Анатолий Кулемин - Агония обреченных Страница 30

– Командир, я думаю нам все-таки лучше вернуться, – с тревогой проговорил второй пилот, Деметрио Перес.

Вианельо не ответил, он был намерен до конца отработать задачу патрулирования зоны. Даже после того как их атаковал и обстрелял – правда, безуспешно – кастровский Т-33, Вианельо не изменил своего решения, он лишь изменил курс и, сменив эшелон, пошел в глубь острова.

Пулеметную точку, державшую под обстрелом шоссе, Вианельо увидел еще издали; пулемет почему-то бил трассирующими, огненные цепочки расходились веером.

– Приготовиться к атаке, – скомандовал он и медленно отвел от себя штурвал; самолет с пронзительным воем стал чуть ли не падать. Рискованный прием для бомбардировщика. – Атака с ходу… Атакую… Сброс!

Сбросив бомбу, самолет резко взмыл ввысь с креном на правую плоскость.

– Посмотри, – коротко бросил он своему правому.

– Уничтожена, – ответил второй пилот, оглядев последствия взрыва, и тут же осмотрел небосвод; истребителей противника видно не было.

– Все. Уходим.

Автоколонну они увидели тогда, когда та была уже на подходе к городу Аустралиа. Белая санитарная машина с красным крестом на крыше ехала впереди, за ней шли джип, грузовик и танк. Бомбардировщик сделал круг и вновь зашел на колонну.

– Приготовится к атаке, – скомандовал Вианельо и, резко снизив высоту, нажал на гашетки. Крупнокалиберные пулеметы прошили санитарную машину и зацепили грузовик.

После атаки бомбардировщик с набором высоты и креном на правовое крыло ушел в нижний слой облаков.

– Командир, ты расстрелял санитарку, – повернувшись к Вианельо, сообщил Перес. Ни одобрения, ни – тем более – восхищения в его голосе не прослушивалось.

– Ну и что? Пожалел? – с ехидцей спросил Вианельо. Он с ухмылкой посмотрел на своего правого летчика. – Туда ей и дорога. Ты лучше по сторонам смотри, если накроют, нам ног не унести.

Им и на этот раз повезло; самолеты кубинских ВВС их не засекли. Им не повезло в два часа пятнадцать минут, когда, израсходовав все боеприпасы и выработав горючее, Вианельо взял курс на базу. Они уже набрали высоту, но им не хватило секунд для того, чтобы спрятаться в верхних слоях облаков; кубинский Т-33 догнал и буквально изрешетил Б-26. Кабину заволокло дымом, бомбардировщик стал терять высоту.

Перес успел передать сигнал бедствия, прежде чем летчики увидели довольно далеко впереди, внизу военный корабль; Вианельо потянул к нему. Не дотянул; когда высота стала критической, он приказал своему правому:

– Прыгай!

Перес прыгнул. Спускаясь на парашюте, он видел, как их самолет вспыхнул и факелом упал в море. Парашют командира он так и не разглядел.

Через сорок пять минут Переса подобрал американский эсминец «Меррей».

В тот день, 17 апреля, не всем повезло так, как Деметрио Пересу. Из одиннадцати самолетов, вылетевших из Хэппи-Вэлли для прикрытия зоны высадки, на базу вернулись только пять, шесть бомбардировщиков были сбиты самолетами кубинских военно-воздушных сил, восемь летчиков погибли.

О том, что операция «Плутон» провалилась, Биссел понял уже в полдень семнадцатого. Именно в это время он получил сообщение о том, что уничтожено четыре транспорта, в том числе потоплен десантный корабль «Хьюстон» с батальоном, который находился на его борту, и судно «Рио-Эскандидо», транспортировавшее большую часть боеприпасов и тяжелого вооружения. В сообщении также говорилось, что сбито пять самолетов и продвижение экспедиционных сил высадки во всех направлениях остановлено, и, мало того, кубинские регулярные войска стали теснить их к побережью.

К вечеру восемнадцатого провал операции стал очевиден и для президента. Кеннеди стал лихорадочно искать выход; чтобы исправить положение, на заседании, собранном в экстренном порядке, было принято решение задействовать самолеты с авианосца «Эссекс», но с оговоркой: без опознавательных знаков. Эти самолеты должны были прикрывать бомбардировщики Б-26, которые, в свою очередь, должны были нанести удар по кубинским войскам, окружившим бригаду. Но и эта операция не удалась. Из-за несогласованности командиров, отдававших приказы, и разницы в поясном времени, которая ими не была учтена, истребители и бомбардировщики в означенном месте не встретились; они разминулись на час. Эти запоздалые, непродуманные, наспех принятые меры больше уже походили на агонию. Агонию обреченных.

