Михаил Кузмин - Стихи Страница 11

Н. А. Юдину

Пропало славы обветшалойВоспоминанье навсегда.Скользнут в веках звездою шалойИ наши годы, господа.Где бабушкиных роб шуршанье,Где мелкий дребезг нежных шпорИ на глазах у всех свиданье,Другим невнятный разговор?Простой и медленной прогулкойВ саду уж не проходит царь,Не гонит крепость пушкой гулкойВсех франтов к устрицам, как встарь.Лишь у Крылова дремлют бонны,Ребячий вьется к небу крик,Да липы так же благовонны,И дуб по-прежнему велик.Демократической толпоюНарушен статуй странный сон,Но небо светится весною,А теплый ветер – тот же он!Ты Сам устроил так, о Боже,Что сердце (так слабо оно)Под пиджаками бьется то же,Что под камзолами давно.И, весь проспект большой аллеиВымеривая в сотый раз,Вдруг остановишься, краснея,При выстреле прохожих глаз.Но кто же знает точный часДля вас, Амура-чародеяВсегда нежданные затеи?

Близка студеная пора,Вчера с утраНапудрил крыши первый иней.Жирней вода озябших рек,Повалит снегИз тучи медленной и синей.

Так мокрая луна виднаНам из окна,Как будто небо стало ниже.Охотник в календарь глядитИ срок следит,Когда-то обновит он лыжи.

Любви домашней торжество,Нам РождествоПриносит прелесть детской елки.По озеру визжат коньки,А огонькиНа ветках – словно Божьи пчелки.

Весь долгий комнатный досуг,Мой милый друг,Развеселю я легкой лютней.Настанет тихая зима:Поля, дома —Милей все будет и уютней.

Виденье мной овладело:О золотом птицелове,О пернатой стреле из трости,О томной загробной роще.Каждый кусочек тела,Каждая капля крови,Каждая крошка кости —Милей, чем святые мощи!

Пусть я всегда проклинаем,Кляните, люди, кляните,Тушите костер кострами —Льду не сковать водопада.Ведь мы ничего не знаем,Как тянутся эти нитиИз сердца к сердцу сами…Не знаем, и знать не надо!

К. А. Большакову [25]

Красен кровавый рот…Темен тенистый брод…Ядом червлены ягоды…У позабытой пагодыРуки к небу, урод!..

Ярок дальний припек…Гладок карий конек…Звонко стучит копытами,Ступая тропами изрытыми,Где водопой протек.

Ивою связан плот,Низко златится плод…Между лесами и селамиВеслами гресть веселымиВ область больных болот!

Видишь: трещит костер?Видишь: топор остер?Встреть же тугими косами,Спелыми абрикосами,О, сестра из сестер!

В. В. Маяковскому

Чей мертвящий, помертвелый ликв косматых горбах из плоской вздыбившихся седины вижу?Горгона, Горгона,смерти дева,ты движенья на дне бесцельного вод жива!

Посинелый языкиз пустой глубинылижет, лижет

(всплески – трепет, топот плеч утопленников!),

лижет слована столбах опрокинутого, потонувшего,почти уже безымянного трона.Бесформенной призрак свободы,болотно лживый, как белоглазые люди,ты разделяешь народы,бормоча о небывшем чуде.

И вот,как ристалищный конь,ринешься взрывом вод,взъяришься, храпишь, мечешьмокрый огоньна белое небо, рушась и руша,сверливой воронкой буравясвои же недра!

Оттуда несется глухо,ветра глуше:– Корабельщики-братья, взроемхмурое брюхо,где урчит прибой и отбой!Разобьем замкнутый замок!Проклятье героям,изобретшим для мяса и самокпервый под солнцем бой!

Плачет все хмурей:– Менелай, о Менелай!не знать бы тебе Елены,

рыжей жены!

(Слышишь неистовых фурийнеумолимо охрипший лай?)

Все равно Парис белоногийгрядущие все тревогивонзит тебе в сердце: плены,деревни, что сожжены,трупы, что в поле забыты,юношей, что убиты, —несчастный царь, несина порфирных своих плечах!

На красных мечахраскинулась опочивальня!..В Елене – все женщины: в нейЛеда, Даная и Пенелопа,словно любви наковальняв одну сковала тем пламенней и нежней.

Ждет.Раззолотили подушку косы…

(Братья,впервые)

– Париса руку чует уже у точеной выи…

(впервыеАзия и Европавстретились в этом объятьи!!)

