Александр Великанов - Степные хищники Страница 39

— Ты чего сидишь?!

— Невмоготу, товарищ комэск.

— Встань! Ногу в стремя!

Красноармеец понатужился. Ой, какая тяжелая нога! Через силу кавалерист взялся за луку. Нет, не подняться.

— Товарищ комэск, правда не…

Раз! Резкий удар плетью по обтянутому сукну шаровар подбросил малодушного прямо в седло.

— А ты?

Этот упрашивать себя не заставил. Садились все, кто с помощью товарища, кто сам, кому помогали Тополев, старшина, младшие командиры. Когда на снегу не осталось ни одного человека, Щеглов приказал командиру третьего взвода:

— Продолжайте движение и учтите, что если потеряете хоть одного человека, получите от меня пулю. Вы — командир, и об этом не забывайте!

Чуть не ставшая роковой лощина осталась сзади. На бугре ветер был сильнее, но снега меньше, — его сносило. Лошади пошли бодрее, а вскоре по колонне, как электрическая искра, пронеслась радостная весть:

— Алгай!

Действительно, в промежутки между двумя порывами ветра можно было различить постройки, ветлы, изгороди.

Терпеливо выждав, пока пройдет бандитский обоз, Кондрашев тронулся за ним следом до алгайского перекрестка. Смущала мысль, что тот дед по незнанию мог обмануть и сейчас по свертку не ездят.

«Вот это будет номер!» — тревожился взводный.

— Товарищ командир, сзади нас подводы догоняют, — доложили из рядов.

— Сколько?

— Упряжки четыре видно, а там кто их знает.

Положение! Впереди бандиты, а теперь и сзади бандиты. Где же этот проклятый поворот? Фу-у! Наконец-то!

Дорога расходилась на две: прямо к Новоузенску, куда ушли главные силы бандитов, и вправо — на Александров Гай.

«А что если задние подводы их направить по дороге в Алгай?» — родилась шальная мысль. Не раздумывая дальше, Кондрашев остановил взвод, загородив прямую дорогу, и пятерых кавалеристов послал промять свежий след на алгайской дороге, чтобы создать видимость наезженного пути. Уловка удалась. Ничего не подозревая, вакулинцы направились в Алгай.

— Эх и рожи у них были, когда поняли, что сами приехали к красным! — закончил Костя доклад.

Глава пятая

ОДНИМ МЕНЬШЕ

В одном из глухих хуторков, затерявшихся в степи к югу от Чижинских разливов, хозяйственно обосновалась банда Маруси. Приехавшей из Уральска атаманше Серов помог собрать старых знакомых — одиннадцать сапожковцев во главе с Семеном, добавил своих людей, дал пулемет с патронами, немного продуктов, подыскал удобное место для стоянки.

Марусенцы зажили тихо, мирно, по примеру волков, которые, как известно, никогда не шкодят в ближних к логову деревнях. Разошедшись по обезмужиченным войной дворам к молодухам-вдовам или к солдаткам, бандиты в ожидании весны трудились муравьями. Чуть завиднеет, быков запрягают, за сеном в степь ладятся, скотину обихоживают, дворы чистят, навесы, ясли, огорожи чинят, а обедать время придет, по-хозяйски командуют:

— Собирай-ка, Дуняха, на стол, — есть хочется.

Так, чередой один за другим шли зимние дремотные дни, кончаясь тягучими деревенскими вечерами. В сумерки вошло в привычку сходиться к бабушке Настасье. При тусклом свете каганца, заправленного бараньим салом, сучили бабы нитки, пряли шерсть, куделю, рукодельничали, судачили о том, о сем, рассказывали страховины, от которых у самих же рассказчиков мурашки по спинам бегали. Мужики курили, лузгали тыквенные семечки, встревали в бабий говор. Близ полуночи расходились по домам, не зажигая огня ложились спать, и тесноту саманных избушек заполнял такой мощный храп, что от звуков его с потолка и стен сыпались усатые тараканы. Тоненько звякала плохо прикрытая заслонка в печной трубе, убаюкивала, словно колокольчик под дугой. В дверную щель у порога несло холодом, овечьим потом, запахом конской мочи, парным коровьим молоком, — хлева строились с людским жильем под одной крышей.

За все время с самой осени случилось одно происшествие: у бабушки Настасьи пропал из курятника петух. Насчёт виновников сомневаться не приходилось, — следы привели к солдатке, у которой квартировал Гришка Косой, гармонист и ухарь. В чулане петушиные перья нашлись, а в печи в горшке курятина. Два казака, жившие у Настасьи, захватив с собою Семена, пришли к атаманше с докладом:

— Дознались. Кочета украл Гришка Косой. Дозволь нам поучить Гришку.

