Козьма Прутков - Сочинения Козьмы Пруткова Страница 11

Философ в бане

С древнего греческого

Полно меня, Левконоя, упругою гладить ладонью;

Полно по чреслам моим вдоль поясницы скользить.

Ты позови Дискомета, ременно-обутого Тавра;

В сладкой работе твоей быстро он сменит тебя.

 Опытен Тавр и силен; ему нипочем притиранья!

На спину вскочит как раз; в выю упрется пятой.

Ты же меж тем щекоти мне слегка безволосое темя;

Взрытый наукою лоб розами тихо укрась.

Новогреческая песнь

Спит залив. Эллада дремлет.

Под портик уходит мать

Сок гранаты выжимать...

Зоя! нам никто не внемлет!

Зоя, дай себя обнять!

Зоя, утренней порою

Я уйду отсюда прочь;

Ты смягчись, покуда ночь!

 Зоя, утренней порою

 Я уйду отсюда прочь...

Пусть же вихрем сабля свищет!

Мне Костаки не судья!

Прав Костаки, прав и я!

 Пусть же вихрем сабля свищет;

Мне Костаки не судья!

В поле брани Разорваки

Пал за вольность, как герой.

Бог с ним! рок его такой.

 Но зачем же жив Костаки,

 Когда в поле Разорваки

Пал за вольность, как герой?!

Видел я вчера в заливе

Восемнадцать кораблей;

Все без мачт и без рулей...

Но султана я счастливей;

Лей вина мне, Зоя, лей!

Лей, пока Эллада дремлет,

Пока тщетно тщится мать

 Сок гранаты выжимать...

Зоя, нам никто не внемлет!

 Зоя, дай себя обнять!

В альбом N.N.

Желанья вашего всегда покорный раб,

Из книги дней моих я вырву полстраницы

 И в ваш альбом вклею... Вы знаете, я слаб

Пред волей женщины, тем более девицы

. Вклею!.. Но вижу я, уж вас объемлет страх!

Змеей тоски моей пришлось мне поделиться;

Не целая змея теперь во мне, но — ах! —

Зато по ползмеи в обоих шевелится.

Осень

С персидского, из Ибн-Фета

Осень. Скучно. Ветер воет.

 Мелкий дождь по окнам льет.

Ум тоскует; сердце ноет;

 И душа чего-то ждет.

И в бездейственном покое

Нечем скуку мне отвесть...

Я не знаю: что такое?

Хоть бы книжку мне прочесть!

Звезда и брюхо

Басня

На небе, вечерком, светилася звезда.

Был постный день тогда:

Быть может, пятница, быть может, середа.

 В то время по саду гуляло чье-то брюхо

И рассуждало так с собой,

Бурча и жалобно и глухо:

 «Какой

 Хозяин мой

Противный и несносный!

Затем, что день сегодня постный,

Не станет есть, мошенник, до звезды,

Не только есть — куды! —

Не выпьет и ковша воды!..

Нет, право, с ним наш брат не сладит:

Знай бродит по саду, ханжа,

На мне ладони положа;

Совсем не кормит, только гладит».

Меж тем ночная тень мрачней кругом легла.

 Звезда, прищурившись, глядит на край окольный;

То спрячется за колокольней,

То выглянет из-за угла,

То вспыхнет ярче, то сожмется,

Над животом исподтишка смеется...

 Вдруг брюху ту звезду случилось увидать.

 Ан хвать!

Она уж кубарем несется

С небес долой,

Вниз головой,

 И падает, не удержав полета;

 Куда ж? — в болото!

 Как брюху быть? Кричит: «ахти!» да «ах!»

И ну ругать звезду в сердцах.

Но делать нечего: другой не оказалось,

 И брюхо, сколько ни ругалось,

Осталось,

 Хоть вечером, а натощак.

Читатель! басня эта

Нас учит не давать, без крайности, обета

 Поститься до звезды,

Чтоб не нажить себе беды.

Но если уж пришло тебе хотенье

Поститься для душеспасенья,

То мой совет (Я говорю из дружбы):

 Спасайся, слова нет,

Но главное: не отставай от службы!

Начальство, день и ночь пекущеесь о нас,

Коли сумеешь ты прийтись ему по нраву,

Тебя, конечно, в добрый час

Представит к ордену святого Станислава.

 Из смертных не один уж в жизни испытал,

 Как награждают нрав почтительный и скромный.

Тогда,— в день постный, в день

скоромный,—

Сам будучи степенный генерал,

Ты можешь быть и с бодрым духом,

 И с сытым брюхом!

Ибо кто ж запретит тебе всегда, везде

Быть при звезде?

Путник

Баллада

Путник едет косогором;

 Путник по полю спешит.

 Он обводит тусклым взором

 Степи снежной грустный вид.

«Ты к кому спешишь навстречу,

Путник гордый и немой?»

 «Никому я не отвечу;

Тайна то души больной!

Уж давно я тайну эту

Хороню в груди своей

 И бесчувственному свету

Не открою тайны сей:

Ни за знатность, ни за злато,

 Ни за груды серебра,

Ни под взмахами булата,

 Ни средь пламени костра!»

Он сказал и вдаль несется

Косогором, весь в снегу.

 Конь испуганный трясется,

 Спотыкаясь на бегу.

Путник с гневом погоняет

Карабахского коня.

 Конь усталый упадает,

 Седока с собой роняет

И под снегом погребает

Господина и себя.

Схороненный под сугробом,

Путник тайну скрыл с собой.

Он пребудет и за гробом

Тот же гордый и немой.

Желание быть испанцем