Наталья Кравцова - Из-за парты — на войну Страница 4

Сарайчик был очень мал. Сквозь щели в стенах пробивались солнечные лучи, в которых купались тысячи светлых пылинок.

Переступив порог, мы замерли от восторга. Два стареньких, видавших виды планера, трогательно прижавшиеся друг к другу, потрепанные, исцарапанные и в заплатах, показались нам прекрасными сказочными птицами.

С минуту все стояли молча, почти не дыша. Наконец Виктор медленно погладил пыльное крыло планера и торжественно произнес:

— Вот она, моя мечта! Мечта, которую я давно носил в душе своей и которая… — но, увидев, как смотрит на него Тимоха, осекся и тут же обиженно протянул, глядя с укором на своего друга: — Вечно ты, Тимоха, перебиваешь… Никогда не даешь человеку высказать свои чувства.

Тимоха мрачно взглянул на него, но тут Лека-Длинный вовремя предложил:

— Давайте его выкатим! Можно, товарищ инструктор?

— Выкатывай!

Облепив планер, мы потащили его из ангара. Я крепко держалась за конец крыла и шла рядом с планером, но почему-то получалось, что не я его тащила, а, скорее, он меня…

Через каких-нибудь две-три минуты сероватый планер, когда-то выкрашенный в красивый серебристый цвет, уже стоял на бугре с распластанными крыльями, готовый к взлету. Казалось, он давно ждал этого момента и теперь, выбравшись на волю после долгой зимней спячки, вздохнул полной грудью, набирая силы, радуясь наступившей свободе.

Некоторое время Короленко, сощурив глаза, молча наблюдал, как ребята ощупывают планер со всех сторон, вытирают пыль, трогают элероны, рули управления. Выждав немного, он приказал ввернуть в землю штопоры.

Поскольку ни буксировочного самолета, ни другой техники для запуска планера в воздух у нас не имелось, мы должны были просто «выстрелить» его, как из рогатки, с помощью резинового троса, натянув амортизатор своими же силенками.

Процесс запуска заключается в следующем. Пока мы натягиваем амортизатор, планер стоит на месте, удерживаемый тросом, который крепится к штопорам. По команде инструктора пилот, сидящий в кабине, двинув рычаг, сбрасывает удерживающий трос с крючка, и планер устремляется в воздух. Когда планер уже взлетел, сократившийся амортизатор, прикрепленный к носовой части планера, соскальзывает и падает на землю…

Наконец все приготовлено для взлета. Перед тем как сесть в кабину и продемонстрировать нам свое искусство, Короленко приказал Тимохе построить группу.

Моментально мы выстроились в две шеренги.

— Товарищ инструктор, группа выстроена для полетов. Старшина группы Тимохин! — бодро доложил Тимоха.

Но Короленко не спешил, важно расхаживая перед строем. Остановившись, медленно обвел всех взглядом, прикидывая что-то. Может быть, решал, в какой очередности нас выпускать. И опять на меня он смотрел дольше, чем на остальных. Я чувствовала, у инструктора есть какие-то сомнения, и, переминаясь с ноги на ногу, ждала, что он скажет. Но, по-видимому, инструктор решил, что из-за меня не стоит беспокоиться, и, бодро вскинув голову, сказал:

— Внимание! Сейчас я сделаю два полета, а вы смотрите и запоминайте. В первом я опробую планер. Во втором сделаю то, что следом за мной должен будет повторить каждый из вас.

Короленко осмотрел планер и сел в кабину, закрывшись по пояс фанерным обтекателем. Затем он подвигал рулями, проверяя их, и громко скомандовал:

— На амортизатор!

— Бери концы! — весело крикнул Тимоха и сам взял один конец амортизатора.

Другой конец взял Лека-Длинный. Все остальные, разделившись на две группы, тоже ухватились за амортизатор и, натягивая его, двинулись гуськом, уходя от планера вперед и одновременно расходясь под углом в стороны. Таким образом, получалась «рогатка». Тимоха громко отсчитывал шаги:

— …двадцать семь, двадцать восемь…

Тянуть становилось все труднее, мы пыхтели, все больше и больше наклоняясь вперед, упираясь ногами в сыпучий песок, совсем как бурлаки, тянущие баржу. Туго натянутый амортизатор стремился отбросить нас назад, но мы упорно шли дальше.

Наконец Короленко подал команду:

— Внимание — сброс!

Он двинул рычаг, и трос, который удерживал планер на земле, соскользнул с крючка. Освободившись, планер рванулся вперед. Бросив амортизатор, мы замерли, наблюдая за полетом.

Планер взмыл кверху, набирая высоту, плавно перешел в горизонтальный полет и красиво полетел над землей. Сделав два разворота, Короленко посадил его на ровной площадке между двумя пологими склонами. Мы побежали к месту приземления и волоком по песку притащили планер на старт.

