Сергей Бортников - Путь командарма (сборник) Страница 9

– Так точно! От Львова до Берлина – менее тысячи километров. При удачном стечении обстоятельств наши танки будут там уже через несколько дней. Переворот. Правительство коллаборационистов. И ход истории изменен. Но такая же перспектива имеется – теоретически – и у потенциального противника.

– Как вы думаете, сообщения разведки о том, что Гитлер вынашивает планы нападения на СССР, имеют под собой реальную почву?

– Да!

– А мы готовы к этой войне?

– Если говорить в оборонительном плане – нет. Впрочем, вы и сами все видели.

– Видел. Если у Гитлера есть такие полководцы, как вы, товарищ Жуков…

– Есть, товарищ Генеральный секретарь!

– …то Стране Советов несдобровать.

– Выходит, так.

– Да, кстати… Военное издательство нашего Наркомата обороны выпускает так называемую «Библиотеку командира»… Вам она знакома?

– Так точно!

– Недавно в ней вышла книга товарища Шпанова под названием «Первый удар. Повесть о будущей войне». Вы читали это произведение?

– Никак нет.

– И не удивительно. Книга была изъята из свободной продажи сразу после подписания Договора о ненападении с Германией. – Сталин хитро прищурил глаза и лихо процитировал без единой заминки: «Процент поражения был вполне удовлетворительным, несмотря на хорошую работу ПВО противника. Свыше пятидесяти процентов его новеньких двухпушечных истребителей были уничтожены на земле, прежде чем успели подняться в воздух… Летный состав вражеских частей, подвергшихся атаке, проявил упорство. Офицеры бросались к машинам, невзирая на разрывы бомб и пулеметный огонь штурмовиков. Они вытаскивали самолеты из горящих ангаров. Истребители совершали разбег по изрытому воронками полю навстречу непроглядной дымовой завесе и непрерывным блескам разрывов. Многие тут же опрокидывались в воронках, другие подлетали, вскинутые разрывом бомб, и падали грудой горящих обломков. Сквозь муть дымовой завесы там и сям были видны пылающие истребители, пораженные зажигательными пулями. И все-таки некоторым офицерам удалось взлететь. С мужеством слепого отчаяния и злобы, не соблюдая уже никакого плана, вне строя, они вступали в одиночный бой с советскими самолетами. Но эта храбрость послужила лишь во вред их собственной обороне. Их разрозненные усилия не могли быть серьезным препятствием работе советских самолетов и только заставили прекратить огонь их же собственную зенитную артиллерию и пулеметы»… Смотрите, чтобы наши войска не попали в аналогичное положение.

– Буду стараться, товарищ Генеральный секретарь.

– А чтобы вы еще больше внимания уделяли укреплению боеспособности наших доблестных вооруженных сил, назначаю вас начальником Генерального штаба РККА.

– Есть!

Предсказание цыганки

Луцк, административный центр недавно созданной Волынской области Украинской Советской Социалистической Республики.

Февраль 1941 года

Генерал Потапов не спеша шел по древнему городу. Автомобиль он оставил далеко – на северо-западной окраине Луцка – у царских казарм, за цвет фасадов прозванных Красными. Рядом бодро чеканил шаг капитан Сидоров – высокий, за метр девяносто, офицер оперативного отдела штаба. Заодно и адъютант. Все было как обычно: многочисленные патрули отдавали честь, штатские прохожие раскланивались и растягивали рты в улыбках.

Вскоре улица Ягеллонская, бывшая в разные годы Главной и Торговой, закончится, и они окажутся в средневековом царстве. Замок Любарта, костел Петра и Павла, коллегиум иезуитов, кирха, синагога… Командарм любил бывать здесь. Особенно когда на душе скребутся кошки. Такое с ним часто случалось после смерти супруги.

Невозмутимость – невозмутимостью, но, когда грянет большое горе, и генералам приходится напрягать все внутренние силы для того, чтобы скрыть свое состояние от пристального внимания подчиненных. Красный командир ни при каких обстоятельствах не должен впадать в уныние, печалиться, сожалеть, страдать… Впрочем, не только красный.

Сейчас он подышит немного средневековым воздухом и вернется на улицу Листопадового, то бишь ноябрьского восстания, где расположился его штаб. Шофер уже наверняка отогнал туда машину…

– Слышь, красавчик, давай погадаю, – вдруг окликнула его старая цыганка в пестром длинном платье. – Все, как на духу, выложу…

– И что ждет меня – скажешь? – недоверчиво покосился генерал.

– А как же! Позолоти ручку – и получишь ответы на все свои вопросы.

– Хорошо. Позолочу. Только сначала скажи, кто я, где мои родители, жена… Кто не знает прошлого – не может знать будущего!

– В гробу твоя благоверная. И ты там будешь, если не изменишь свой дурной характер!

– Иди, иди отсюда, – оттолкнул гадалку бравый капитан Сидоров.

Та не удержалась и упала в снежный сугроб, из которого сразу стали доноситься грозные проклятья:

– Ты скоро сдохнешь, проклятый холуй! Не пройдет и полгода. А генерал окажется в казенном доме за колючей проволокой.

Потапов рассмеялся и протянул руку, чтобы помочь старухе выбраться из снежного плена, а ее уже и след простыл…

Исповедь ученого

Лагерь «Проминент».

Конец августа 1942 года

– Еще летом тридцать девятого года в Москве сформировали специальную группу из видных военных специалистов – инженеров, строителей, конструкторов, топографов – под общим руководством генерала Дмитрия Карбышева для обустройства новых границ, – тихо начал свою исповедь Тимофей Ковин. – На Западную Украину мы вошли вместе с передовыми частями Красной Армии. Расположились под Владимиром-Волынским. За ежедневной рутиной я начал быстро забывать и о конфликте в академии, и о своей ненависти к Советской власти, и о планах мести…

Как вдруг… На глаза мне случайно попалась одна армейская газетенка. «Командующим пятой армией приказываю назначить генерала Потапова М.И.»…

Тут-то и вспомнились все старые обиды…

23 июня 1941 года ты должен был приехать во Владимир с инспекцией. Ох, как я ждал этого момента! Но не сложилось – сам знаешь почему… Да, кстати, твои войска держались мужественно, стойко и на отдельных участках поначалу даже переходили в контратаки. При этом некоторые, в том числе и 87-я стрелковая дивизия, к которой была прикомандирована наша команда, кое-где отбросили врага назад на десять, а то и пятнадцать километров!

Но вскоре немец пришел в себя и погнал нас без передышки на восток. Все, кто осмеливался остановиться и, зацепившись за очередной естественный оборонительный рубеж, оказать хоть какое-то сопротивление агрессору, навсегда оставались в плодородной украинской земле. Остальные никакой опасности для противника уже не представляли. Так – неорганизованная масса, сброд, стадо…

Под Харьковом мы снова оказались в окружении. Вырваться из него я пытался вместе с майором Степаном Петровичем Коноваловым и полковым комиссаром Иосифом Яковлевичем Кернесом. Последний предложил сменить командирскую форму на солдатскую. Но даже такая маскировка нам не помогла. Восемнадцатого июня мы оказались в плену. Причем Йоська почему-то проигнорировал предложенный Степой вариант отхода – однозначно менее рискованный, чем его собственный маршрут, и повел нас не на восток и даже не на север, а на юг. Подозреваю, он сознательно шел сдаваться врагу…

Поначалу немцы определили нас в обычный лагерь. Построили в одну шеренгу и приказали снять штаны. Обрезанного Кернеса первым выволокли из толпы. «ЮдаН!» Но я не растерялся и сказал:

– Отпустите его. Это мой земляк – из Калуги. А в Калуге евреи не живут.

Как ни странно, подействовало!

В знак «благодарности» Йоська сдал нас с потрохами. Где Коновалов – до сих пор не знаю. А меня как видного военспеца отправили под Винницу – в «спортивно-оздоровительный» лагерь «Проминент». Как, впрочем, и самого Кернеса, заслужившего такую милость еще какими-то, не известными мне, уступками.

А говорят, что фашисты поголовно истребляют всех евреев… Ан нет… Оказывается, и среди избранных есть более избранные, извини за тавтологию! Трухин, Боярский, Кернес, Наумов – в одном нашем лагере целый взвод собрать можно…

Война – так война!

Луцк.

Апрель 1941 года

Михаил Иванович выглянул в окно.

Новый добротный дом, в котором он поселился, изначально предназначался для польских урядников. 14 сентября 1939 года его сдали в эксплуатацию, а 17-го в Луцк вошла непобедимая Красная Армия.

В соседнем здании, где при прежней власти размещалась Земская управа, теперь находится его штаб армии. Позже эту улицу так и назовут – Штабной.

У шикарного здания с колоннами стоял новый легковой автомобиль. Возле него пританцовывал уже перешедший на летнюю форму одежды (а весна выдалась не самой теплой) старый добрый товарищ, получивший боевое крещение еще в боях на Халкин-Голе, полковник Иван Иванович Федюнинский. Между прочим – Герой Советского Союза! Войска 15-го стрелкового корпуса, которым он теперь командовал, стояли в лесах между Ковелем и Владимиром-Волынским.