Василий Крысов - «Батарея, огонь!» Страница 43

Возле Ястребеньки бой тоже стал постепенно стихать.

— Отходят, гады! Четыре танка горят перед селом и три на минных полях! — кричал нам с дерева Ваня Тюленев.

— Ваня, сползай с дерева! Пристукнут, дождешься! — кричал ему из люка Макаров.

Настроение у всех было радостное! Еще бы — отбить эдакую лавину танков да пехоты! Такое нечасто бывает! Сегодняшних именинников — наводчиков Валерия и Гришу самоходчики и пехотинцы хвалили за меткую стрельбу, жали им руки и дружески обнимали! А ведь до  этого бойцы батальона даже и не знали их! Но мы с Макаровым, разделяя общую радость, беспокоились за наш еще не окопавшийся полк, предполагая, какие потери понес он от вражеских реактивных минометов, авиации и артиллерии.

Вторая атака.

Оценив с комбатом сложившуюся обстановку, пришли к выводу, что командование противника предпримет новое наступление либо сегодня, предварительно с помощью авиации или артиллерии разрушив наши минные поля; либо перенесет атаку на завтра, чтобы за ночь произвести разминирование. Вероятнее был первый вариант, поэтому мы приняли решение получше упрятать людей на время авиа — или артподготовки.

Сразу отрыли щели под углом к окопам для дежурных стрелков, для остальных — щели под самоходками, которые своим корпусом могли надежно защитить от снарядов, мин и даже от авиабомб. Работали все споро, с полной отдачей, хотя никто никого не торопил. И не напрасно! Еще не закончили со щелями, как противник начал артподготовку к следующей атаке! На минных полях вздыбилась земля! Рвались снаряды и мины! В течение получаса фашисты перелопачивали украинскую землю! А затем перенесли огонь на позиции бригады и полка, включая и нашу рощу. Мы еле успели спрятаться и упрятать стрелков, как вокруг загудела земля от сплошных разрывов! Затрещали, ломаясь, деревья, с грохотом падая на жухлую осеннюю траву! Комбат пехотинцев, находившийся в нашей самоходке, чувствовал себя не совсем уютно, машину то начинало качать, когда снаряды и мины рвались рядом, то близкий взрыв освещал боевое отделение — казалось, что мы горим, и комбат то и дело спрашивал через днище своих бойцов, как они, нет ли раненых?  

И вот через командирский ПТК я увидел вражеские танки! Шли они в боевых порядках, следуя за гусеничными бронетранспортерами, видимо, пущенными вперед для проверки минных полей. Наводчики обеих моих машин тоже увидели танки и без команды бросились протирать прицелы. Вскоре на башне машины Макарова появился красный флаг, означавший готовность к бою. К этому времени артиллерийский обстрел наших позиций стал стихать, хотя все еще оставался достаточно интенсивным. На этот раз на нашу группу, состоящую из двух самоходок и двух десятков солдат, наступало, отделившись от главных сил, восемь танков и до роты пехоты. Превосходство врага почти пятикратное! Шли они осторожно и километрах в полутора от рощи начали разделяться на две равные группы, одна из которых пошла к югу, в обход. Если противник зацепится за высоту, нам не поздоровится! Стрелки побежали занимать свои позиции. Нужно было что-то придумать! Приказал Макарову обороняться на прежней позиции, а сам попросил у комбата десять человек с тремя пулеметами. Своей самоходкой с группой стрелков мы вышли на южный край рощи — подготовить приятную встречу четверке отделившихся танков!

Пока неприятель перестраивал за холмами боевые порядки, видимо, рассчитывая на внезапность атаки с юга, мы срочно выбрали по одной основной и две запасных позиции для самоходки и пулеметов. Успели мы вовремя! Вскоре послышался рокот моторов. Из-за холмов показались танки. Шли они самоуверенно, открыто, без мер предосторожности.

— Товарищ лейтенант, отнюдь я уйти им не дам! — с какой-то загадочной улыбкой выдал Валерий свое любимое словцо.

— По правому танку, огонь!  

Прогремел выстрел! Сквозь шаровидное облако пыли мы увидели, как на ближайшем к нам танке вспухла черная шапка дыма — а затем и языки пламени! Остальные три танка попятились и скрылись за холмами, не произведя ни единого выстрела! Мы же тем временем сменили позицию и ждали «гостей» уже в другом месте! Экипаж сидел молча, изготовившись к выстрелу. Со стороны Ястребеньки слышался сильный бой, на его отдаленном фоне более четко звучали орудийные выстрелы макаровцев и пулеметные очереди на северной опушке рощи. Это нас успокаивало: значит, бьются бескомпромиссно, не отходят.