Подымается мерно живот,круглый, как небо!Губы, сосцы и ногти чуть розовеют…Прилети сейчас осы —в смятеньи завьются: где былучше найти амброзийную пищу,которая меда достойного дать не смеет?

Входит Парис-ратоборец,белые ноги блестят,взгляд —азиатские сумерки круглых, что груди, холмов.Елена подъемлет темные веки…

(Навекимиг этот будет, как вечность, долог!)

Задернут затканный полог…

(Первая встреча! Первый бой!

Азия и Европа! Европа и Азия!!

И тяжелая от мяса фантазиямедленно, как пищеварение, грезит о вечнойнародов битве,рыжая жена Менелая, тобой, царевич троянский, тобойуязвленная!Какие легкие утром молитвысдернут призрачный сон,и все увидят, что встреча вселеннойне ковром пестра,не как меч остра,а лежат, красотой утомленные,брат и сестра,детски обняв друг друга?)

Испуганенужного вечная мать,ты научила проливатькровь братана северном, плоском камне.Ты – далека и близка мне,ненавистная, как древняя совесть,дикая повестьо неистово-девственной деве!..дуй, ветер! Вей, рейдо пустынь безлюдных Гипербореев.Служанка буйного гения,жрица Дианина гнева,вещая дева,ты, Ифигения,[27]наточила кремневый нож,красною тряпкой отерла,среди крикови барабанного воя скифовбратское горлозакинула

(Братское, братское, помни!Диана, ты видишь, легко мне!)

и вдруг,как странный недуг,мужественных душ усладапод ножом родилась

(Гибни, отцовский дом,плачьте, вдовые девы, руки ломая!Бесплодная роза нездешнего мая,безуханный, пылай, Содом!)

сквозь кровь,чрез века незабытая,любовьОреста[28] и его Пилада!Море, марево, мать,сама себя жрущая,что от заемного блеска месяцаматкой больною бесится,Полно тебе терзатьбедных детей,бесполезность рваных сетейи сплетенье бездонной рваниназывая геройством!Воинственной девы безличье,зовущеек призрачной брани…но кровь настоящаяльется в пустое геройство!Геройство!А стоны-то?А вопли-то?Проклято, проклято!Точило холодное жметживой виноград,жница бесцельная жнетза рядом ряд.И побледневший от жатвы ущербный серпвалитсяв бездну, которую безумный Ксерксвелел бичами высечь(цепи – плохая подпруга)и увидя которую десять тысячоборваннных греков, обнимая друг друга,крича, заплакали: «ΰαλασσα»![29]

Из книги «Эхо» (1921)

На полях черно и плоско,Вновь я Божий и ничей!Завтра Пасха, запах воска,Запах теплый куличей.Прежде жизнь моя текла такСветлой сменой точных дней,А теперь один остатокКак-то радостно больней.Ведь зима, весна и лето,Пасха, пост и Рождество,Если сможешь вникнуть в это,В капле малой – Божество.Пусть и мелко, пусть и глупо,Пусть мы волею горды,Но в глотке грибного супа —Радость той же череды.Что запомнил сердцем милым,То забвеньем не позорь.Слаще нам постом унылымСладкий яд весенних зорь.Будут, трепетны и зорки,Бегать пары по росе,И на Красной, Красной горкеОбвенчаются, как все.Пироги на именины,Дети, солнце… мирно жить,Чтобы в доски домовиныТело милое сложить.В этой жизни Божья ласка,Словно вышивка, видна,А теперь ты, Пасха, Пасха,Нам осталася одна.Уж ее не позабудешь,Как умом ты ни мудри.Сердце теплое остудишь? —Разогреют звонари.И поют, светлы, не строги:Дили-бом, дили-бом-бом!Ты запутался в дороге?Так вернись в родимый дом.

