Анатолий Кулемин - Агония обреченных Страница 33

– Мы обдумывали этот вариант… – Сахаровский покачал головой. – Нет, Александр Николаевич, берлинских коллег в это дело лучше не посвящать вообще. «Мангуст» – фигура особая, любой, даже незначительный риск в отношении его, должен быть исключен полностью. Пусть Гелен проводит его и доложит в Вашингтон, что все прошло гладко. Мы подключимся на Кубе… Там провести встречу «Мангуста» с нашем человеком будет безопасней.

Шелепин возражать не стал, доводы Сахаровского были убедительными. Он согласно кивнул и стал внимательно перечитывать план.

– Здесь у вас не сказано, кого вы собираетесь подключить. Алексеева?

И вновь Сахаровский возразил:

– Алексеев слишком заметная фигура. Появление его около «Мангуста» крайне нежелательно. С конкретным лицом мы еще не определились. К утру, Александр Николаевич, все эти нюансы доработаем.

Глава 4

Военно-транспортный самолет ВВС США приземлился на авиабазе «Рейн-Майн» близь Франкфурта-на-Майне в девять часов утра по местному времени. Едва он съехал с взлетно-посадочной полосы и замер на рулежной дорожке, как метрах в двадцати от самолета остановился «Ленд Ровер» армейского образца; в кабине сидели двое: за рулем сержант морской пехоты, рядом – майор ВВС.

Бредли – он был единственным пассажиром этого транспортника – спустился по лестнице из боковой двери самолета, бросил на бетонку дорожную сумку, на нее плащ, до хруста потянулся и сделал несколько прогибов в пояснице. Этот перелет дался ему тяжело; совсем не как тот, в мае сорок пятого, когда он, «завербованный» сотрудником УСС Полом Сэдлером, летел из Германии в Соединенные Штаты. Правда, тогда дозаправку делали с посадкой в нейтральной Ирландии, было время для того, чтобы отдохнуть; сейчас дозаправку проводили в полете. «Это плохо если в сорок лет я стал чувствовать возраст. “Физику” забросил совсем, – укорил себя Бредли. – Вернусь, надо будет заняться всерьез. Вернусь… Ты сначала вернись». Проделав упражнения, Бредли подхватил багаж, перебросил плащ через плечо и прогулочным шагом направился в сторону «Ленд Ровера».

Майор вылез из кабины нехотя; навстречу не пошел, остался стоять у машины.

– Мистер Бредли? – спросил майор, когда до него оставалось сделать три-четыре шага.

– С этой минуты – Гюнтер Тауберг, – ответил Бредли, доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт. – Вот мои документы. Кстати, вы говорите по-немецки?

– Иногда приходится… Но вы еще на территории Соединенных Штатов, здесь вам опасаться некого. А документы… – майор сравнил фотографию с оригиналом, перелистнул пару страничек и вернул паспорт Бредли. – Покажете их тем приятелям, которые приехали по вашу душу. Здравствуйте… господин Тауберг, – со страшным акцентом проговорил-таки майор по-немецки, поздоровался с Бредли за руку и представился: – Начальник разведотдела базы майор Стивенсон. Прошу в машину.

Бредли устроился на заднем сиденье, но не успел он захлопнуть дверцу, как водитель дал полный газ, круто – до свиста шин – развернул «Ленд Ровер» и погнал машину так, словно уходил от погони. Здесь такую езду позволить себе было можно; другого движущегося транспорта, не считая ползущих в трехстах метрах грузовиков-заправщиков, поблизости не было.

– Вы что-то говорили о каких-то приятелях, майор… Где они?

– Ждут на контрольно-пропускном пункте. Тоже хотели встретить вас прямо у самолета, только кто их на территорию базы пустит… – полуобернувшись, пояснил майор. – Их сейчас заместитель командира развлекает, подполковник Линч. Там познакомитесь.

– К самому командиру визит вежливости нанести не посоветуете?

– На больничной койке командир, фурункулез лечит. А вот в офицерскую столовую можем заехать. Вы как, за время полета не проголодались?

– Нет, спасибо, я перекусил. К тому же сами ведь говорите: приятели ждут.

– Подождут… Мне их рожи сразу не понравились. Особенно одного. Держу пари, этот малый в войну служил в гестапо.

– Вы воевали?

– С сорок четвертого…

Люди, их было двое, ждавшие Бредли на КПП, действительно приятного впечатления не производили. Тот, который, по мнению майора Стивенсона «в войну служил в гестапо», и в самом деле имел довольно устрашающую внешность: под два метра ростом, угрюмый вид, маленькие глазки, приплюснутый нос, тяжелый квадратный подбородок.