— А теперь я сделаю небольшой подлет: взлет и почти сразу за ним — посадка. Без разворотов.

Короленко снова сел в кабину.

И опять Тимоха, наш ведущий, громко считал шаги, а мы изо всех сил тянули амортизатор. Когда планер сел, мы приволокли его на бугор, весело распевая «Дубинушку».

Теперь была очередь Тимохи. Пока Короленко давал последние указания перед полетом, Тимоха стоял, наклонившись вперед, вытянув шею, и с нетерпением ждал команды садиться. Все его мысли были уже там, в полете.

— Все ясно? — спросил Короленко.

— Ясно, товарищ инструктор, — поспешил заверить его Тимоха.

Он быстро уселся в кабине и с видом бывалого летчика уверенно подвигал рулями, будто собирался лететь уже в сотый раз.

Инструктор заметно волновался: ведь планер был одноместный, и он не мог лететь со своим учеником.

Мы запустили Тимоху и, забыв обо всем на свете, следили за полетом. Как и следовало ожидать, Тимоха выполнил его отлично. Когда планер сел, мы дружно крикнули «ура» и бросились к нему.

— Тимоха! Ты даже не понимаешь, что ты совершил! — издали кричал Виктор. — Ты открыл новую эру…

— Ой, как ты замечательно посадил его! Не хуже, чем инструктор! — восхищалась Валя.

Довольный собой, Тимоха не скрывал этого. Моментально очутившись рядом со мной, возбужденный, заглядывая мне в лицо, объяснял, уговаривая, будто я отказывалась лететь:

— Ничего сложного — простой полет… Вот увидишь… Только ручку сразу от себя…

И его оттопыренные уши розово светились.

Следующим был Слава, за ним Лека-Длинный. Оба выполнили полет хорошо. Потом в кабину села Валя, которая от волнения даже на земле стала делать все наоборот. Короленко хотел ее высадить, но она упросила его дать ей слетать. В воздухе Валя опять растерялась и перед самой посадкой двинула ручку управления не на себя, как полагалось, а вперед. Вместо плавного приземления планер под большим углом с силой ткнулся в землю, и Валя выпала из кабины вместе с фанерным обтекателем. Короленко накричал на нее, и, вконец расстроившись, она заплакала. Однако ей пришлось быстро успокоиться, потому что он пообещал за слезы отчислить ее из группы.

Сестры Инна и Фаина слетали хоть и не блестяще, но весело: со смехом они садились в кабину, со смехом взлетали и, вылезая из кабины, бурно радовались, довольные полетом.

Наступила моя очередь. Я села в кабину, поставила ноги на педали, взяла ручку управления. Мне показалось, что я утонула в кабине. Подвигав педалями, обнаружила, что в крайнем положении педали с трудом дотягиваюсь до нее ногой. Но об этом я решила пока не говорить, опасаясь, что инструктор не разрешит мне лететь.

— Давай, Птичка, веселее! — подбодрил меня Виктор. — Мы все на тебя смотрим, а особенно Тимоха!

Действительно, Тимоха смотрел на меня во все глаза, и короткие волосы на его голове стояли ежиком.

— Натяги-вай! — крикнул Короленко.

Из кабины я видела, как идут, согнувшись в три погибели, ребята, как постепенно удлиняются обе половины амортизатора, слышала, как считает шаги Тимоха, поглядывая в мою сторону. И мне вдруг стало казаться, что я иду вместе с ними, вцепившись обеими руками в резиновый трос, а в кабине планера сидит кто-то другой, и сейчас этот другой должен будет подняться в воздух, а я с земли увижу все это…

Но вот прозвучала команда, и я послушно отцепила трос. Планер рванулся вперед и сам поднялся в воздух, а я отжала ручку от себя, чтобы нос не задрался слишком высоко, иначе упадет скорость и планер просто грохнется на землю. Однако нос почему-то по-прежпему лез вверх, и мне пришлось двинуть ручку еще дальше, до упора. Нет, ничто не помогало — планер явно не хотел слушаться… Неужели я делала что-то не так?.. Я посмотрела вниз — до земли было довольно далеко, потому что бугор остался позади и теперь планер находился над впадиной между холмами. Скорость быстро падала, я с ужасом ждала, что же будет дальше, не зная, что предпринять. А дальше планер «посыпался» вниз и начал опускать нос, уже почти не имея скорости… К счастью, подоспел склон соседнего холма, и высота падения оказалась не так уж велика. Удар о землю хоть и был сильным, но не настолько, чтобы его нельзя было перенести с достоинством.

Вылезая из кабины, я старалась незаметно растереть рукой ушибленное колено. Нога болела, и я осталась стоять, опершись о планер. Ребята уже бежали ко мне со всех ног, и впереди всех Тимоха.