Незначительная деталь - Адания Шибли Страница 7

ей волосы, чтобы не распространяла по лагерю вшей. Фельдшер с одним из солдат выбрались из толпы и через несколько минут вернулись: первый с сумкой и небольшим стулом, второй – с жестянкой, из которой несло керосином. Поставив на землю стул, а рядом – сумку, фельдшер взял девушку за руку, подвел к стулу и надавил ей на плечи, чтобы та села. Он вынул из сумки перчатки и ловко их натянул, кивнул солдату, чтобы тот поднес жестянку, и, приняв ее, начал лить керосин девушке на голову, пока волосы как следует не пропитались. Отставив канистру, фельдшер осторожно помассировал кожу головы, особенно за ушами и у шеи, у самых корней. Взяв затем из сумки расческу и ножницы, он поднял глаза на командира и спросил, насколько коротко резать. До ушей, ответил тот, и фельдшер расческой разделил темные пряди, открыв свету бледную кожу пробора.

Солдаты наблюдали, как вокруг девушки бесшумно падают на песок волосы. Двое из них – тот, что охранял пленницу, и еще один – схватили собаку и принялись и ее поливать керосином, втирая его в грязно-желтую шерсть. Командира в этот момент пробрала дрожь, хотя все они стояли прямо под беспощадными лучами послеполуденного солнца.

Вскоре фельдшер покончил со стрижкой и продезинфицировал ножницы, гребень и стул. Один из рядовых тем временем собрал рассыпанные волосы в тряпицу, завязал в узелок, положил его на верхушку рваной сваленной в кучу одежды и по приказу командира поджег.

Несколько клочков черных волос остались лежать на песке. Они свернулись небольшими кольцами, и пожиравший одежду огонь их не тронул.

⁂

Девушку отправили обратно во вторую хижину. Солдат-охранник и собака вернулись на свои прежние места у двери. Остальные постепенно разбрелись и отступили в тень, оставив командира совещаться с заместителем и сержантами трех дивизий. С этого момента им придется проявлять исключительную бдительность и расставить дополнительные группы солдат в разных местах лагеря – как бы в предстоящие недели кто-то из арабов не решил им отомстить за проведенную операцию. Что касалось девушки, ее нельзя было держать здесь долго. Решили, что он либо доставит ее в центральный командный пункт, либо оставит в каком-нибудь арабском поселении при первой же возможности. А пока пусть поработает в лагере на кухне.

Покончив с обсуждением, он направился к главным воротам, а оттуда – к холмам на западе, чтобы провести быструю рекогносцировку, но спазмы в руках и ногах не дали ему уйти далеко. Он уселся у подножия ближайшего холма, разглядывая желтый, пустынный, окутанный тишиной пейзаж. Изредка звучали только голоса солдат, которые окликали друг друга или шутили. Лежащий на песке верблюд, пучок вырванной с корнем травы у его рта, девушка – всё вдруг замелькало перед ним.

⁂

На какое-то время он, должно быть, задремал. Открыв глаза, он посмотрел направо, в сторону лагеря, и через штанину ощупал левой рукой вздутие на бедре. Затем поднявшись, он пошел прочь от лагеря, навстречу солнцу, которое теперь почти соприкасалось с горизонтом.

Он продвигался всё дальше на запад, а голоса от палаток доносились всё слабее и наконец полностью смолкли. Когда он совсем перестал их слышать, он вдруг упал на одной из песчаных дюн, тяжело дыша. К горлу подступила желчь. Он глубоко вдохнул несколько раз, не сводя взгляда с пустыни, которая простиралась на запад. Смотреть прямо на солнечный диск он не решался. Было почти шесть вечера, но жара по-прежнему стояла невыносимая.

Наконец солнце скрылось за холмами. Легкий ветер немного разогнал плотный от жары воздух. Над горизонтом на востоке нерешительно загорались звезды. С усилием он поднялся на ноги и повернул к лагерю. Вечерняя звезда появилась прямо перед ним, и чем ближе он подходил, тем громче становился собачий лай. Чернота кралась по небу, сгущая синеву. Так наступал вечер 12 августа 1949 года.

⁂

Когда он пришел, собака по-прежнему лаяла. Он сразу направился ко второй хижине, и стоило подойти достаточно близко, как она залаяла еще сильнее. Он спросил у солдата, всё ли в порядке, и солдат ответил утвердительно. Тут распахнулась дверь, и вылетела девушка. Она плакала и бормотала несвязные, непонятные слова, терявшиеся в продолжавшемся собачьем лае.

В этот миг после заката, до наступления полной тьмы, тараторя что-то на неизвестном языке, девушка снова показалась военным чужой, хотя и походила теперь на остальных.

Часовой, стоявший на своем посту по правую сторону хижины, опустил взгляд в песок, стараясь не смотреть на командира, а тот лишь безразлично покачал головой.

⁂

Тем вечером он приказал приготовить праздничный ужин по случаю утренней операции – успешной, в отличие от предыдущих бесплодных попыток. Ровно в восемь часов, как только за стол сел последний солдат, он встал, поприветствовал всех и отметил их вклад в оборону и охрану этих мест:

– Юг по-прежнему в опасности. Так что нам надо бросить все силы, чтобы остаться и закрепиться здесь, иначе мы его потеряем. Наш долг – сохранять бдительность и всю энергию, всю волю без колебаний отдать этой части нашего молодого государства, ее обустройству, защите и сохранению для будущих поколений. Поэтому нам надо самим искать врага, а не ждать, пока он появится. «Если кто хочет убить тебя, убей его первым».

Точно так же мы не должны просто стоять и смотреть на эти бескрайние просторы, когда они могут принять столько тысяч детей нашего народа, что сейчас находятся в изгнании, среди недругов, или не могут вернуться на нашу родину! Пока это место кажется совершенно пустынным, здесь нет никого, кроме партизан, бедуинов да верблюдов. Но тысячи лет назад наши праотцы ходили по этой земле. И если арабы, ведомые своими жалкими националистическими идеями, не дадут нам жить в этих краях и продолжат сопротивляться, если они предпочитают, чтобы эта земля осталась бесплодной, мы ответим им боем. Никто не имеет большего права на эту землю, чем мы. Она веками оставалась в запустении, пока здесь не обосновались бедуины со своими стадами. Наш долг – не дать им остаться здесь, изгнать их отсюда окончательно. Бедуин не сажает, а только потребляет, его скотина сжирает всю зелень перед собой, и с каждым днем те немногие оазисы, что тут существуют, уменьшаются. Мы отдадим всё, чтобы эти бескрайние земли снова процветали, чтобы на них появились поселенцы. Мы не позволим этому месту оставаться таким, как сейчас, – сухим и безлюдным.

Нам предстоят испытания, в частности испытание нашей созидательной силы: сможем ли мы стать первопроходцами? Сможем ли сделать Негев зеленым, процветающим местом, центром науки, прогресса и культуры, чего мы уже добились на севере и в