Гюнтер Бломертц - Откровения пилота люфтваффе. Немецкая эскадрилья на Западном фронте. 1939-1945 Страница 7

– Хорошо, – пообещал он. – Я согласен провести презентацию твоей фирмы по всему Лондону. Завтра же полечу обратно.

Глава 5

Командир эскадрильи открыл утреннее собрание словами: «Сегодня у нас настоящая процессия. Две машины взлетают в 9.45. Цель: наблюдение за действиями врага в портах Дувр и Фолкстон. Особое внимание нужно обратить на все сосредоточения кораблей. Маршрут обычный: вдоль берега почти на нулевой высоте до мыса Гри-Не, затем на Дувр и Фолкстон. На обратном пути глядите в оба! „Спитфайры“ наверняка будут высматривать нас. Назад лучше тоже лететь через мыс Гри-Не. А теперь тянем жребий».

Короткие спички вытащили я и один пилот старше меня.

Я захватил с собой дополнительно сумку с ярко-желтым буем и первитин. Кто знает. Вообще говоря, из разведывательных полетов могли вернуться мы оба, а мог и никто не вернуться, но вода совсем не подходящая стихия для летчика.

Британский капитан долго стоял на крыле моего самолета, изучая устройство кабины. С ним по-прежнему обращались как с нашим гостем, пока его не отправят в пересыльный лагерь для пленных летчиков в Оберурсель.

– Привет, капитан, я как раз собираюсь взлететь и взглянуть на Ла-Манш. Хочешь со мной?

Англичанин грустно улыбнулся:

– Кажется, я говорил тебе вчера. Я рад, что война для меня закончилась. Больше не буду летать. Скажи, – добавил он после паузы, – а ведь здесь тесновато, правда? Это меня интересует с технической точки зрения.

Капитан прыгнул на сиденье. Я оставил его и отправился докладывать о своем взлете, но из предосторожности положил под колеса шасси башмаки.

Наш Kapitän рассмеялся:

– Он держит нас за дураков. Оптимист!

В этот момент мы услышали, как взревел мотор.

– Англичанин собирается взлететь! – закричали механики.

Я бросился к самолету. Винт уже медленно вращался. Мотор заработал в полную мощность. Поток воздуха швырнул меня на землю, но машина упиралась в башмаки. Безнадежно было даже пытаться взлететь.

Поняв все, англичанин заглушил мотор. Я полез к кабине, поскольку в любом случае уже пришло время моего взлета. Капитан сидел, сжавшись в кресле, разочарованный и сломленный. Казалось, он был погружен в себя, его лицо выглядело постаревшим и безжизненным.

– Вылезай, капитан. Мне пора лететь!

Он застонал.

– Башмаки! Я их не заметил.

Спустя несколько минут мы летели на север на небольшой высоте, чтобы радары англичан на том берегу Ла-Манша не могли нас засечь. Мы намеренно выбрали маршрут над вспаханными полями, лесами, деревушками и дорогами. На западе и севере далеко впереди мерцало море. Впереди в поле появилось пятнышко – крестьянин с невозмутимым видом вел двух лошадей. Этот человек слышал гул наших моторов, уверенно шел по земле, крепко держал животных за уздечки и не знал, свои мы или враги. С треском, похожим на щелчок хлыста, мы промчались над его полем, словно молнии. Быстрый взгляд назад: крестьянин по-прежнему крепко держал лошадей, которые испугались и пытались встать на дыбы. Затем внизу показалась ферма, снова вспаханные поля, лужайки и тысячи других картин живописного ландшафта.

Стоило нам только потянуть на себя штурвал, как все эти красоты, так низко мы над ними летели, превратились бы в обычные значки на карте. Возвышенность Артуа вздымалась над равниной. Этот похожий на угрожающий палец монумент пролетел мимо нас. Конические терриконы угольных шахт возвышались над нашими головами, и вскоре мы промчались над мысом Гри-Не.

Березовая рощица, небольшой утес, песок, колючая проволока и пенящийся прибой: здесь континент заканчивался, поросшую зеленой травой землю голубая вода отделяла от видневшегося неподалеку острова. Наши машины ловко сманеврировали над берегом и полетели над морем, чьи прожорливые волны жадно тянулись к нам. Сейчас в самом узком месте Ла-Манша мы должны максимально сэкономить время. Нам было необходимо как можно быстрее преодолеть тридцать два километра. На то, чтобы долететь до противоположного берега, требовалось двести секунд. Наши самолеты почти касались белых барашков волн. Брызги обдавали фюзеляжи. Гри-Не все больше скрывался позади. На самом деле нам следовало лететь еще ниже, если мы не хотели быть замеченными в Англии.

