Иван Величко - Внимание, мины! Страница 7

Немало интересного о минах узнали и слушатели на курсах. Стало известно, что противник в своих минах применяет различные приборы и постоянно совершенствует их.

Вскоре и противник убедился, что донные мины довольно уязвимы. После их постановки стоило пройти над ними быстроходному катеру и сбросить в это место глубинные бомбы, как они взрывались или выходили из строя и уже не были опасными для кораблей.

Тогда противник начал применять различные новшества. Прибор срочности приводил мину в боевое положение не сразу после постановки, а через определенное время. Это затрудняло их траление.

Хитроумным был и прибор кратности. Он вступал в действие после отработки гидростата и приводил схему мины в холостое срабатывание. И получалось, что, скажем, пятнадцать судов или тралов пройдет, а шестнадцатый будет взорван.

А как затруднено было траление! Ведь тральщикам требовалось десятки раз пройти одним и тем же галсом, чтобы добиться безопасности плавания кораблей.

Работа ответственная.

Когда фашисты узнали, что их мины советские минеры разоружают, они стали применять ликвидаторы и «ловушки», взрывающие их при подъеме на поверхность или при разоружении на берегу.

При изучении мин на курсах мы пользовались уже готовыми данными об их устройстве. Эти данные ценой огромного риска добывались нашими минерами.

Первый трагический случай на Черном море, связанный с разоружением мин, произошел 14 сентября 1941 года в Новороссийске. Погибли флагманский минер Новороссийской военно-морской базы старший лейтенант Семен Ильич Богачек и инженер-конструктор Борис Товьевич Лишневский, а капитан 3 ранга Александр Иванович Малов был контужен и долго пролежал в госпитале.

Специалисты столкнулись с таким фактом, что, несмотря на точное определение места падения мины и многократное прохождение над этим местом катера с тралом, все же мина не взрывалась. Надо было определить, почему так происходит. Минер капитан-лейтенант Иван Васильевич Щепаченко решил разгадать этот секрет. На тральщике он подошел к месту падения одной из вражеских мин.

Разоружить эту мину ему поручили с Иосифом Александровичем Ефременко.

Готовились к операции тщательно. Ефременко и Щепаченко побеспокоились об охране места разоружения, проинструктировали весь личный состав, участвующий в этом опасном мероприятии.

Водолазы остропили мину. Ее отбуксировали к берегу, вытащили на сушу.

Помня о случае в Новороссийске, Ефременко и Щепаченко выждали минут тридцать, а потом подошли к мине, чтобы решить, как начать ее разоружение.

Мина лежала горизонтально, горловиной вторичного детонатора вверх. Горловина инерционного взрывателя оказалась внизу. К ней было трудно подобраться еще потому, что под нее попал буксирный конец.

Первым один на один с миной остался Ефременко. Он должен был извлечь электрический запал. При вывинчивании пробки этого запала Ефременко услышал сильное шипение и поспешил в укрытие. Потом вместе с Щепаченко они определили причину этого шипения. Мина лежала в воде, была холодная, а когда оказалась на берег, то ее нагрело солнце. Находящийся в ней воздух расширился, давление его увеличилось, вот он и вырвался наружу с таким шумом.

Ефременко вновь подошел к мине. Он извлек из горловины электрический запал, а затем медным ножом перерезал идущие к нему провода. Первая часть опасной работы была завершена. Ефременко облегченно вздохнул и вернулся в укрытие.

К мине подошел Щепаченко. Ему предстояло сделать подкоп, чтобы получить доступ к горловине инерционного взрывателя. Много времени заняло и освобождение горловины от буксирного конца.

Отдохнув немного, он начал отворачивать кольцеобразную гайку, придерживая при этом инерционный взрыватель, чтобы он не проворачивался, ибо от малейшего неосторожного движения мог произойти взрыв.

Легко представить, как волновался Щепаченко, когда стал извлекать инерционный взрыватель вместе с запалом и двумя шашками вторичного детонатора. Как только он вынул все это «хозяйство», сразу же бросил его в сторону и замер в ожидании. Секунд через восемнадцать последовал взрыв, но он был слабым и никакого вреда не причинил.

Щепаченко подошел к Ефременко, обсудили, что предпринять дальше. Оба вернулись к мине и тщательно ее осмотрели. Решили, что детонаторов больше нет, и начали отворачивать гайки на крышке, закрывающей отсек с аппаратурой.

