Василий Крысов - «Батарея, огонь!» Страница 44

— Пушку опустить до предела! Открыть все люки! — нужно было создать впечатление подбитой машины, покинутой экипажем. — Запрещаю всем без моей команды открывать огонь из любого оружия и бросать гранаты!

Ремонтники с автоматами и гранатами залегли в яму под самоходкой, а экипаж занял свои места в машине.

Притаились. Вначале мимо нас метрах в ста прошли танки. За ними, уже метрах в пятидесяти от нас, шла пехота, на ходу стреляя из автоматов. Поравнявшись с самоходкой, автоматчики дали несколько очередей по башне. Из их громкого разговора я понял, что нашу машину они считают подбитой и пустой. Но на душе отлегло, только когда они начали отдаляться. Собираясь выйти из машины, я выглянул из-за люка и тут же юркнул вниз: к самоходке возвращался автоматчик. Стук подкованных сапог немца, когда он прыгнул на правый подкрылок машины, показался нам очень резким. Ночь была лунной, и на полике башни возле сиденья наводчика появилась тень головы фрица. Валерий прижался к мотору поворота башни, а Николай показал мне руки со сцепленными ладонями. Я кивнул, а сам подумал: а если фриц сунет в люк дуло автомата?! Но немец сунулся в люк головой. Николай тут же мертвой хваткой сжал ему горло, не дав и пикнуть. Теперь, до того, как немцы бросятся искать пропавшего, у нас было минут десять, чтобы закончить натяжение и провести регулировку гусеницы. С трудом, вдвоем с Валерием, разжали пальцы Николая, сбросили немца с машины, и все вместе взялись отлаживать гусеницу. И самоходка наконец стала на ход!

Но уйти незамеченным нам не удалось. Только заработал двигатель и машина сдвинулась с места, немцы всполошились, начали освещать участок и, заметив  нас, сразу открыли огонь из танковых пушек. Но мы, взяв курсом резко вправо, чтобы выйти на гусеничный след полка, на максимальных скоростях пошли через боевые порядки, ведя огонь из пулемета и автоматов, бомбардируя фрицев гранатами Ф-1.

Прошли мы без потерь и счастливо присоединились к своим.

Первым подбежал к самоходке Василий Васильевич:

— Дорогие мои! Я уж и не знал, что делать, узнав, что ремонтируете самоходку у немцев в тылу! Доложил Погорельченко, вместе пошли к Мельникову, просили послать на выручку хотя бы две самоходки с автоматчиками! Он обещал: «Если через полчаса не появятся, тогда и пошлем!» — с волнением объяснял все еще не остывший от переживаний Ишкин.

— Спасибо тебе, Василий Васильевич!

Подошли комбат Погорельченко, за ним Макаров и Русаков с экипажами.

— Вася, я ведь при отходе искал твою самоходку, но не обнаружил. Видно, уже темнеть начало, да и отходили поспешно, — откровенно сказал комбат. — А ты молодец, за десять дней дважды из немецких лап вырвался!

Когда спрашивают, какой день на войне был для меня самым страшным, я вспоминаю Ястребеньки. Страшно было, когда наши оставили село и откатились за Ястребню — а наша самоходка стоит на яме! Сейчас-то можно и усмехнуться, а тогда жутковато было. Кавалерия проскакала, пехота пробежала, полк прошел, а мы стоим и немецкие танки идут в наступление в сотне метров. Вот и пришлось нам создать вид, что самоходка подбита и нет в ней никого живого. Да, не очень приятное было ощущение. А бедняги ремонтники, что в яме под самоходкой лежали?! Они-то, наверное, больше нашего перетрусили, каково это — видеть немцев сквозь колеса в полусотне метров!  

Ночная контратака

Четыре танка бригады, пять полковых самоходок и танк комполка сосредоточились на опушке леса в километре за Ястребней. Поставили и мы свою самоходку, вдвинув ее задним ходом в кустарник, понемногу успокаивались, переводили дух после переплета, из которого едва удалось вырваться. Со стороны Ястребни, отстоявшей от Ястребеньки на полтора километра к северу, слышался глухой гул танковых моторов. Ночь внезапно нахмурилась, холодный ветер нагнал тяжелые тучи, зарядил мелкий, как водяная пыль, дождь. Наши малочисленные подразделения строго соблюдали световую и звуковую маскировку, оставляя за собой надежду на внезапность как главный козырь дальнейших действий. Полк и бригада понесли большие потери, особенно от реактивных минометов. Но немцы, наступая по открытой местности через минное поле, получили значительно больший урон, оставив на поле боя одних только танков около тридцати. И теперь, не зная реальной обстановки, дальнейшее наступление остановили, но периодически трассирующими пулями вели огонь из пулеметов в сторону нашего леса да иногда выстреливали осветительные патроны над восточной окраиной Ястребни.

