Антон Кротков - Штрафники Василия Сталина Страница 36

Почувствовав размах и перспективу, коммерсант открыл вдобавок к существующему предприятию ещё несколько подпольных мастерских по изготовлению «французской» парфюмерии, американской косметики и прочих страшно дефицитных предметов роскоши. Приторговывал Лёня и контрабандным товаром, получая его от знакомых моряков.

– Надо бить полным обормотом, чтобы жить в Одессе и не выпускать европейский шик-товар! – говорил Лёня, объясняя свой новый карьерный виток

Как верно поется в одной местной песенке: «Но нет Одессы без контрабанды, а контрабанды без нашей банды». Благодаря своей банде Красавчик каждое новое дело организовывал с размахом. Вся парфюмерия из-под полы реализовывалась по доступным ценам через сеть торговцев на знаменитом одесском Привозе и других рынках, а также развозилась в чемоданах коммивояжеров «фирмы» по всему Советскому Союзу.

Также Лёня открыл – уже легально несколько кооперативных чайных, продукты для которых закупал у колхозников и колхозов по рыночным ценам. Кормили в этих заведениях очень вкусно и недорого. Особенно охотно захаживали в новые закусочные вчерашние фронтовики. По распоряжению хозяина им всегда здесь готовы были открыть небольшой кредит, а первые «100 грамм» с мясистой сарделькой людям с нашивками за ранения и боевыми наградами отпускались за счёт заведения. Многих удивляла такая расточительность коммерсанта, но Леня с неподражаемым обаянием объяснял:

– Одно из пяти. Или немного пожить на широкую ножку, ни в чём себе не отказывая, или отправиться в камеру с узелком честно выданных следствию сбережений в вытянутых лапках.

Постоянно расширяя свой бизнес, Лёня неизбежно приближал печальный финал, но остановиться уже не мог.

Имея хорошие деньги, Леня попытался зажить на широкую ногу, а больше по-купечески зачадил от шальных капиталов. Для начала Красавчик сменил в паспорте фамилию на более благозвучную – «Великханов-Черноморский». Водителем на персональный «Мерседес» взял парня, который в войну возил члена военного совета фронта, нанял двух секретарш – миниатюрную блондинку и фигуристую брюнетку.

Иногда, когда после очередного загула душа бывшего пилота переживала приступ острой ностальгии, соратники по бизнесу устраивали любимому шефу «воздушный бой». Для этого в стельку пьяного Красавчика доставляли на лётное поле местного аэроклуба. Там дружки нежно укладывали тело босса в кресло пилота «кукурузника», арендованного ради такого случая у аэроклубовского сторожа. После этого бригада наёмных «мальчиков», дружно взявшись за крылья аэроплана, начинала катать «этажерку» по всему аэродрому. Во время такого «маневрирования» мертвецки пьяный Красавчик обычно начинал подавать признаки жизни. Спустя какое-то время, наглотавшись свежего морского воздуха (аэроклуб располагался у самого моря), он и вовсе приходил в себя: начинал энергично двигать штурвалом и «обстреливать» пробегающих мимо наёмных статистов с фанерными силуэтами вражеских самолётов в руках. То, что каждое такое шоу обходилось Красавчику в целое состояние, его нисколько не смущало. Лёня вполне отдавал себе отчёт в том, что рано или поздно его бизнес прикроют, а нажитый капитал попробуют конфисковать.

Впрочем, так просто отдавать нажитое Лёня не собирался. Когда милиция всё-таки прикрыла его бизнес, талантливый фармазонщик39 на первом же допросе ошарашал следователя неожиданным заявлением: произошла чудовищная ошибка, он является кадровым контрразведчиком, а все его предприятия всего лишь прикрытие для проведения агентурной работы по вербовке моряков с заходящих в одесский порт иностранных судов. Заработанные же деньги все до копейки исправно сдавались «представителю центра».

Вешая следователю лапшу на уши, Лёня руководствовался принципом: чем невероятней ложь, тем охотней в неё верят. И пока шла переписка между ведомствами, подследственного действительно на всякий случай (мало ли что, а вдруг действительно он заслуженный чекист!) перевели из камеры, где сидели одновременно восемнадцать человек, в «двухместный номер». Надзиратель стал приносить «разведчику» обед и ужин из офицерской столовой.

Правда через неделю всё выяснилось, и Красавчика отправили на психиатрическую экспертизу, где его и нашёл Нефёдов. Борис, конечно, не одобрял «подвигов» Лёни, но вынужден был принимать боевого товарища таким, каков он есть.