Атаманша дозволила, и станишники в тот же вечер зверски избили неудачливого воришку, — не блуди, не пакости, на артель пятно не клади! Избили так, что Косой полную неделю пластом лежал и харкал кровью.

В феврале неожиданно оборвалось благополучие, пришел конец сытой, спокойной жизни. Мухортая лошаденка притащила в хутор дровни, а в дровнях дюжего детину с круглым, как решето, лицом, исковырянным оспой.

— Здравствуй, Марусенька! Вот мы и свиделись. Правду говорят, что гора с горой не сходится, а человек с человеком встречаются. Хе-хе-хе! — натянуто смеялся приехавший, подавая атаманше цидульку.

В цидульке атаману Марусе приказывалось идти в район сел Петропавловка — Савинка — Малый Узень и там соединиться с отрядами Вакулина, поступив к последнему в подчинение.

Прочитав записку, Маруся подняла голову и холодно оглядела связного:

— Не побоялся ко мне ехать?

— Я тебе еще в Гуменном сказал, что связаны мы с тобой одной веревочкой, и как ее ни дергай — обоим больно.

Веревочку Егор придумал от страха. Боялся он ехать, но, когда Маруся начала разговаривать, у него отлегло от сердца, — понял, что жив останется.

— Надо было тебя тогда в Гуменном пристрелить, — вроде сама себе сказала Маруся.

— Стрелить и сейчас не опоздано, даже намного легче, — окончательно осмелел Грызлов. — Тогда ты под законом ходила, опаску имела, а сейчас кто с тебя спросит?

— Почему ты безоружный?

— У меня теперь вакансия[46] другая, — ухмыльнулся Егор.

Через два дня по сверкающей серебром целине потянулась черная цепочка конных, след в след, как волки ходят. За всадниками — двое саней: на передних сухари, хлеб, мука, сало, мясо, на задних закутанный в дерюгу «максимка».

Когда клали в передние сани зарезанных у бабушки Настасьи двух овец, Гришка Косой не выдержал, спросил, не скрывая обиды:

— За бабкиного кочета вы мне ребра поломали, а сами теперь что делаете?

— Дурак ты, Гришка, — спокойно объяснил один из бывших бабкиных постояльцев. — Когда в хуторе стоишь, то ни боже мой, ни до чего пальцем не дотрагивайся, — всю артель можешь под хамыр[47] подвести. В походе же мы безответные, — ищи ветра в поле. Понял?

Медленно двигается по степи шайка. Низкое по-зимнему солнце бьет в глаза, заставляет щурить веки.

Защищаясь от света, Маруся нахлобучила папаху на самые глаза, и от этого до чудного стала похожа на хорошенького мальчишку. Только с этим мальчишкой шутки плохие: только что перед самым отъездом забастовал один парень, — жаль стало ему обжитого места, ласковых глаз молодой хозяйки.

— Остаюсь в хуторе, — объявил парнишка: — От добра добра не ищут.

Остался паренек… валяться на базу с простреленной головой. Так-то!

Обойдя стороной Русскую Таловку и Александров Гай, банда Маруси заняла хутор Варфоломеевский. В Петропавловку Маруся послала разъезд искать Вакулина, и вскоре прибыли представители.

— Бурнаковский, — отрекомендовался один из приехавших, чернявенький, с коротко подстриженными усиками. — Член Совета пяти, — важно добавил он.

С неприятным чувством Маруся пожала влажную, холодную руку Бурнаковского. «Как лягушачья лапа», — пришло в голову сравнение.

Трое других представителей, чином, видимо, ниже, своих фамилий и должностей не назвали.

— Здрасте! — официальным тоном, обронила Маруся. — С чем хорошим пожаловали?

— Захотелось посмотреть на прославленного атамана Марусю и привет и ласку от командующего передать, — по-тараканьи шевеля усами, ответил Бурнаковский. Старый плут с первого взгляда определил, что Марусю голыми руками не возьмешь, так просто ей не прикажешь, и пустил в ход лесть. Испытанное средство подействовало.

— Спаси Христос! — казачьей скороговоркой ответила атаманша и уже приветливо пригласила: — Будьте гостями дорогими!

Деловые разговоры много времени не заняли. Вкратце Бурнаковский передал, что Совет пяти предлагает Марусе совместные действия против коммунистов в заволжских уездах. Предстоит пройти Новоузенский и Пугачевский уезды, создавать в селах Советы без коммунистов — «пятерки» из числа наиболее уважаемых состоятельных крестьян и вербовать в отряд новых бойцов. Бурнаковский будет находиться при отряде Маруси, как советник и представитель Совета пяти.

Последнее Марусе не понравилось. «Не хватало мне еще соглядатаев!» — подумала она.