К этому времени из минно-торпедного управления флота к месту разоружения мины прибыл инженер-капитан 3 ранга Иван Иванович Иванов. С разрешения Ефременко он стал помогать отворачивать гайки.

Когда предстояло отвернуть последние пять гаек, Иванов и Ефременко отошли в сторону метров на двадцать пять, чтобы перекурить. У мины остался один Щепаченко. Через некоторое время он крикнул им:

— Осталось отвернуть последнюю гайку...

Как только Щепаченко отвернул ее на несколько оборотов, крышка аппаратной камеры отошла от корпуса мины, благодаря чему под действием пружины замкнулись контакты специального заряда, предназначенного для уничтожения аппаратуры.

Произошел взрыв. На беду Иванов и Ефременко в это время приближались к мине. Недалеко от нее находился и краснофлотец Щерба, который был убит наповал.

Иванова, Ефременко, Щепаченко санитары уложили на носилки и отнесли в машину скорой помощи. Матросы советовали доставить раненых в госпиталь на шлюпках. Так они и поступили с Щепаченко. А Иванова и Ефременко, которые были в тяжелом состоянии, врачи брать не разрешили и повезли в объезд вокруг Инкермана.

Иван Иванович Иванов скончался в машине. Не долго прожил и Иосиф Александрович Ефременко. Он умер в госпитале. В живых остался только Иван Васильевич Щепаченко... Это случилось 4 октября 1941 года.

С каждым днем работать с минами становилось все опаснее и опаснее.

Представьте, что на грунте лежит мина неизвестного образца. Нужно ее разоружить и изучить, чтобы разработать методы борьбы с нею. Поднять ее на поверхность воды или выбуксировать на берег нельзя: специальный прибор — гидростат — взорвет ее, как только давление водяного столба уменьшится до определенных величин. Опасно разоружать мину и на дне: установленная «ловушке» может взорвать ее, если станешь снимать какую-нибудь крышку или прибор. Где же выход?

Помощник флагманского минера капитан-лейтенант Григорий Николаевич Охрименко предложил обезвреживать мины прямо под водой. Спустившись на дно, специалист должен сделать мину неопасной при дальнейшем разоружении ее на берегу. Для этого нужно было уже на глубине извлечь те приборы, которые обеспечивают взрыв.

Охрименко прибыл к водолазам ОВРа. В беседе на причале со специалистами он рассказал о минах, подчеркнул, как опасна работа с ними.

— К сожалению, точного устройства мин мы не знаем, — говорил Охрименко. — Нам известны лишь некоторые характеристики отдельных приборов. И точно сказать, какую снимать крышку или какой болт отворачивать безопасно, мы не можем.

Водолазы поняли, как опасна работа с минами на грунте. Жадно затягиваясь папиросами, каждый сосредоточенно думал, взвешивал свои способности, шансы на благополучный исход дела. Воинский долг повелевал — кому-то надо идти. Первым заговорил Леонид Викулов.

— Прошу послать меня. — Старшина 1 статьи Викулов посмотрел на своих товарищей и улыбнулся: — Тут все женатые собрались, у каждого детишки, а я холостой. Разрешите мне.

Все смотрели на Леню Викулова. Кто-кто, а водолазы знали, какое это ответственное задание.

Вместе с Викуловым работать вызвался мичман Болгов.

Григорий Николаевич Охрименко долго беседовал с Леонидом Викуловым, рассказывал ему, что нужно сделать во время первого спуска под воду.

После инструктажа Викулов надел водолазный костюм. Улыбнулся товарищам, мол, все будет в порядке. Настала минута спуска под воду. Мищенко начал задраивать иллюминатор шлема, тихо говорил другу:

— Будь осторожен, только посмотри на мину — и назад. Важно определить, какой это образец. Минеры подскажут, что с ней делать дальше.

— Качай воздух! — подал команду мичман Болгов.

Викулов начал спускаться под воду. Шланг и подъемные концы у него были длиннее обычных — метров до 250. К месту, где лежала мина, обозначенная буйком, Викулов шел минут пятнадцать — путь его был отмечен легкими пузырями воздуха.

Наконец водолаз остановился. Личный состав, находившийся на боте, замер в ожидании. Настал тот ответственный момент, когда в любое мгновение может произойти взрыв.

Но взрыва не было.

Прошло минут двадцать, а Викулов не возвращался. Старшина водолазов Болгов подал ему сигнал: «Как себя чувствуешь?» Но вряд ли этот сигнал понял Леонид — расстояние до него было слишком велико.