Антон Кротков - Штрафники Василия Сталина Страница 71

При этом те, кто знал его так же хорошо, как знал шефа Нефёдов, видели, какой ужас этот инфантильный нервный человек испытывает от одной только мысли, что однажды отца может не стать, и одновременно с его уходом рухнет весь привычный мир. Но пока старый Иосиф был жив, Василий хорохорился и грозил кому-то.

– Ничего! Мне бы только аэродром подскока, я им всем покажу!

Борис быстро догадался, что этим «аэродромом подскока» шеф решил назначить его.

Как не был зол царский сынок на неуправляемого подчинённого, он понимал, что без Нефёдова ему прямой путь на надёжно отрезанную от мира госдачу, куда его собирается упечь под наблюдение врачей отец. Ведь Берия регулярно талдычит на ухо родителю о сыновних запоях. Поэтому Василий снова с такой надеждой смотрел на своего лучшего лётчика: он невысок, но достаточно широк в плечах, крепок в руках, словно борец, смел до одури. Он бывает неуправляемым, как гуляющий сам по себе уличный кот, бывает и резким с начальством. Но он Бог воздушной войны, перед ним не устоит ни один вражеский ас.

– Ты не должен на меня сердится, Боря, – дружески положив руку на плечо ещё недавно опальному офицеру, сказал генерал. – Признаю: я погорячился. Только такая штрафная бестия, как ты, справится с этим делом. В качестве компенсации я дам тебе вот этот истребитель. Василий указал на стоящий рядом «МиГ».

– Посмотри на него, – какой красавец! Он только что с завода. Бери скакуна и возвращайся к своим парням. Только очень прошу тебя, Боря, – не подведи меня снова! Иначе, нам хана! И твоей жене тоже. Пока я ещё могу помочь, но если мы проиграем… Тогда она погибнет первой.

Глава 39

У обочины молодая женщина склонилась над мотором синего «Москвича-400». Но бредущий по улице Борис не замечал её. Он был настолько погружён в собственные невесёлые мысли, что не сразу осознал, что к нему обращаются.

– Вы не поможете мне? – смущённо, но с нажимом повторила свою просьбу девушка, пытаясь обратить на себя внимание прохожего со странным отсутствующим взглядом. – Простите за настойчивость, но мне просто не к кому больше обратиться. Эта глупая машина неожиданно сломалась, а мне срочно нужно ехать.

Личико миловидной брюнетки в нескольких местах было испачкано моторной смазкой. Скорей всего она впервые в жизни держала в руках гаечный ключ. Во всём облике незнакомки было столько отчаяния, что отказать ей в помощи просто язык не поворачивался.

Хмурый мужчина молча кивнул и направился к машине; снял с себя пиджак, молча вручил его хозяйке автомобиля, после чего засучил рукава. Меньше всего он сейчас был расположен к трёпу с кем-либо. Все его мысли были лишь об оставленной им в тюрьме фактически беззащитной жене. На все вопросы хозяйки синего «Москвича» он отвечал короткими фразами по существу дела.

Борис довольно быстро разобрался, в чём проблема. Поломка оказалась пустяковой. Попросив хозяйку машины сесть за руль, он принялся энергично вращать рукоятку ручного запуска. Мотор раз пять чихнул и вдруг бодро затарахтел.

Девушка радостно захлопала в ладоши.

– Ой, да вы просто кудесник!

Нефёдов пояснил, что причина возникшей проблемы с мотором связана с неумелым стилем вождения начинающей автомобилистки. У неё в машине даже не оказалось тряпки, чтобы «механик» мог вытереть руки. Борису пришлось использовать для этой цели собственный носовой платок. Впервые он как следует рассмотрел девушку: стройная, хрупкая, с длинными волнистыми волосами, глядит робко. Что-то в ней показалось Нефёдову неуловимо знакомым.

– Да вы не расстраивайтесь, – успокоил он хозяйку «Москвича», – опыт дело наживное.

Чтобы развеселить отчего-то снова приунывшую водительницу, Борис рассказал ей байку про лётчиков-испытателей, которые являясь богами в небе, нередко попадают в дорожные аварии. А всё потому, что заметив перед собой препятствие, асы по привычке пытаются тянуть руль на себя, словно самолётный штурвал, чтобы перепрыгнуть препятствие.

Брюнетка снова улыбнулась и взглянула на него просительно своими томными синими глазами с голубоватыми белками.

– Понимаю, что это наглость с моей стороны, я итак вам очень обязана… Но вы не могли бы довезти меня до дачи. А то я боюсь, что снова заглохну, только уже где-нибудь в лесу.

Она пояснила, что всего десять дней назад получила права и не рискнула бы выезжать из города в одиночку. Но её отец сейчас на работе. Между тем необходимо срочно отвезти лекарство бабушке, у которой больное сердце.