На противоположном берегу блестела золотисто-белая линия: утесы, в которых в ожидании врага скрывались сотни орудий. Может, они уже засекли нас и подпускали ближе? Строения дуврского порта выросли и сейчас были четко видны впереди.

Вдруг со всех сторон появились вспышки, и бесчисленное количество снарядов ринулось на нас. За ними тянулись следы, словно они были привязаны к концам нитей. Мы взмыли в небо и повернули назад. Порт Дувра был пуст. Следы трассирующих снарядов остались далеко позади, когда мы направились на Фолкстон. Там в порт входил лишь один сторожевой катер.

Наша работа была выполнена, и мы повернули обратно по направлению к Гри-Не. Я огляделся по сторонам, поскольку сейчас должны были появиться «Спитфайры». Моторы наших машин работали на максимальных оборотах. Мы снизились и прикрыли воздухозаборники. Я взглянул на своего товарища. Его самолет шел устойчиво, как скала, но двигатель, казалось, «подъедал» масло, поскольку за машиной оставался след черного дыма. В следующий момент у хвоста самолета вспыхнули языки пламени!

– Ты горишь! – крикнул я, но пилот уже сдвинул стеклянный колпак и стал вылезать из кабины.

Пока мой товарищ парил с парашютом над морем, я передал по рации сигнал 8О8 и сообщил координаты. Затем я стал кружить над ним, пытаясь определить, как далеко ему до берега. Он угодил прямо на середину Ла-Манша. Я опустился ниже и очень медленно пролетел над утлой резиновой лодочкой, танцевавшей на волнах. Бедняга отчаянно пытался залезть в нее. Буй из сумки стал медленно выползать, и, наконец, большое, хорошо видное с расстояния желтое пятно обозначило место падения летчика.

– Смотри, нет ли рядом «Спитфайров»! – услышал я в наушниках голос. Наземная станция предупреждала меня об опасности.

Я быстро взглянул на английскую сторону и увидел два, пять, девять маленьких пятнышек, летящих рядом друг с другом. Оставаться здесь дальше мне не имело никакого смысла, поскольку я уже ничем не мог помочь сбитому товарищу. Тогда я развернул свою машину к берегу и взял курс на Гри-Не.

Возгорание самолета хорошо видели с обеих сторон Ла-Манша, погоня началась одновременно с острова и материка. Несколько наших пехотинцев завели штурмовой катер и двинулись поперек пролива, в то время как британский сторожевик на всех парах несся по направлению к месту падения пилота.

Звено немецких истребителей, чье подразделение, очевидно, базировалось вблизи побережья, встретило меня над Гри-Не. Их явно отправили на поиски сбитого летчика, поэтому я присоединился к ним и повел четыре самолета к месту его падения.

Британцы уже кружили над ним, хотя под нами по воде немцы, казалось, должны были успеть к цели первыми. Плотное звено развернулось над судами. Мы атаковали сторожевик, а томми наш штурмовой катер. Вскоре мы вступили в бой друг с другом в воздухе. В результате два немца и два англичанина выпрыгнули с парашютами – вот цена спасения одного человека на воде! Сторожевой катер повернул назад, а наше судно, шедшее на помощь, перевернулось.

На моей приборной доске на указателе топлива загорелась красная лампочка. В течение двадцати минут мне было необходимо где-то приземлиться. Я вышел из боя и через десять минут сел на поле маленького, выдвинутого к побережью аэродрома.

Наши «поисковые звенья» взлетали каждый час, сменяя друг друга, а пять летчиков и три солдата со штурмового катера все еще плавали в Ла-Манше. Только днем, когда туман над водой стал гуще, британский сторожевик в сопровождении солидного эскорта «Спитфайров» снова рискнул добраться до своих и вражеских пловцов, чтобы взять их на борт. Последнее германское звено уступило этим значительным силам, но нас укрепляла мысль, что, по крайней мере, все люди были спасены.

Я присоединился к четырем самолетам соседней эскадрильи, чтобы вернуться в Аббевилль. Туман стал таким густым, что видимость снизилась до двух или трех километров, и вскоре мы летели в плотной белой вате. Каждый пилот мог видеть только соседнюю машину. Перемена погоды произошла неожиданно, мы не успели повернуть назад. Туман мог простираться широким фронтом над всей местностью под нами.

– Поднимемся выше, – приказал Schwarmführer.

Звено осторожно поднялось над мнимым горизонтом. Стрелка компаса медленно повернулась, а стрелка спидометра чуть заметно отклонилась назад. Высотомер зарегистрировал устойчивое повышение. Я периодически смотрел то на приборы, то на летящий рядом самолет, то вперед сквозь густой туман. Мы летели медленно. Высотомер показывал триста метров. Опасность, казалось, миновала, потому что вершины Артуа уже находились в каких-то ста метрах под нами.