Телосложение второго «приятеля» было полной противоположностью: невысокого роста, худощавый, и внешность он имел более миролюбивую и менее отталкивающую. Тоненькие усики и маленькая бородка делали похожими его на ученого.

– Здравствуйте, господин Тауберг. Меня зовут доктор Шнайдер, – с легким поклоном поздоровался и представился худощавый. – Хотя, можете обращаться ко мне проще: доктор. Со всеми вопросами я прошу вас также обращаться ко мне. Этот господин вступать с вами в разговоры не уполномочен.

«Это каким же надо быть непревзойденным специалистом в своем деле, чтобы генерал Гелен пригласил в свое ведомство человека с такими внешними данными, – оценил «бугая» Бредли. – А Стивенсон, пожалуй, прав, судя по возрасту, оба они воевали».

– Кем «не уполномочен»?

В Мюнхен Бредли и его сопровождающие прилетели на самолете авиакомпании Люфтганза в полдень, а еще через тридцать пять минут они приехали уже в Пуллах; здесь находилась штаб-квартира Федеральной разведывательной службы Германии – Бундеснахристендинст или БНД.

Сюда, в пригород Мюнхена, в бывшее поместье Рудольфа Гесса, «Организация Гелена» перебралась в декабре 1947-го, образовав вокруг территории штаб-квартиры деревню с замкнутой, обособленной экономической структурой: своей школой, своим госпиталем, своими магазинами. Лагерь в Оберурзеле, где она располагалась ранее, к тому времени стал слишком мал для нее; штат организации разрастался пропорционально росту задач, которые – не без участия Центрального разведывательного управления США – ставились перед ней. Развертывание агентурной сети в ГДР, Чехословакии, Польше, Венгрии, Австрии и были теми первостепенными задачами, стоящими перед разведкой Гелена; особый интерес для нее (и для ЦРУ, разумеется, тоже) представляла информация о советских воинских частях, дислоцированных в этих странах. Борьба, а точнее – война, разведок западного и восточного блоков набирала обороты лавинообразно.

…«Мерседес» темно-синего цвета, встретивший «объект и сопровождающих его лиц» в мюнхенском аэропорту, медленно подъехал и остановился у небольшого красивого двухэтажного особняка, построенного в стиле, напоминающем неоготический. Высокие заостренные двухскатные крыши обоих его крыльев и центральной части особняка, пара многоугольных башенок делали его похожим на миниатюрный средневековый замок. Стена одного из крыльев до середины была увита плющом, а территория вокруг покрыта плотным, стриженым, изумрудно-зеленым газоном.

Апартаменты, куда доктор и его коллега препроводили Бредли, находились на втором этаже в глубине правого крыла и представляли собой номер довольно приличного отеля: широкая деревянная кровать, пара кресел с высокими спинками, инкрустированный журнальный столик, бар с множеством бутылок с разноцветными этикетками. У стены стоял дубовый обеденный стол с четырьмя стульями. Тяжелые шторы на окнах, пара картин в богатых багетных рамах на стенах вносили в интерьер определенный уют. Пол в номере, впрочем, как и во всем здании, был застелен ковровым покрытием, что делало шаги практически неслышными. Налет старины особенно привносился камином и литыми подсвечниками на нем, однако холодильник и вполне современная сантехника этот налет нивелировали.

– Ну вот мы и на месте. Проходите, господин Тауберг. – Доктор распахнул дверь и, продолжая подобострастно улыбаться, сделал приглашающий жест рукой. – Обед вам сейчас подадут. Ужин можете заказать уже на свой вкус.

– А что, здесь кроме нас есть еще кто-то? – Бредли вошел, по-хозяйски прошелся по номеру, сумку небрежно бросил в одно из кресел, плащ повесил в плательный шкаф, заглянул в холодильник; агрегат был заполнен продуктами, фруктами, овощами и зеленю. – А то у меня сложилось впечатление, что данная обитель необитаема; мы не повстречали еще ни одной живой души.

– Разумеется, мы здесь не одни. Обслуживающий персонал весь на месте, – не оценил шутку Бредли доктор. – Если вам что-то понадобится, можете вызвать горничную. Вот здесь и здесь находятся кнопки вызова, – показал он под столешницу журнального столика и на спинку кровати. – Надеюсь, пребыванием у нас вы останетесь довольны. А теперь, разрешите откланяться, наша миссия на этом закончена.

Уже у двери доктор обернулся и проговорил извиняющимся тоном:

– Да, господин Тауберг, у меня к вам одна только просьба: не покидайте, пожалуйста, пределов этого дома, да и этого номера тоже, хорошо? Видите ли, специфика деятельности нашего учреждения несколько секретна… Впрочем, как и вашего… Поэтому вы должны меня понять…