Бруно Апиц - В волчьей пасти Страница 55

Вейзанг что-то пробурчал. Швааль театрально развел руками.

— Другого пути для нас нет…

Клуттиг страдал. Ему хотелось вскочить и заорать во все горло, но единодушие собрания удерживало его на месте. Швааль остановился посреди кабинета и, словно желая высмеять его, Клуттига, сказал:

— Само собой разумеется, в лагере существует тайная организация. Мы не так глупы, чтобы не учитывать подобного обстоятельства. Но это обстоятельство, не такое уж важное. Как вы считаете, господин штурмбанфюрер, — обратился он к Камлоту — может ли эта организация представить серьезную угрозу для ваших частей? — Штурмбанфюрер ответил на этот вопрос лишь пренебрежительным смешком. — Всецело разделяю ваше мнение, — поспешно поддержал его Швааль. — Один-два залпа по лагерю мгновенно сломят всякое сопротивление, и я не замедлил бы воспользоваться этой мерой, если бы она оказалась необходимой. — Он выдержал внушительную паузу, потом заложил руки за спину и, высоко подняв голову, снова заходил вокруг письменного стола. — Однако дело сейчас не в этом, — немного помолчав, продолжал он. — Господа, я отвечаю за вашу безопасность. И не только сегодня, но и в ближайшем будущем. — Он произнес это с особым ударением, уверенный в общем согласии, так как хорошо знал своих людей., — Да, и в ближайшем будущем, — повторил он. — Надеюсь, вы меня понимаете.

Никто не отозвался, все молчали и прятали друг от друга глаза. Теперь момент созрел. С нескрываемым торжеством Швааль объявил:

— Энергии гауптштурмфюрера мы обязаны тем, что наконец-то, я бы даже сказал — в последнюю минуту, обнаружены коноводы тайной организации. Этим он оказал нам неоценимую услугу. Я приказал ему расстрелять эту верхушку заговорщиков и убежден, что он выполнит мой приказ умно и осмотрительно.

— А что будет дальше? — спросил молчавший до сих пор Камлот.

Чрезвычайно удивленный, Швааль поднял брови.

— Дальше выполняется приказ рейхсфюрера эсэсовских войск, — сказал он.

— Гиммлера? — лениво заговорил Камлот. — Вздор! Он отсиживается в убежище, там ему легко приказывать. А я должен возиться со всем этим сбродом?.. Расстрелять всю банду от первого до последнего — вот мое мнение!

Швааль встревоженно повернулся к нему.

— А американцы?

Камлот с равнодушным видом засунул руки в карманы брюк.

— Не мелите чепухи, Швааль. К тому времени, когда они явятся, я успею закончить здесь все свои дела и буду уже за тридевять земель.

Он грубо расхохотался. Швааль побелел. Его дряблые щеки тряслись.

— Именем рейхсфюрера СС — вы обязаны мне подчиняться! — вдруг истерически закричал он. — Кто здесь начальник?

— А кто командует войсками: вы или я? — нанес Камлот ответный удар.

Клуттиг вскочил. Двумя прыжками он очутился подле штурмбанфюрера, словно став под его защиту. От волнения он не мог произнести ни слова и только злобно смотрел на Швааля. Поднялись и остальные. Они ждали необычайных событий. Но Швааль разрядил напряжение:

— Мятеж? Заговор? — заорал он.

Но у Камлота ничего подобного и в мыслях не было, и он ответил довольно миролюбиво:

— Не болтайте попусту! Заговор? Глупости! Просто мне неохота тащиться отсюда со всей этой сволочью. Расщелкать — и все тут!

Он сел в одно из кожаных кресел у стола совещаний и закурил. Под защитой этого могущественного «союзника» Клуттиг вдруг почувствовал и себя сильным.

— Расстрелять! Я тоже на этом настаиваю! — завопил он и снова вызывающе стал рядом с Камлотом.

Это происшествие развязало всем языки, и началось нечто невообразимое. Все заорали, зашумели, размахивая руками. Наиболее свирепые из блокфюреров, хотя их верховным командующим был Швааль, поддерживали Камлота.

Виттиг, адъютант начальника лагеря, обрушивался на них с ревом, и они тоже ревели ему в ответ. Фуражки сдвинулись на затылок. В воздухе мелькали руки. Все различия в ранге, которые всегда так тщательно соблюдались, вдруг исчезли. Виттиг заслонил собою Швааля и крикнул в общую сумятицу:

— Господин начальник лагеря, прикажите всем немедленно замолчать!

Шум сразу стих.

Несколько блокфюреров, стоявших перед начальником лагеря, испугавшись собственного поведения, вытянулись в струнку. И только один ни в чем не принимал участия — Рейнебот. Несмотря на то, что он был взволнован, видя, как с каждой минутой меняется ситуация, и понимая, что сейчас должен решиться спор между двумя противоположными силами, он превосходно владел собой.