Все три оставшихся танка вышли одновременно, но с другого направления. Пока они шарили жерлами пушек, ища нас на старом месте, Валерий саданул по среднему танку! Танк вспыхнул, и тут же сильно тряхнуло нашу самоходку, обдав ярким пламенем с правой стороны! В голове промелькнуло: в машине нет дыма, значит, не горим! — и, поднимая дух экипажа, твердым голосом скомандовал:

— По левому танку! Огонь!

Снаряд прошел рикошетом и взорвался за башней. Но вражеский экипаж уразумел, что самоходка сохранила боеспособность, и стал отходить задним ходом, маскируясь дымами. Я сразу же спрыгнул на землю глянуть на машину — и ужаснулся! Самоходка была разбита до предела! Беспомощно стояла без правой гусеницы, без ленивца и балансира, без переднего опорного катка! Удар такой силы мог получиться от трех, в крайнем случае, двух снарядов. Чутьем ощутив неладное, ко мне выскочили из машины все ребята. В их глазах в тот  момент я увидел испуг и растерянность, а у механика Вани Герасимова еще и отчаяние:

— Сволочи, так изуродовать машину! — с жалостью и гневом сквозь зубы выдавил он проклятье.

— Не тужи, отремонтируем, — успокоил парня. — Еще повоюем на ней, родной!

И тут мы увидели идущего к нам Макарова. За ним, опустив головы, шли водитель Миша Гречук и наводчик Гриша Коваленко. От предчувствия недоброго екнуло сердце.

— Товарищ лейтенант, экипаж боевую задачу выполнил. Атака отбита, уничтожено два тяжелых танка противника. Самоходка наша сгорела. Погиб заряжающий рядовой Иван Тюленев. Похоронили его возле сгоревшей самоходки, — доложил Валентин Петрович и, не стесняясь, вытер слезы.

Экипаж сильно переживал гибель товарища, удручила всех и потеря самоходки. Я не стал ребят ни о чем расспрашивать, отправил сразу в полк, поручив командиру прислать тягач для эвакуации нашей самоходки.

— Товарищ лейтенант, хотя мы и на одной гусенице, но, отнюдь, врага не пропустим, — возбужденно сказал Королев, протирая прицел.

— Только так, Валерий! — поддержал я своего наводчика.

Третья атака.

После неудачной второй атаки прошло около часа. Немцы зловеще молчали, упрятавшись за гребнем высоты, ничем не выдавали себя. За это время подошел тягач и отбуксировал самоходку в тыл, поставив ее на яму возле ветряной мельницы между Ястребенькой и Ястребней.

Только ушел тягач, как противник начал очередную массированную артподготовку атаки. С высоты нам хорошо  была видна лавина наступающих танков, шли они тремя эшелонами. На этот раз наши не выдержат, подумал, и помчался за траками, которые мы перетаскивали с подбитой «тридцатьчетверки», находящейся примерно в двухстах метрах. Тяжело было бегом таскать стальные траки, каждая пара их весила более полутора пудов. Оттуда же перетащили каток, ленивец и балансир. В бригаде ремонтников было трое: сержант Алексей Суслов, рядовые Николай Дронов и Федор Шимраенко, все трое имели большой опыт ремонта в полевых условиях, но самое главное: Дронов мог в одиночку снять и надеть десятипудовый каток, за который и ухватиться-то нелегко.

Когда в Ястребеньке стихла артиллерийская стрельба, мы уже успели перетащить и одеть все семьдесят два трака, оставалось соединить верхнюю и нижнюю части гусеничной ленты. Было понятно, что бой закончился и как он закончился. Наши оставили Ястребеньку и отходили на север, за Ястребню! Вскоре мимо нас проскакала кавалерия. За ней отошли, отстреливаясь, мотострелковые части. Следом, прикрывая отход, отошел и наш полк. Вот-вот должны появиться немцы, преследующие наши части! А мы все еще не на ходу! Только наступавшие сумерки давали нам шанс остаться незамеченными и закончить ремонт машины. Как видно, в суматохе отхода о нас забыли, и теперь мы могли рассчитывать только на себя. Угрюмые лица ремонтников и экипажа говорили о понимании серьезности положения. Быстро отвернули бронепробку, вставили торцевой ключ и подготовили «паука» — приспособление для стягивания крайних траков гусеничной ленты. Работали молча, на пределе сил и скорости — только бы успеть закончить натяжение гусеницы, пока не подошли немцы! И тут, очень ясно по вечерней заре, мы услышали крики и автоматные очереди — немецкая пехота приближались  к самоходке! Работу пришлось прекратить. Мгновенно приняли меры к защите. Приказал: