Дороги наши - Константин Викторович Еланцев

Константин Еланцев

Дороги наши

Ленкин камень

…Я стою у берега Охотского моря. Море спокойно, и только плотная пелена утреннего тумана опустилась над ним. Где-то вдали кричат чайки, но их не видно за этой плотной стеной. Кольцом протянулась вдоль побережья суровая тайга. А за ней, в глубине материка, высится величественный Джугджур.

 Далеко, за этим огромным хребтом, в небольшом посёлке охотников, расположена база нашей геологоразведочной партии, мимо которой несёт свои быстрые воды река Муя.

 Я прислоняюсь к огромному валуну, где в ста метрах отсюда, много лет назад был наш геологический лагерь. Он бесподобен – этот камень. Нижней своей частью засыпанный песком, поднимающийся над берегом метра на три, он похож на человека, всматривающегося в горизонт.

 Это Ленкин камень. Почему Ленкин? Была такая очень хорошая девушка, Лена Морозова, геолог поискового отряда…Она прилетела в лагерь июльским утром  в числе нескольких сотрудников Московского научного института. И в тот день, и позже, стоило ей выйти из палатки, как лагерь озарялся каким-то невероятным светом. Да и люди становились веселее и добрее.

 Когда же это было? Да, семнадцать лет назад.

Как-то она подошла ко мне. Был поздний вечер, и мы только что вернулись из многодневного маршрута. Я умывался водой горного ручья, раздевшись по пояс и стуча зубами от холода.

– Холодно?– с улыбкой спросила Ленка.

–Да! – согласился я, – Ты-то что в такой поздний час гуляешь?

 Она не ответила, Увидев, что я закончил умываться, подала мне полотенце.

…Возвращались мы вместе. Уже были видны огни лагеря, а мы, завороженные какой-то магической силой, всё замедляли и замедляли шаг.

 Да, с этого дня я полюбил её. Полюбил страстно, как не любил ещё никого на свете. И она отвечала мне такой же любовью.

 До сих пор не могу понять, почему тогда она подошла ко мне. Много раз порывался спросить её об этом, но всё откладывал. А сейчас уже не узнать.

 В свободные часы мы убегали с ней на море, к этому камню.

–Видишь – он, как человек! – говорила Ленка, – Наверное, ждёт кого-то!

–Что ты! – улыбался я, – Он не может ждать, потому что у него нет сердца!

–Есть! У всех на свете есть сердца,  только сказать об этом они не умеют!

…Сейчас я бы согласился с ней. Похоже, что камень действительно ждал кого-то. Может, её, Ленку? Мне даже кажется, что он постанывает при слабых порывах ветра.

 Ленка…. Какая любовь была у нас!

 Мне трудно было без Ленки – я думал о ней всегда. Мы умели говорить обо всём, но не умели говорить о нашей любви. И даже в нашем молчании мы умели находить такие слова, какие ещё никто никому не говорил.

 Что это было? Сказка? Мираж? И по истечении стольких лет я не перестаю думать об этом.

 Где сейчас Ленка – моя первая и единственная любовь? Ничего не осталось в память о ней. Разве что только вот этот камень. Наверное, поэтому я возвращаюсь к нему каждый год.

Нет, Ленка не умерла. Просто по окончании полевого сезона она улетела в свою далёкую Москву, и больше её я не встречал. Но до сих пор во мне не затухает надежда, что Ленка вернётся, подойдёт к этому камню и тронет его своей маленькой ладошкой.

 Что побудило её порвать всякую связь со мной? Может, моей любовью она попыталась скрасить своё пребывание в этой глуши? Неправда, я верю, что она любила меня. Тогда что? Кто знает....

 Но что бы то ни было, она оставила яркий след в моей жизни. Как от упавшей звезды. Звезда упала, сгорела, а след её помнят....

Суд божий

 Говорят, что нет на свете ничего тяжелей, чем груз на сердце. Казалось бы и не совершал ничего такого, а он, груз этот, всё давит, и нет способа избавиться от этой непомерной ноши. В таких ситуациях люди идут в церковь. А в этом случае всё было по-другому….

Август затихал, но до начала учебного года оставалось ещё несколько дней. Школа готовилась принимать своих питомцев, поэтому уборщицы с упоением натирали полы и до блеска начищали окна классов. Учителя собирались в кабинете завуча, готовя школьные программы и привыкая к расписаниям уроков.

 В один из таких дней и пришло письмо из РОНО с просьбой прибыть всем преподавателям на районный педсовет. Хочешь, не хочешь, а ехать надо!

 Хоть и не так далеко до райцентра, а целый день потратишь, пока вернёшься. Дороги плохие, недавно дожди прошли, так что часа четыре по лесу на автобусе потрястись придётся!

 Молодой учитель музыки забежал домой.

– Зачем вызывают-то? – поинтересовалась жена.

– Как всегда, наверно, указания перед занятиями!

– А ваши-то где?

– Да на остановке уже. Бежать надо, скоро автобус подойдёт!

– Сапоги с ремонта забери, пожалуйста! Всё никак съездить не могу!

Улыбнувшись, учитель обнял своего трёхлетнего сынишку, прижал к своему плечу супругу:

– Заберу! – шепнул ей на ухо.

В РОНО пробыли недолго: кто-то получил грамоты, кого-то наградили подарками, районное начальство провело беседу по поводу предстоящего учебного года.

На автостанции вся делегация расстроилась: до рейсового автобуса ждать несколько часов! И тут кто-то предложил отправиться пешком. Мол, не ехать окружным путём, а срезать путь по воде, благо, Вятка – река судоходная и нет-нет, а какой-нибудь лодочник подрабатывал, перевозя нежданных пассажиров на другой берег. Женщины, конечно, отказались, а трое мужчин, в том числе и учитель музыки, решили воспользоваться этим решением.

Забрав в ателье сапоги жены, он с товарищами отправился на речной берег.

– Засветло доберёмся! – потирал руки один из коллег, – Надо только огонь разжечь! – посоветовал он ничего не понимающим мужчинам, – Ну, это знак такой перевозчикам!

 Костёр уже догорал, но с того берега никого не было.

– Пойду, пройдусь, может, на этом берегу кого встречу! – сказал учитель музыки и скрылся в прибрежных кустах.

 Дымок с того берега всё-таки заметили. Вместе с лодочником долго кричали и ждали товарища. Потом забросили в лодку его вещи, чтобы передать жене, и отплыли восвояси, надеясь, что он вернётся вместе с остальными на автобусе.

 Учитель музыки не появился дома ни через день, ни через два, ни через три…. А через неделю с проплывающего по реке теплохода заметили всплывший труп. По ориентировке отправили телефонограмму в посёлок. При опознании в личности погибшего уже никто не сомневался.

 Второго сентября вся школа хоронила любимого учителя. От горя слегла мать, а через некоторое время и жена, забрав ребёнка, навсегда уехала в неизвестном направлении.

Милиция, конечно, завела дело, но вскоре оно было закрыто, поскольку предъявить обвинение было некому. Так и осталось оно с пометкой «смерть по неосторожности».

 А через много-много лет к сестре погибшего учителя пришёл старик. Он нерешительно переминался с ноги на ногу, прежде чем войти, а потом долго молчал, сидя на табурете.

– Хочу рассказать тебе всё. Только ты не перебивай меня, я сорок лет