Николай Гунбин - В грозовом небе Страница 41

В первые дни войны в тылу противника был сбит вражескими истребителями экипаж Александра Смирнова. Летчику и штурману Анатолию Булавке удалось посадить подбитый самолет в поле, возле небольшой деревушки, а самим в одном из домов успеть переодеться в крестьянскую одежду и уйти подальше от места посадки. Немало пришлось им пройти километров по дорогам Украины, немало пережить, пока добрались до расположения наших войск, а потом приехали в свой полк, который не успел еще перебазироваться на новое место. Увидев в расположении части двух оборванных людей, все были сначала в недоумении, не узнали их.

- Да это же Смирнов и Булавка!… - присмотревшись, радостно закричали мы.

Несколько дней спустя они уже снова в боевом полете. Штурман Булавка в конце войны был награжден многими орденами и медалями. После расформирования 220-го полка о дальнейшей судьбе летчика Александра Смирнова, к сожалению, ничего не знаю, но на встречу с ним все еще надеюсь.

С весны 1942 года дальние бомбардировщики переходят на ночные боевые вылеты. В это время создается авиация дальнего действия (АДД), которой летом 1942 года и весной 1943-го проведены две мощные операции по уничтожению военных объектов в тылу фашистской Германии и ее сателлитов, в том числе в Берлине. На этом этапе вырабатывалась тактика ночных ударов дальних бомбардировщиков. Вырабатывалась классическая схема массированного удара АДД ночью: разведка погоды, освещение и обозначение цели, бомбовый удар, фотоконтроль. Всем этим добивались наибольшей эффективности бомбового удара. [175]

Авиация дальнего действия начинала представлять собой грозную силу и привлекалась к нанесению мощных массированных ударов по важным объектам тыла противника, по объектам в его оперативной глубине, особенно это практиковалось перед крупными наступательными операциями на фронтах. И наш полк в то время кроме нанесения ударов по объектам глубокого тыла неприятеля привлекался к участию в Сталинградской битве, освобождении Дона, в сражениях на Курской дуге, в прорыве блокады Ленинграда, в Белорусской операции, освобождении Крыма и многих других крупных операциях.

Наши потери в 1943 году были наименьшими за всю войну. Немецкое командование на этом этапе еще не начало применение в массовом масштабе своих ночных истребителей, и наши потери были в основном из-за зенитной артиллерии, которой мы успешно противодействовали.

На конечном этапе войны, примерно с лета 1944 года, окончательно выработалась и закрепилась наша тактика ночных массированных ударов. Однако этот период характеризуется появлением массы ночных истребителей противника и его аэростатов заграждения, что увеличило наши потери. Летом 1944 года не вернулись с задания экипажи летчика Доценко и штурмана Безобразова, летчика Орлова и штурмана Халанского, летчика Дудника и штурмана Троилова, экипаж Баринова и другие. В связи с этим мы снова, особенно при вылетах для удара по окруженным группировкам противника, стали применять дневные боевые полеты мелкими группами или отдельными самолетами.

Поскольку в конце 1944 года советские наземные войска подошли во многих местах к нашим западным границам, действия дальних бомбардировщиков были полностью перенесены за пределы нашей территории. 10-й гвардейский полк в это время принимает самое активное участие в освобождении Румынии, Венгрии, Чехословакии, Польши.

Этот период (1944-1945 гг.) характеризуется общим наступлением Красной Армии и, в конечном итоге, полной капитуляцией фашистской Германии.

Боевая дружба

Нигде так не помогала дружба, как в бою. Основой нашего коллектива было боевое ядро полка - экипажи, чаще и больше других летавшие на боевые задания. Сюда в начале войны входили экипажи Ю. Петелина, Ф. Паращенко, [176] И. Гросула, С. Харченко, немного позже - экипажи Н. Краснова, Н. Жугана.

* * *

Нашим главным заводилой был командир звена Юрий Петелин. Должность командира звена, а затем и командира эскадрильи ничуть не мешала ему быть среди нас самым остроумным, самым жизнерадостным.

Нашу боевую группу Юрий почему-то называл капеллой, хотя от музыки все мы были, пожалуй, довольно далеки, разве что в свободное от боев время ходили на вечера отдыха, где была музыка и, конечно, танцы. Да однажды, осенью 1941 года, коллективно приобрели патефон с несколькими пластинками, который был нашим спутником почти все годы войны. Были тогда у нас всего четыре пластинки с ариями из опер русских композиторов и музыкой из оперетты Кальмана «Сильва». Все это мы знали наизусть. К сожалению, в 1944 году этот исторический для нас музыкальный инструмент вместе с пластинками затерялся. А был бы сейчас неплохой реликвией военных лет…

Юрий Николаевич Петелин родом из Сибири… К началу войны был младшим лейтенантом, служил в Воронеже. Высокий, стройный, он поражал нас смелостью и твердостью характера. Никто не владел самолетом так, как он. Помню, в декабре 1941 года наш экипаж и экипаж Петелина прилетели на один аэродром для выполнения оперативного задания. Мы с Харченко посадили самолет первыми, а машина Юрия, смотрим, выделывает под низкими облаками такие выкрутасы! Через несколько минут приземлил самолет и Юрий. Оказалось, что не выпускалось шасси. Резкими движениями - крутыми виражами, боевыми разворотами, которые мы видели с земли, - он заставил все-таки шасси выпуститься и мастерски посадил самолет на заснеженный аэродром. Не раз выводил он свою машину из самых критических положений, спасая жизнь экипажу.

За время войны Юрий Петелин обучил боевому мастерству десятки прибывших в полк летчиков, штурманов и стрелков. По его примеру летали многие, молодежь старалась во всем подражать асу.

В эскадрилье Петелина выросло летное мастерство В В. Сенько, единственного штурмана Военно-Воздушных Сил СССР, дважды получившего высокое звание Героя Советского Союза.

Сам Петелин стал Героем Советского Союза в июне 1942 года. Этого звания к тому времени были удостоены в [177] полку только двое - он и командир нашего экипажа Степан Харченко. Первые у нас два Героя Советского Союза.

Летом 1944 года боевая деятельность Юрия Николаевича прервалась. Занимаясь на несовершенном тренировочном снаряде, откуда-то появившемся в расположении нашей части, он сломал обе ноги. А выздоровев, пытался летать, и, может быть, стал бы летать с прежней виртуозностью, если бы война вскоре не закончилась.

Юрию Петелину, с его большим мастерством, с его смелостью, явно не везло со штурманами экипажа. В начале войны он летал с человеком, который часто терял ориентировку, не мог похвалиться точностью в бомбометании. Сменившие его в экипаже два других штурмана, хотя и превзошли во многом предшественника, до уровня своего командира не поднялись.

* * *

Нельзя представить нашу дружную компанию и без любимца полка летчика Феодосия Паращенко, Феди. По словам командира полка И. К. Бровко, Паращенко был самым лучшим пилотом в полку. К тому же всегда с улыбкой, всегда с шуткой - без таких людей было бы скучно.

В начале войны мы оказались с ним в одном звене, а потом долгое время были в одной эскадрилье. Летал он почти всю войну со штурманом Василием Сенатором, опытным и смелым офицером, любившим, правда, выпить лишнее, на что Паращенко мне, штурману эскадрильи, бывало, жаловался. Но все это были житейские мелочи. Главное - героизм, который отличал все их боевые вылеты. В одном из полетов они были сбиты, но сумели остаться живыми.

Из другого боевого полета самолет их вернулся, по существу, на одном крыле. Бензобак - он расположен почти по всей плоскости самолета - взорвался от зенитного снаряда и вылетел вверх. От крыла осталась одна нижняя обшивка. Но опытный Паращенко сумел довести самолет до своего аэродрома и посадить. Во время Сталинградской битвы (я об этом уже упоминал), сбитые истребителями противника, они с парашютами приземлились на нейтральной полосе. Наши наземные войска отправили их на ближайший фронтовой аэродром.

Феодосии Паращенко и Василий Сенатор в 1943 году стали Героями Советского Союза и с еще большим упорством продолжали громить гитлеровских оккупантов. Осенью 1944 года Василий Сенатор погиб. Погиб от нелепой случайности.

Феодосии Паращенко еще два десятка лет после войны [178] продолжал летать, в том числе на современных реактивных тяжелых бомбардировщиках, обучая молодежь. Уйдя в отставку, поступает на текстильный комбинат в г. Энгельсе. И, как не мог плохо воевать, так не умел плохо работать. За высокопроизводительный труд ему было присвоено звание ударника коммунистического труда. В октябре 1979 года жизнь замечательного летчика, хорошего человека оборвалась. Похоронен он в Саратове.