Виктор Манойлин - Базирование Военно-морского флота СССР Страница 38

Начальник 23 ГМПИ подчинялся начальнику Главного инженерного управления (ГИУ) ВМФ генерал-лейтенанту Колерову А. П.

Начальником 23 ГМПИ был генерал-майор Норовский Е. И., его заместителем — генерал-майор Анфимов Н. В., главным инженером — инженер-полковник Ласси В. Д. Это были выдающиеся военные инженеры, пользовавшиеся большим авторитетом как у руководства Военно-морского флота, так и среди сотрудников инженерно-строительных органов всех флотов.

В 1970 году начальником 23 ГМПИ после ухода в отставку Норовского был назначен генерал-майор Соломонов В. И.

В 23 ГМПИ я проработал с 1967 года вплоть до моей отставки из рядов ВМФ в конце 1989 года на должностях начальника технического отдела — один год, заместителя начальника института — один год, главного инженера — 5 лет и начальника института — 15 лет.

В бытность мою начальником института его главным инженером был инженер-полковник Ермаченков Б. Н.

Начальниками ГИУ после ухода в отставку Колерова поочередно были генерал-майор Анфимов Н. В., генерал-лейтенант Путята В. Е. и генерал-лейтенант Аника-нов О. К.

Начальник ГИУ работал под руководством Главнокомандующего ВМФ и его Первого заместителя. Во время моей работы в 23 ГМПИ Главнокомандующим до 1986 года был адмирал флота Советского Союза Горшков С. Г., позднее — адмирал флота Чернавин В. Н., а первыми заместителями — адмирал флота Касатонов В. А. и адмирал флота Смирнов Н. И.

Летом 1969 года Анфимов, сопровождающий Главнокомандующего в его поездке на Тихоокеанский флот, позвонил в Ленинград и приказал мне немедленно вылететь в Петропавловск-Камчатский с материалами по реконструкции и модернизации базы подводных лодок. Я взял офицера. Офицер взял секретные документы и пистолет, и через несколько часов после звонка Анфимова рейсовым самолетом мы уже летели на Камчатку. Пистолет в кобуре. Офицер в форме. Этого было достаточно, чтобы, ничего не проверяя, нас пропустили с оружием в салон самолета.

Прилетели. Развесили чертежи по стенам. Вошел Главнокомандующий с сопровождающими лицами. Мне поручили докладывать. Доложил. Задали вопросы. Ответил. Все встали, пошли обедать. Мы собрали документы и пошли поискать, где бы нам перекусить. Вдруг входит адъютант Горшкова и говорит мне: «Товарищ подполковник, Главнокомандующий приглашает вас на обед». За столом было семь человек, я оказался восьмым, и посадили меня напротив Главнокомандующего. Получилось визави. Так прошел мой первый доклад Главнокомандующему и первый обед за одним столом с ним.

Мне довелось полтора десятка лет регулярно докладывать Горшкову или присутствовать на совещаниях, которые он проводил, что дало возможность наблюдать его как руководителя и как человека. О Горшкове много говорили, много писали, в том числе за рубежом. Ветераны флота, помнившие Н. Г. Кузнецова, — народного комиссара Военно-морского флота при Сталине и Главнокомандующего ВМФ при Хрущеве — говорили одно, выросшие в должностях и чинах при Горшкове — другое. Я Кузнецова видел всего три раза, находясь в строю курсантов, но читал и слышал о нем много. Он был любимцем флота.

Безусловно одно: и Кузнецов, и Горшков — выдающиеся личности, гордость советского Военно-морского флота. То, что они сделали для флота страны Советов, по значимости сопоставимо только с тем, что Петр I сделал для флота России. Петр I создал флот России, при Кузнецове создан флот Союза, при Горшкове — ракетно-ядерный флот страны Советов вышел в Мировой океан.

Горшков, как никто другой, в Военно-морском флоте, понимал, что капитальное строительство — важнейший элемент, обеспечивающий развитие сил флота и их боеготовность. Он лично руководил этим процессом и требовал, чтобы на флотах следовали его примеру. Круг его обязанностей и ответственности был невероятно велик, но для капитального строительства всегда было и время, и место. По своей человеческой сути Горшков был соединением двух противоположных начал — строитель и воитель. Это был неуемный, вдохновенный строитель кораблей и береговых сооружений. Это был нацеленный только на победу воитель, знающий и понимающий суть современного противостояния двух ядерных держав.

Военный совет ВМФ под председательством Главнокомандующего ежеквартально рассматривал ход капитального строительства. Основной доклад делал начальник ГИУ, затем — заместители командующих по строительству Северного, Тихоокеанского, Черноморского, Балтийского флотов, Ленинградской военно-морской базы и Каспийской военной флотилии. На заседании всегда присутствовали начальники главных управлений ВМФ и начальник 23 ГМПИ.

Главнокомандующий регулярно, не менее одного раза в квартал, посещал все флоты и ЛенВМБ. При этих посещениях обязательно были осмотры строящихся береговых объемов.