Жили два старцаВо святой пустыне,Бога молили,Душу спасали.Один был постник,Другой домовитый,Один все плакал,Другой веселился.Спросят у постника:«Чего, отче, плачешь?»Отвечает старец:«О грехах горюю».Спросят веселого:«О чем ты ликуешь?»Отвечает старец:– Беса труждаю.У постника печкаМхом поросла вся,У другого – гостиС утра до полночи:Странники, убогие,Божий люди,Нищая братия,Христовы братцы.Всех он встречает,Всех привечает,Стол накрывает,За стол сажает.Заспорили старцыО своих молитвах,Чья Богу доходчивей,Господу святее.Открыл ВседержительИм знаменье явно:Две сухих березкиНа глухой поляне.«Вместе ходите,Вровень поливайте;Чья скорее встанет,Чья зазеленеет,Того молитваГосподу святее».Трудятся старцыВо святой пустыне,Ко деревьям ходят,Вровень поливают,Темною ночьюКо Господу взывают.За днями неделиИдут да проходят,Приблизились срокиЗнаменья Господня.Встали спозаранокСвятые старцы.Начал положили,Пошли на поляну.Господь сердцеведец,Помилуй нас грешных!Пришли на поляну:«Слава Тебе, Боже!»Глазы протерли,Наземь повалились!У постного братаБереза-березой.У другого старцаРайски распушилась.Вся-то зелена,Вся-то кудрява,Ветки качает,Дух испущает,Малые птичкиСвиристят легонько.Заплакали старцыЗнаменью Господню.– Старцы, вы старцы,Душу спасайте,Кто как возможет,Кто как восхочет.Господь МилосердныйВсех вас приимет.Спасенью с любовью, —Спасу милее.Слава Тебе, Боже наш,Слава Тебе,И ныне, и присно,И во веки веков,Аминь.

Богородицыно УспеньеНам нетленье открыло встарь.Возликуйте во песнопеньи,Заводите красно тропарь.Во саду Богоматерь дремлет,Словно спит Она и не спит,В тонком сне Она пенью внемлет, —Божий вестник пред Ней стоит.Тот же ангел благовествует,Но посуплен и смутен он,Ветвью темною указует,Что приходит последний сон.Наклонилась раба Господня:– Вот готова я умереть,Но позволь мне, Господь, сегодняВсех апостолов вновь узреть. —Во свечах, во святых тимьянахБогородицы чтут конец,Лишь замедлил во ИндинианахВо далеких Фома близнец.Он спешит из-за рек глубоких,Из-за сизых высоких гор,Но апостолов одинокихНеутешный обрел собор.Говорит Фома милым братьям:«Неужели я хуже всех?Богородицыным объятьямЗа какой непричастен грех?Жажду, братия, поклониться,Лобызать тот святой порог,Где Небесная спит ЦарицаНа распутий всех дорог».Клонит голову он тоскливо,Греет камни пожаром уст…Гроб открыли… Святое диво!Гроб Марии обрящен пуст.Где Пречистой лежало тело,Рвался роз заревой поток.Что ручьем парчевым блестело?То Владычицы поясок.О, цветы! о, ручьи! о, люди!О, небес голубая сень!О златом, о нетленном чудеГоворится в Успеньев день.Ты и Дева, и Мать Святая,Ты и родина в пору гроз:Встанет, скорбная, расцветаяБуйным проливнем новых роз!

С детства помните сочельник,Этот детский день из дней?Пахнет смолкой свежий ельникИз незапертых сеней.Все звонят из лавок люди,Нянька ходит часто вниз,А на кухне в плоском блюдеРазварной миндальный рис.Солнце яблоком сгораетЗа узором льдистых лап.Мама вещи прибираетДа скрипит заветный шкап.В зале все необычайно,Не пускают никого,Ах, условленная тайна!Все – известно, все ново!Тянет новая матроска,Морщит в плечиках она.В двери светлая полоскаТак заманчиво видна!В парафиновом сияньиСкоро ль распахнется дверь?Это сладость ожиданьяНе прошла еще теперь.Позабыты все заботы,Ссоры, крики, слезы, лень.Завтра, может, снова счеты,А сейчас – прощеный день.Свечи с треском светят, ярки,От орехов желтый свет.Загадаешь все подарки,А загаданных и нет.Ждал я пестрой карусели,А достался мне гусар,Ждал я пушки две недели —Вышел дедка, мил и стар.Только Оля угадала(Подглядела ли, во сне льУвидала), но желалаИ достала колыбель.Все довольны, старый, малый,Поцелуи, радость, смех.И дрожит на ленте алойПозолоченный орех.Не ушли минуты эти,Только спрятаны в комод.Люди все бывают детиХоть однажды в долгий год.Незаслуженного дараЖдем у запертых дверей:Неизвестного гусараИ зеленых егерей.Иглы мелкой ели колки,Сумрак голубой глубок,Прилетит ли к нашей елкеБелокрылый голубок?Не видна еще ребенкуРазукрашенная ель,Только луч желто и тонкоПробивается сквозь щель.Боже, Боже, на дорогеБыл смиренный Твой вертеп,Знал Ты скорбные тревогиИ узнал слезовый хлеб.Но ведет святая дремаВорожейных королей.Кто лишен семьи и дома,Божья Мама, пожалей!

Посвящается