но смогу!

– Затем сорок минут на юго-восток!

– Попытаюсь, господин офицер!

Томительно потянулись минуты бесшумного полета. Когда стрелка светящегося зеленоватым фосфорным цветом циферблата подошла к цифре один час тридцать минут, Курт встал, выглянул вниз – сплошная темнота! Он включил карманный фонарик и направил луч на потолок, создав полумрак в кабине. Бойцы группы смотрели на него.

– Приготовиться! Сбор по трехкратному крику филина! Радист! Ко мне!

Бойцы выстроились цепочкой, Курт рывком открыл дверь, приказал:

– Прыгать! Быстро!

На каждый прыжок планер реагировал, Курту показалось, что он развернулся.

Вытолкнув прыгавшего предпоследним радиста, Курт, буквально на его плечах, выпрыгнул следом.

С хлопком раскрылся парашют, его рвануло. Все его внимание было приковано к смутно белевшему внизу куполу парашюта радиста, и он приложил весь навык парашютиста, чтобы приземлиться как можно ближе к нему. До земли оставалось немного, и Курт с ужасом увидел, что внизу – лес. Он рванул стропы, чтобы увернуться от надвигавшейся верхушки дерева, мягко скользнул по ветвям и упал на четвереньки в мягкий мох. Скинув парашютные лямки, он стянул парашют на землю и, отдирая пласты мха, запихал его в образовавшееся углубление. Закидал белую мягкую груду шёлка мхом и листьями. Всё это время он прислушивался, два раза подал сигнал – ответа не было. Но ведь радист, парашют которого он потерял из виду секунд за сорок до приземления, должен быть рядом! А где остальные?

Курт вынул компас, определил направление на место, где последний раз видел парашют радиста, и пошел на поиски, полагая, что это место находится в двухстах – двухстах пятидесяти метрах от него. Он считал шаги, одновремённо оглядываясь по сторонам и верхушкам деревьев и следя за стрелкой компаса.

Внезапно вдалеке, на северо-западе, протрещала автоматная очередь. Курт по звуку определил – стрелял немецкий автомат, у его бойцов было русское оружие. Это его озадачило – они что, приземлились в полосе готовящихся к броску на восток войск вермахта? Вопрос – где? Севернее или южнее белостокского балкона?

Впереди смутно забелел повисший на дереве купол парашюта. Курт повторил сигнал сбора – ответа не было. Он подошел к дереву, с верхушки которого свисал парашют, вынул фонарик, поставил синий фильтр и посветил на верх дерева. Позвал тихо: «Юрин?» – это была фамилия радиста, ответа не было. Обошёл дерево и в мертвом синем свете увидел висящее на суку, на высоте 10–12 метров, тело радиста. Радист был мертв, живой человек не мог висеть так, переломившись в пояснице. Очевидно, при падении ноги застряли в развилке суков, а тяжелый рюкзак с рацией и запасными батареями потянул верхнюю часть туловища вниз, сломав позвоночник.

Дерево оказалось сосной, с голым, без сучьев, стволом, и Курт потратил минут пятнадцать, чтобы закинуть на ветку шелковый канатик с якорем и подняться к погибшему. Курт обрезал лямки рюкзака, зацепил его якорьком и спустил на землю. Спустился сам, осмотрел рацию – видимых повреждений не было.

Тело радиста оставил на дереве.

На западе, там, где должны были приземлиться члены его группы, снова послышались выстрелы, снова немецкий автомат.

Курт окончательно убедился, что они десантировались среди немецких частей. Безусловно, его бойцы не будут отстреливаться, они, если не будут убиты, сразу сдадутся. Конечно, все выяснится, но на разборки уйдет не один час. Группа для него пропала, нужно соединиться с теми, кто ждет его в русском тылу.

И Курт быстро, полубегом, двинулся на восток. Странно, но он не встретил и немецких войск. Располагая данными о сосредоточении немецкого ударного кулака севернее и южнее Белостокского выступа, он знал, что на остриё выступа не нацелена ни одна немецкая часть. Значит, они не долетели до русских и сейчас от места встречи он был в километрах пятидесяти.

Впереди послышались негромкие голоса – это был немецкий парный патруль, пограничники. Подождав, пока они пройдут, он спустился с высокого берега небольшой речушки, разделся догола, сложил одежду в вещмешок, поднял его над головой и переплыл на другой берег. В кустах быстро оделся, но когда перепрыгивал через бочажину, поскользнулся, упал плашмя, намочив колени и рукава гимнастерки. Чертыхнувшись, он вернулся к реке и смыл грязь. С удовлетворением отметил, что всё это время он ругается русскими ругательствами. Посмотрел на часы – без десяти час. До начала вторжения оставалось два с лишним часа. Он явно не успевает на встречу, нужно где-то остановиться и связаться по рации с основной группой, уже неделю работавшей в русском тылу.

Впереди послышались негромкие голоса. Курт присел и на фоне светлеющего неба увидел три фигуры. Это были русские. И не пограничники. Подкравшись поближе, он увидел, что они были безоружными. Встав во весь рост, он пошел к бойцам.

– Стой, кто идет? – с испугом крикнул, очевидно, старший.

– Свои! Спокойно – ответил Курт. – Свои!

Он подошел к бойцам, представился:

– Старший лейтенант Быстров. Где командир?

– Товарищ сержант отдыхает.

– Позовите!

Старший повернулся к бойцу:

– Максим, вызови Михалыча!

Боец, которого звали Максимом, спрыгнул в траншею и скрылся в открытой двери дота.

– Вы кто? – обернулся Курт к старшему.

– Строители мы, – охотно откликнулся старший.

– А что здесь делаете?

– Охраняем!

– Без оружия? – усмехнулся Курт.

– У товарища сержанта наган! – с гордостью за своего командира, такого солидного, с наганом! – ответил старший.

Вот такая встреча с этими недочеловеками. И они собираются противостоять нам, воинам фюрера?

– Сколько до заставы? – спросил Курт проводника.

– Немного, метров семьсот, товарищ командир!

Пора, решил Курт. Ускорив шаг, он догнал бойца и сзади, отработанным ударом, рубанул его ребром ладони в беззащитную шею. Боец упал мешком, беззвучно, фраза оборвалась на середине слова. Курт оттащил тело за ближайший куст, не проверяя – жив? Мёртв? Все равно они все скоро будут мертвецами.