Сергей Фетисов - Хмара Страница 36

В это время на улице раздался звук быстрых шагов. Скрипнула калитка, осторожно звякнула в сенцах щеколда, и, легка на помине, на пороге встала Зоя.

— Здравствуйте, товарищи! — сказала она, тяжело переводя дыхание. — Извините. От гостей не могла отделаться. И больной притворялась, и спать ложилась, а они никак не уходят…

— То верный признак: гости были мужского пола. — заметил Орлов.

Все разом засмеялись, задвигались: приход Зои внес разрядку в сгустившуюся атмосферу томительного ожидания.

Обычное, давно не слышанное «Здравствуйте, товарищи!» мгновенной лаской согрело сердце Наташи. Она тепло улыбалась незнакомой девушке, приглашая ее к себе на лавку:

— Товарищ! Садитесь сюда, товарищ! — с упоением повторяла она.

Никифор встал и постучал согнутым пальцем о стол, призывая к вниманию.

— Больше некого ждать, — сказал он. — Есть предложение открыть собрание.

Это вступление было так похоже на начало многих и многих собраний, что всех растрогало. Как водится, избрали президиум — Никифора и Наташу. Тетрадь и два карандаша заранее были припасены, и Наташа приготовилась вести протокол, без которого, по их общим представлениям, никакое серьезное собрание немыслимо.

— Товарищи, — сказал Никифор негромко. — Все вы знаете, для чего мы сюда собрались. Петя Орлов и я предварительно беседовали с каждым. Сейчас мы должны обсудить, как нам практически действовать, чтобы помочь Красной Армии.

Говоря, Никифор не стоял на месте, а прохаживался взад и вперед, от койки до двери, и пять пар глаз неотрывно следили за ним.

— Разрешите мне, — продолжал Никифор, — воспользоваться правом председателя и первому высказать свои соображения. Сейчас, товарищи, нас всего-навсего шестеро. Мы не представляем сколько-нибудь серьезной силы. Поэтому наша первоочередная задача — вербовка новых членов в нашу организацию. Вторая задача — вести пропаганду среди населения, распространять листовки… Наконец, мы должны готовиться к вооруженной борьбе. Рано или поздно Красная Армия погонит фашистов на запад, фронт приблизится к Днепру, вот тогда наша вооруженная помощь пригодится как нельзя кстати…

Вспомнила Наташа: скуластого парня она видела как-то мельком на гулянке, когда возвратился из концлагеря Орлов и Наташа с Анкой ходили его проведать, а потом задержались на алексеевской гулянке — вот когда это было.

Просто и спокойно говорил Никифор, так просто, словно речь шла об очередных задачах агитколлектива, готовящегося к встрече ноябрьских праздников. Надо раздобыть радиоприемник — без приемника как без рук. Надо достать и оформить знамя — символ чести и единства организации. Нужен запас бумаги для листовок.

Закончил Никифор так:

— Хочу еще раз подчеркнуть, что на первых порах нашу работу следует ограничить тремя задачами: вербовкой, устной пропагандой и листовками. Да еще, простите, раздобыть приемник! Ну, это уже как отдельное задание.

Усаживаясь на табурет, сказал не без смущения:

— Думал коротко, а целый доклад вышел.

— Так и надо! — горячо сказала Наташа.

— Не будем устанавливать регламент, — поддержал Орлов.

Теперь уже не чувствовали той стесняющей напряженности, какая была вначале. Лица разрумянились, глаза горели. Появилось ощущение спаянности, которое всегда возникает в коллективе, увлеченном общей задачей и одинаковыми переживаниями.

Одна Дарья Даниловна не разделяла общих восторженных чувств; она почти вдвое старше остальных, и жизнь научила ее осторожности. «Что из всего этого получится?» — было написано на ее лице.

Вслед за Никифором слово попросила Наташа. Она заговорила быстро и горячо:

— Товарищи! Я согласна с планом, который предложил сейчас товарищ Махин. Поручите мне, товарищи, достать радиоприемник. У моего соседа Коли Найденова есть приемник, я точно знаю! Я уж уговорю Колю. А не уговорю, так украду…

Взрыв общего смеха покрыл ее слова. Громче и дольше других смеялись Орлов и Нюся Лущик. Они знали щепетильную честность Наташи, и ее обещание «украсть» приемник никак не вязалось с самой Наташей, наивной и доверчивой.

Наташа принялась оправдываться: интересы дела, дескать, заставляют идти на это. Ей со смехом кричали:

— Воруй, пока трамваи ходят!..

— Так и записать в протокол…

Не договорив, Наташа села и уткнула раскрасневшееся лицо в ладони.

Орлов взял слово и предложил, чтобы вновь принимаемых в организацию рекомендовали по крайней мере двое товарищей.