Утром девятнадцатого апреля после тридцатиминутного артобстрела кубинские войска перешли в наступление и окончательно разгромили силы вторжения.

Часть третья Провал операции «Кондор»

Глава 1

События, имевшие место в апреле шестьдесят первого в заливе Кочинос, послужили своеобразным катализатором для выводов, которые незамедлительно последовали в спецслужбах как Кубы и Советского Союза, так и в США. Несмотря на распространенную кубинцами информацию об успешных действиях сил безопасности, Кастро все же не был в полной мере доволен результатом. В частности, он высказывал жесткую критику в адрес кубинской разведки. По его мнению, она не смогла в достаточной степени проникнуть в эмигрантские круги, находящиеся в Соединенных Штатах, и поэтому информацией о намерениях и действиях врагов существующего на Кубе режима (Хосе Миро Кардоны, Мануэля Рея и Тони Барона) не владела. Именно по этой причине – как считал кубинский лидер – контрреволюционное эмигрантское движение смогло осуществить попытку вторжения.

Такое положение дел Фиделя Кастро не устраивало в корне. В связи с этим, и так как его брат Рауль с осени шестидесятого занимался вопросами сотрудничества спецслужб Советского Союза и Кубы, Фидель поручил ему проработать возможность привлечения большего числа сотрудников КГБ в свои структуры.

Советское руководство дало на это согласие, и уже двадцать пятого апреля председатель КГБ Шелепин поднял вопрос о направлении на Кубу восьми своих сотрудников с необходимыми техническими средствами. Семеро из этой восьмерки были предложены Мануэлю Пинейро, шефу кубинской военной разведки, для рассмотрения возможности назначения их руководителями различных управлений. Координация работы «советников» из КГБ была поручена Алексееву.

Параллельно с этим семнадцать сотрудников кубинской службы безопасности были направлены в советские разведшколы; в дальнейшем их число планировалось увеличить до пятидесяти.

Выводы же, сделанные президентом США в отношении своих спецслужб, были диаметрально противоположными. Если после операции в Гватемале ЦРУ приобрело репутацию ведомства, способного решать глобальные политические вопросы, в том числе и в странах Латинской Америки, то после провала операции на Кубе эта репутация была сведена к нулю.

Еще до начала операции «Плутон» Кеннеди намеревался произвести кардинальные перемены в руководстве ЦРУ; Ричард Биссел на посту директора его вполне устраивал. Однако провести такую реорганизацию было не так просто; ему мешал Даллес; слишком серьезный политический вес и большой профессиональный авторитет он имел. «Аллен Даллес – легендарная личность, а с легендами крайне трудно заниматься практическими делами», – сказал однажды президент в узком кругу. Теперь же Кеннеди пришел к выводу о необходимости преобразования не только в руководстве Центрального разведывательного управления (кандидатура Биссела на пост директора уже не рассматривалась; слишком велика – по мнению президента – была его роль в кубинском провале), но и установки личного контроля над всей его разведывательной деятельностью. Для этого президенту нужны были веские основания и такими основаниями могли послужить выводы комиссии по расследованию причин провала вторжения.

И хотя Кеннеди взял всю ответственность за неудачу на Кубе на себя и сделал он это публично («Совершенно очевидно, что наиболее ответственный чиновник правительства – это я», – заявил он на пресс-конференции двадцать первого апреля), он был уверен, что в выводах комиссии недоработка ЦРУ будет отмечена особо.

Такая комиссия под руководством генерала Максвелла Тэйлора была создана уже через два дня. Ей предписывалось не только провести тщательное расследование причин «кубинской катастрофы», но и представить рекомендации по реорганизации ЦРУ. В комиссию были включены Роберт Кеннеди, Аллен Даллес и начальник главного штаба ВМС США адмирал Арли Бэрк. Несмотря на попытки лидеров республиканской партии и руководителей кубинских эмигрантских кругов объявить поражение в заливе только лишь отменой президентом второго бомбового авиационного налета, выводы, ожидаемые Джоном Кеннеди, комиссия сделала. «Нельзя считать, что вторжение окончилось неудачно по какой-то одной причине; был допущен ряд крупнейших ошибок, – заявлял позднее брат президента Роберт Кеннеди. – Плох был весь план».