Казалось, теперь снова берет верх начальник лагеря. Воспользовавшись наступившей тишиной, Вейзанг ударил кулаком по столу и злобно зарычал:

— Проклятые черти, чтоб вас! Что сказал Швааль, то и будет! Он наш начальник, а других нет!

Никто не обратил на него внимания. Рейнебот сощурил глаза: что теперь будет? Камлот смял в пепельнице окурок и встал. Бурная вспышка, которую он сам вызвал, была ему вовсе не по душе. Она подрывала авторитет того иерархического круга, к которому он, как офицер высокого ранга, принадлежал. Его разногласие со Шваалем возникло не из политических соображений, а из стремления спасти свою шкуру. Вся масса заключенных стояла ему поперек дороги. Что за дело ему до американцев? В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Он не понимал начальника лагеря. Он, Камлот, вовсе не собирался преуменьшать его власть. Но зачем во время бегства обременять себя этим лагерным сбродом, когда можно все сделать гораздо проще: расстрелять всех тех, кто находится за колючей проволокой, сесть в автомобиль и…

— Вы теперь убедились, что думают ваши подчиненные, — сказал он Шваалю. — Почему же вы отказываетесь стрелять?

Швааль был приперт к стене.

— Кто говорит, что я не хочу стрелять? — сказал он, отступая за письменный стол. — Если будет необходимо, весь лагерь за полчаса взлетит на воздух!

— Так прикажите же, чтоб он взлетел на воздух! — закричал Клуттиг. — После нас хоть потоп! Если мы уйдем, ни одна большевистская собака не должна остаться в живых!

Блокфюреры снова подняли шум.

— Расщелкать всю сволочь! — вопили они. Ожившая разноголосица опять угрожала спутать тщательно продуманный план Швааля.

Твердым шагом подошел он к возбужденной толпе.

— Приказываю сию же минуту замолчать!

Его решительный тон не замедлил оказать свое действие. Швааль с удовлетворением отметил, что ему еще повинуются. Вновь наступила тишина. К Шваалю вернулась уверенность, но он тут же сообразил, что только бесстрашным выступлением удастся ему укрепить свой поколебленный авторитет. Он воинственно уперся кулаками в бока и обвел всех свирепым взглядом. Удивительно приятно было бросать слова в лицо этим оцепенелым людям. И Швааль повторил то, что перед этим уже сказал:

— Кто говорит, что я не хочу стрелять?

Он чувствовал, что попал в мишень, но в яблоко мишени, по-видимому, все же не попал. Сейчас же отозвался Камлот.

— Штандартенфюрер! — В его обращении был скрытый вызов. Швааль круто повернулся к штурмбанфюреру. На какой-то миг их взгляды встретились. — Даете ли вы мне слово офицера?

— Даю вам честное слово! — так же резко ответил Швааль.

Казалось, они обменялись выстрелами, и, взглянув на присутствующих, Швааль понял, что теперь попал в яблоко.

«Внимание! Гляди в оба! — подумал Рейнебот. — Дипломату приходится туго. Но пока что он победил!»

— Прошу всех снова занять места.

Швааль подождал, пока не восстановился порядок. Даже Камлот уселся в кресло.

Швааль наслаждался тишиной. Кризис был преодолен. Теперь Швааль снова был офицер высокого ранга и начальник лагеря. Он стал рядом с Вейзангом. Тот развалился в кресле, широко расставив локти, и изо всех сил старался выразить на своем лице согласие со штандартенфюрером. Швааль отошел за письменный стол.

— Сейчас я оглашу телеграмму рейхсфюрера СС.

«Ввиду угрозы Тюрингии со стороны Третьей американской армии под командованием генерала Паттона приказываю: подчиненный мне концентрационный лагерь Бухенвальд эвакуировать. Срок и способ выполнения — по усмотрению начальства лагеря. Всю полноту власти осуществляет начальник лагеря. Верность фюреру! Хайль, Гитлер! Рейхсфюрер СС Гиммлер».

Молчание.

До чего внушительно это было прочитано! Швааль выпятил подбородок, ему казалось, что у него был голос, как у самого Гиммлера. Камлот смотрел на подрагивавший кончик своего сапога. Вейзанг, сжав кулаки, наклонился вперед. Он моргал слезящимися собачьими глазами. Вот вам! Теперь не до смеху!

Текст телеграммы оказал на слушателей, несомненное впечатление.

— Лагерь уходит несколькими партиями, — продолжал Швааль. — Ежедневно — по пятнадцати тысяч человек. В первую очередь — евреи. Маршрут — Гоф, Нюрнберг, Мюнхен. Штурмбанфюрер Камлот распределяет конвойные отряды!