И снова Борис не смог отказать хозяйке «Москвича», назвавшейся редким на Руси именем Изольда. Как только девушка представилась, Нефёдов вдруг понял, что она напоминает ему его бывшую любовницу Зинаиду Красовскую, какой он её знал в первые дни их знакомства.

– Вы случайно не актриса? – наугад поинтересовался он, включая зажигание.

Девушка одарила его застенчивой перламутровой улыбкой, и вдруг ойкнула, увидев своё перепачканное лицо в салонном зеркальце заднего вида. Она тут же полезла в косметичку за платочком и принялась приводить себя в порядок…

Они приехали в дачный посёлок, находящийся в 80 километрах от Москвы. Изольда в знак благодарности пригласила Нефёдова в дом – выпить чаю.

– Через полчаса мы сможет уехать обратно в Москву, – пояснила она. – Я бы сразу отдала лекарство и не стала вас задерживать. Но бабушка так долго меня ждала, что не побыть с ней хотя бы полчаса было бы жестоко… Вы пока проходите в дом, а я сейчас зайду к соседке и тоже приду. Мою бабушку зовут Марья Ивановна.

Борис открыл калитку и направились к дому по петляющей между плодовыми деревьями тропинке – мимо подвешенных на ветвях детских качелей, прислонённой к побеленному стволу лопаты. Мирная дачная картина. И всё-таки Борис чувствовал на себе чей-то пристальный недобрый взгляд. В окне соседского дома показалось было любопытное детское личико, но тут же исчезло за торопливо задёрнутой строгой родительской рукой занавеской.

Поднявшись по скрипучим ступеням на крыльцо, Борис потянул на себя ручку двери. Она оказалась открытой. Из глубины дома доносилась музыка и соблазнительно пахло жаренным мясом.

Борис снял ботинки и вошёл. Посреди горницы стоял накрытый стол с угощением и вином. Сервирован он был на две персоны. Кто-то завёл к приходу гостя патефон.

В противоположном углу комнаты в кресле-качалке сидел человек. Лица его было не разобрать. В комнате царил полумрак. Струящегося сквозь щель в задёрнутых гардинах дневного света хватало лишь на то, чтобы различить общие контуры окружающих предметов.

– Ну вот и свиделись…

Едва различимый силуэт в углу выдержал сентиментальную паузу. Скрип-скрип – стонали под его задумчиво покачивающимся креслом старые половицы.

– А ты постарел… Но всё такой же – неугомонный. Сотрясаешь этот похабный мир сверхчеловеческими подвигами, пыжишься что-то кому-то доказать.

Борис вдруг узнал этот голос, но всё ещё не мог поверить в то, что не ошибся. Ведь это был голос с того света. Нефёдов конечно слышал о самоубийстве своего одноклассника Артура Тюхиса в конце войны.

С улицы донеслись голоса. Изольда с кем-то кокетничала. Голос её звучал уверенно. И куда только подевалась прежняя застенчивая девчонка, потерянной собачкой бегавшая вокруг сломавшегося автомобиля!

– Уже познакомился с моей Любочкой, – самодовольно произнёс человек-призрак. – Она у нас начинающая актриса и непременно станет «звездой»… если, конечно, я не передумаю. Но пока я щедро плачу по её счетам. Бедняжка выросла в нищей провинции, а у трущобницы не может быть хороших зубов. Чтобы плохие зубы не погубили её карьеру, приходится регулярно отстёгивать крупные суммы хорошему дантисту.

Разговор словно шёл о породистой лошади, имеющий определённый изъян, и, тем не менее, показывающей неплохие результаты на тестовых бегах.

– Я попросил Любашу разыграть небольшой театральный этюд с твоим участием, чтобы пригласить старого друга для приватной беседы.

Голос из тёмного угла позвал девушку в комнату. Она тут же явилась – вошла гордо покачивая бёдрами, и первым делом распахнула шторы. Призрак рывком поднялся с кресла и подошёл вплотную к Нефёдову.

– Ну что, теперь признал школьного товарища?

Лицо Артура Тюхиса пересекала чёрная повязка. Его губы растянулись по диагонали в неком подобии улыбки:

– Надеюсь, не забыл, чем обязан школьному дружку?

Конечно, Борис помнил, как почти пятнадцать лет назад кадровый сотрудник НКВД и его приятель детства Артур Тюхис пообещал помочь ему выйти на свободу из тюремных застенков. Тогда только что вернувшегося с испанской войны лётчика арестовали по ложному обвинению, и всё шло к тому, что дело для героя обороны мадридского неба кончится в безымянной могиле для расстрелянных. Но Нефёдов не разделил трагическую судьбу многих своих недавних сослуживцев и командиров. Как Тюхис и обещал, его тогда действительно выпустили.