— Кого зря — так не годится, — небрежно зачесывая пятерней чуб, говорил он. — Осторожно подбирать людей, иначе на предателей нарвемся. Один может ошибиться, а если двое — гарантии куда больше.

— Так мы до Нового года и десяти человек не наберем, — бросила реплику Зоя.

— Нет, Зоя, — покачал головой Никифор. — Осторожность — вещь неплохая. Орлов прав. Давайте-ка сейчас прикинем, кого бы мы могли принять в организацию в ближайшее время.

Несколько минут каждый обдумывал кандидатуры. Первой по-ученически подняла руку Зоя.

— Я предлагаю Семена Берова. Он работает в слесарной мастерской. Пленный. Из Киева.

— Ты хорошо знаешь того Семена? — ехидно спросил Орлов.

— А что?

— Попов, который с ним работает, говорит, что Беров — полицейский блюдолиз, продаст ни за грош. Каково? Вот так одна и поручилась бы за своего Семена!..

— Он такой же мой, как и твой, — обиделась Зоя, заливаясь румянцем.

— Кто может что-либо сказать о Берове? — спросил Никифор. — Никто? В таком случае придется воздержаться. А вам, Зоя, надо хорошенько разузнать о нем, ладно?

Зоя пробормотала, что согласна.

Сразу две кандидатуры выдвинула Наташа — Анку Стрельцову и Лиду Белову. Маленькое сомнение возникло насчет Лиды.

— Семен Беров — муж Лиды, — напомнила Нюся.

— Так они разошлись давно! — заступилась Наташа. Анку и Лиду с общего согласия записали кандидатами.

— Когда будете беседовать с Беловой, предупредите, что ее бывший муж якшается с полицаями, — сказал Никифор.

Килю Тяжлову и Лену Маслову предложила Лущик. Килю и ее брата Андрея, работающего делопроизводителем в больнице, знали Петя Орлов и Наташа. Поэтому Тяжловых зачислили кандидатами единогласно. Маслову, поскольку рекомендовала ее одна лишь Нюся Лущик, поручили дополнительно проверить Никифору.

— Смотрите-ка. — подытожил Никифор, — с Масловой уже одиннадцать человек набирается. Неплохо для начала, а?

Все негромко и дружно рассмеялись.

— Только вот как назвать нашу организацию? — Нюся Лущик обвела взглядом товарищей.

— Очень просто: Знаменская подпольная организация ЛКСМУ.

— А Дарья Даниловна? Какая же она комсомолка! Выходит, мы только комсомольцев будем принимать? А остальным отказывать?..

— Тише, товарищи, — постучал Никифор. Когда страсти утихли, он сказал:-В селе не осталось ни одного партийца, поэтому ядром подпольной организации должны стать комсомольцы. А принимать мы будем каждого желающего, каждого патриота.

— Давайте назовем так: подпольная организация патриотов!

— Не подпольная, а добровольная! Что подпольная, это ясно. Подчеркнуть надо: добровольная…

В конце концов решили именовать себя Добровольной Организацией Патриотов, сокращенно — ДОП.

Так, в ночь с 17 на 18 августа в глубинах оккупированной территории родился новый боевой отряд. Примерно в это же время на другом берегу Днепра, в городе Никополе, возникла другая подпольная молодежная организация, во главе которой встала бесстрашная девушка, недавняя десятиклассница Лида Назаренко.

И во многих городах и селах Приднепровья в то лето возникали группы и организации, ставившие себе целью борьбу против иноземных захватчиков. Отчеты о деятельности этих групп и организаций, написанные после войны, составили толстые тома.

Но 17 августа 1942 года никто из членов ДОПа не знал об этом и не мог знать. Им казалось, что они одни выступают с горящим факелом свободы в глухом лесу бесправия, и сердца их замирали от гордости и тревоги.

Расходились на рассвете. Уносили с собой текст первой листовки, сочиненный сообща.

14. ОТЧИЗНЫ РАДИ

Вечерами сельскую тишину будоражил гул немецких грузовиков. Тяжелые большегрузые машины из окружного военно-хозяйственного управления объезжали тока и подчистую забирали дневной намолот зерна. По указанию Раевского руководители сельхозобщин объясняли народу военизированный грабеж необходимостью выполнять поставки.

— Так ведь, граждане-господа, — успокаивал людей лысоватый Крушина, — оно и при Советской власти мы хлеб в госпоставку возили! Ну и сейчас так: заберут немцы свою долю, а остальное зерно — на трудодни. Как прежде! Точь-в-точь, как прежде, вот увидите…

Слушали Крушину и помалкивали. Возражать или высказывать сомнения — ни-ни, боже мой! Круто при новых порядках расправлялись с недовольными.