Часов в десять вечера командир мехбригады полковник Луппов Владимир Васильевич собрал за стогами сена всех офицеров бригады, полка и отдал короткий приказ:

— Товарищи офицеры, в двенадцать ночи атакуем! Необходимо вернуть Ястребню, оставленную практически без боя! Действуем объединенными силами бригады и полка. — И расписал, куда какие танки пойдут на фронте шириной два километра. Заключив: — Повторяю, начало контратаки назначаю на двадцать четыре ноль-ноль.  

Начштаба бригады капитан Крылов в течение пяти минут дал указания по взаимодействию и радиодезинформации.

К комбригу подошел начразведки нашего полка капитан Солдатов с высоким худым мужчиной лет сорока пяти, это был местный житель Мирон Репецкий, под покровом ночи ему удалось незамеченным выскользнуть из села, и в поле он встретил наших разведчиков. Мирон Гаврилович рассказал, что в Ястребне примерно двадцать танков с пехотой, располагаются они на окраине села в садах и огородах. Комбриг поблагодарил Репецкого за ценные сведения.

Мы загрузили в самоходки по три боекомплекта: один в машине и два в ящиках за башней. Исходные позиции занимали в кромешной темноте, под сводом плотных тяжелых туч, из которых сыпал холодный косой дождь вперемежку со снегом. Командиры шли впереди своих машин с белыми сигнальными флагами, механики-водители с трудом вели самоходки, напряженно высматривая белизну флага через открытые люки.

По прибытии вся боевая техника развернулась на двухкилометровом фронте, укрывшись за стогами сена, в оврагах, складках местности. За каждой машиной сосредоточился только что сформированный условный пехотный взвод из штабных и тыловых подразделений: в боевые порядки были поставлены все, за исключением караула знамен. За нашей самоходкой занял позиции «безлошадный» экипаж Макарова и поредевший взвод автоматчиков Ивана Трубина; за самоходкой комбата — хозяйственный взвод; за машиной старшего лейтенанта Статнова, стоявшей левее нас, — разведчики и Митя с Ремой, вооруженные автоматами. Наши четыре самоходки оказались в центре боевого порядка, правее — танки бригады, слева — танк комполка и остальные самоходки. Во втором эшелоне сосредоточили все бронемашины.  

Ровно в полночь в небо взвились три зеленые ракеты, и все наступающие подразделения одновременно открыли огонь из пушек, минометов, зениток, пулеметов, автоматов, карабинов, трехлинейных винтовок! Загромыхал центр боевого порядка! Загрохотали фланги! И вся эта огненная масса двинулась на Ястребню!. Снарядов мы не жалели. Ишкин, сидя за башней нашей самоходки, подавал заряжающему снаряды из ящиков, уложенных на верхней забашенной броне, и восклицал мне в ухо:

— Грандиозное наступление! Грандиозно! Грандиозно!

Действительно, картина наступления потрясала! Казалось, наступает крупное танковое соединение — даже армия! Противник был настолько обескуражен неожиданностью и силой удара, что даже прекратил освещение переднего края, как всегда это делал, и отвечал лишь беспорядочной стрельбой — скорее от страха, чем по приказу.

Медленно продвигаясь вперед, мы часто меняли позиции, стараясь каждый выстрел произвести с нового направления, левее или правее прежнего курса. По всему фронту атаки с надрывом разрезали ночную мглу люминесцентные прочерки пулеметных очередей, дополняя световым эффектом грозную звуковую канонаду танковых и самоходных орудий! Включив радиостанцию на прием, а все радиостанции по приказу комбрига работали на одной волне, я услышал голос самого Луппова, открытым текстом он отдавал приказы несуществующим частям:

— Выполняйте задачу: корпусом обходите с севера! Комбат, не мешкайте! Соединение, обойти село с юга! Не дайте противнику отойти на Ястребеньку!..

А мы в это время вели огонь: в одном месте один-два выстрела и передвигаемся на другое — там стреляешь, создавая впечатление огромной численности боевых  машин. Не меняя темпа наступления, мы продолжали медленно продвигаться вперед. А правофланговые танки и левофланговые самоходки начали огибать село, создавая видимость угрозы окружения. Огонь противника стал ослабевать. На подходе мы слышали лишь отдельные орудийные выстрелы и редкие пулеметные очереди. Противник явно перехватывал радиообмен — клюнул на дезинформацию! Немцы покидали село! Радиоперехват врага сыграл в нашу пользу! После пленные говорили: «Мы думали, что целая танковая армия подошла».