Глава 16

Далеко внизу под серебристым крылом сверкала на солнце река. Её змеиное извилистое русло отливало на солнце иссиня-чёрной чешуёй. Но ещё больше завораживали рисовые поля по речным берегам. Серые и унылые вблизи, с высоты они напоминали разноцветное витражное стекло с причудливыми футуристическими пейзажами. По мосту в обоих направлениях сновали крохотные коробочки автомашин. Отдельные человеческие фигурки с такой высоты глазом не воспринимались, только серые колонны марширующей пехоты.

Игорь поправил кислородную маску и огляделся: нигде так остро не ощущается ничтожность отдельного человека и одновременно безграничное непостижимое величие окружающего мира, как здесь – на высоте десяти километров, среди белоснежных островов и материков облаков, не прекращающих своё таинственное движение с самого основания мира.

Ещё более завораживала уходящая в бесконечность ледяная бездна над головой.

Каждый новый полёт никогда не был похож на предыдущий. Небо всегда открывается тебе с новой, ещё неизведанной стороны.

И невозможно себе представить более необычного поля боя, чем воздушный океан. Никогда в человеческой истории войны не велись в столь странных декорациях – без крепостей и дорог, только безбрежное пространство вокруг и земная твердь далеко внизу, как кладбище для проигравших свою битву падших крылатых ангелов…

Младший лейтенант Игорь Коробов воевал чуть больше месяца, и всё для него было в новинку. Фронтовая работа ещё не стала привычной, поэтому перед каждым вылетом лейтенант испытывал и возбуждение, и волнение, и страх. Правда, в воздухе естественный для новичка мандраж быстро проходил. Тем более что рядом всегда находились более опытные товарищи по эскадрилье, готовые в любой момент снять «Сейбр» с твоего хвоста, подсказать, что делать в трудной ситуации.

С наземного командного пункта управления поступил приказ: паре МиГов, пилотируемых капитаном Саниным и младшим лейтенантом Коробовым, покинуть зону патрулирования над долиной реки Ялуцзян и следовать от границы с Китаем вглубь северокорейской территории. Из района, названного американцами и их союзниками «Аллеей МиГов» или «Долиной смерти» предстояло переместиться ближе к сухопутной линии фронта, где господство советской авиации было не столь очевидным. Но русских лётчиков вызывали китайские союзники из передовой пехотной дивизии. Не откликнуться на их призыв было нельзя. При этом с земли лётчикам напомнили о запрете залетать на вражескую территорию, где лётчиков могли сбить и взять в плен после катапультирования. Они должны были быстро выполнить задание и сразу уходить из опасного района.

Вслед за командиром Игорь Коробов энергично перевернул свой истребитель через крыло и понёсся с нарастающей скоростью с десятикилометровой горы навстречу очередному заданию. На душе стало весело. От вылета к вылету у вчерашнего курсанта росло чувство уверенности в собственных силах. Так накануне их звено сумело отличиться, разгромив группу «Глостер-метеоров». Австралийцы так увлеклись штурмовкой забитой поездами северокорейской железнодорожной станции Сенсен, что прозевали атаку четвёрки МиГов. В результате командир и друг Игоря – Санин записал на свой счёт сразу две личные победы. Командир мог увеличить свой послужной список и на три самолёта, если бы не позволил своему юному ведомому добить один из повреждённых им «Глостеров».

Правда, на этот раз, судя по сообщению с земли, боевым товарищам предстояло выполнить довольно необычное задание. Оно как будто не требовало от лётчиков особого мастерства и даже не было связано с обычным для фронтовой работы риском. Китайские добровольцы просили русских лётчиков наказать обнаглевшего американского вертолётчика, который на своей стальной стрекозе с самого утра действовал им на нервы. Маленькая этажерка с пропеллером марки «Белл-47» была оснащена громкоговорителями, через которые сидевший рядом с пилотом вертолёта пропагандист на китайском языке призывал доблестных воинов Мао Цзэдуна сдаваться в плен к американцам. Перебежчикам гарантировался максимально радушный приём и даже предоставление американского гражданства. Китайские солдаты отвечали на эти призывы шквалом огня, обстреливая вертолёт из десятков пулемётов «Максим» и тысяч старых, главным образом трофейных японских винтовок. Патронов было приказано не жалеть. А чтобы никто не поддался на вражескую провокацию, по окопам расхаживали коммисары в бесформенных «фуражках Мао», с красными повязками на рукавах, вместо знаков различия и в такой же, как и у рядовых военнослужащих, простой форме грязно-желтого цвета. Они объясняли беспрерывно палящим по вертолёту пехотинцам, что нельзя верить не единому слову лживых империалистических скотов, которые живьём закапывают в землю любого попавшего к ним в плен коммуниста. Периодически командиры и комиссары приказывали своим солдатам во всё горло орать революционные гимны. Но лживые речи воздушного агитатора невозможно было ничем заглушить. Тогда из штаба китайской дивизии обратились к командованию 64-го истребительного авиакорпуса с просьбой поскорее заткнуть американской собаке её поганую пасть…