Главнокомандующий знал многих строительных руководителей на уровне начальника УНР, помнил их фамилии, при осмотре внимательно и с интересом слушал их доклады. В команду Главнокомандующего всегда входили начальник ГИУ и начальник 23 ГМПИ или их заместители. Во время этих осмотров мне практически всегда доводилось отвечать на те или иные вопросы Главнокомандующего.

Кроме этих регулярных плановых посещений флотов были многочисленные целевые вылеты Главнокомандующего на флоты по какой-либо конкретной задаче: Горшков не упускал ни единой возможности лично проконтролировать процесс строительства или вникнуть в новый проект. Во время этих перелетов Горшков приглашал начальника ГИУ и меня в свой салон для доклада, ознакомления или обсуждения. При выходе в море Главнокомандующий также не оставлял нас без внимания, брал начальника ГИУ, заместителя командующего флотом по строительству и меня на борт и во время перехода находил время поработать с нами.

Главнокомандующий полагал, что только военный инженер, понимающий суть боевой деятельности флота во всех ее многочисленных проявлениях, способен принимать наиболее целесообразные решения по инженерной подготовке морских театров военных действий. Исходя из этого положения, он брал с собой начальника ГИУ и начальника 23 ГМПИ на учения флотов и на разборы учений, включал в состав участников различных конференций, обсуждающих перспективы и пути развития военного флота. Сопровождая Главнокомандующего, мы прошли такую выучку, которую не в состоянии дать никакой другой способ обучения.

Я всегда удивлялся и даже завидовал работоспособности Горшкова, его умению слушать, вникать в суть проблемы и живому, неподдельному интересу ко всему, что делается на флоте. Память у него была великолепная. Документы не проглядывал, а читал, делая пометки в заинтересовавших его местах. Речь была чистая, правильная, литературная. Я никогда не слышал, чтобы он применял какой-либо жаргон или нецензурное выражение. Выступая перед аудиторией, не читал заранее напечатанный текст, а говорил своими словами, изредка сверяясь по бумаге и цифрами. Во время посещения флотов, если обстановка позволяла, флотское командование накрывало стол с коньяком, Главнокомандующий произносил тост, выпивал одну рюмку и дальше наблюдал, кто что делает. Естественно, что я пишу только о том, где я сам был и что сам видел. Отпуска у него практически не было. Находясь на отдыхе в Крыму, регулярно вызывал к себе должностных лиц, в том числе начальника ГИУ, и подписывал основные документы. Из обычных человеческих слабостей и увлечений мне известны только две: сауна и охота. В сауну ходил один, с ним был только банщик. На каждом флоте свой, известный и проверенный. Никакого алкоголя. На охоту только с одним егерем и на время не больше суток. При всех вариантах где-то рядом, но не на виду были специалисты со средствами связи, способные мгновенно обеспечить ему связь с руководством страны, Министерства обороны и подчиненными ему флотами. Проявлял большой интерес к истории России и флота. Докладывая новые проекты, мы всегда давали историческую справку, что было на этом месте или что происходило в данном районе. Всегда требовал сравнения: а что у американцев, а как они этот вопрос решают. Особенно внимателен был к командирам кораблей. Когда в строй вступал новый тип корабля, всегда беседовал с командиром и ценил его мнение, не раздражаясь даже тогда, когда слышал явную несуразицу. Однажды в Лиепае я был свидетелем беседы Главнокомандующего с капитан-лейтенантом — командиром малого ракетного корабля на подводных крыльях. Это был опытовый, единственный в Военно-морском флоте новый тип корабля. У него было много новых прекрасных для боевого корабля характеристик, в том числе уникально высокая скорость, порядка 120 км/ч. После вполне толкового доклада о новом корабле Главнокомандующий спросил его командира, а сколько таких кораблей нужно построить для Балтийского флота. Командир ответил — 120 штук. Все присутствующие чуть не рассмеялись от такой нелепости. Максимум, что в перспективе планировалось для флота, лежало в пределах 8–10. Главнокомандующий и вида не подал, что командир сказал что-то не то, и спросил, какие будут просьбы. Командир попросил увеличить штат корабля, Главнокомандующий спросил, а какой он сейчас, командир ответил: 18 человек. Главнокомандующий спросил, зачем, командир ответил: очень большая скорость хода, трудно управлять. Главнокомандующий сказал, что это обоснованное требование, и при таких высоких скоростях увеличение штата необходимо, а потом спросил у командира, какую должность ему дополнительно ввести в штат. Командир ответил: заместителя командира корабля по политической части. Главнокомандующий сказал командиру: «До свидания», пожал руку и продолжил осмотр других кораблей. Командующий флотом задержался у корабля и успел за мгновение с помощью могучего русского языка и его специфических оборотов сказать командиру корабля, кто он такой, если он додумался с такой просьбой обратиться к Главнокомандующему.